Дух Огня рассказал, как вы прошли сквозь строй и выжили, а потом убили его друга и скрылись от погони. Судя по всему, вы достойный противник. – Англичанин чуть сжал пальцы, лежавшие на горле Оливии. – Естественно, мне бы очень хотелось остаться и принять ваш вызов, но, к сожалению, у меня иные дела. Покорнейше прошу извинить за вторжение в первую брачную ночь, но у меня… – Парди выхватил из-за пояса пистолет, намереваясь разрядить его в лицо Сэмюэля, но Оливия воспользовалась секундным замешательством, вырвалась, ударила англичанина кулаком по руке, и пуля пробила потолок.
Как только девушка отстранилась, Сэмюэль швырнул поднос с ужином в лицо Парди и бросился на него, выбив из руки пистолет. Противники покатились по полу, молотя друг друга кулаками.
– У него кинжал! – закричала Оливия, а Парди вскочил на ноги, выхватил оружие и стал медленно надвигаться на полковника. Тот начал отступать, не спуская глаз со сверкающего лезвия. Оливия лихорадочно осматривала комнату в поисках оружия. В дорожной сумке лежал заряженный пистолет, но сумка находилась в противоположном углу. Прижавшись спиной к стене, девушка стала осторожно продвигаться в ту сторону.
Но прежде чем она прошла пару шагов, Парди сделал выпад и слегка поранил руку Шелби, которому удалось вовремя увернуться и схватить руку с кинжалом. Полковник резко дернул вверх и одновременно подсек ногой противника. Они снова упали, но на этот раз Сэмюэль оказался наверху. Выбитый из руки англичанина кинжал скользнул к ногам Оливии, она его подняла, сжала в кулаке и хотела пустить в ход, но боялась поранить Сэмюэля. Противники снова вскочили на ноги и кружили по комнате, обмениваясь ударами, круша мебель и выжидая момента, когда можно поразить врага насмерть.
– У вас неплохо получается, полковник. Мог бы порадоваться за вас, но вы доставляете слишком много хлопот, а я не отношусь к числу людей, которым нравится преодолевать трудности, – приговаривал Парди, уклонившись от удара, и в свою очередь нанес удар.
Сэмюэль отшатнулся, но устоял на ногах и несколько раз резко ударил противника ниже пояса. В этом бою соперникам явно было не до правил. Оба применяли самые жестокие, запрещенные приемы борьбы, и каждый стремился к победе любым путем, а девушка выжидала удобного момента, чтобы всадить кинжал в Парди. Потом мужчины вновь свалились на пол в лужу кофе и обломков посуды с перевернутого подноса. Парди схватил острый осколок и чуть не перерезал горло Шелби, оставив на его груди кровавый след, но полковник двинул англичанина коленом в пах, навалился на него и принялся бить кулаком по лицу до тех пор, пока осколок не вывалился из кулака Парди.
Англичанин потерял сознание, но Сэмюэль продолжал работать кулаками, приговаривая:
– Говорил же я тебе, что шею сверну голыми руками.
– Сэмюэль! Хватит! Вы забьете его до смерти, – закричала Оливия, пытаясь оттащить Шелби от бездыханного противника.
– Это… прекрасная… мысль, – с трудом выдохнул полковник, но опустил руки и присел на корточки, тяжело дыша.
В этот момент за дверью послышался звук шагов и на пороге показался один из обитателей форта.
– Мне показалось, будто стреляли, а потом послышался женский крик. Вот пришел узнать, не могу ли чем помочь.
– Скажите, у вас здесь найдется местечко, которое можно использовать как тюремную камеру? – поинтересовался Сэмюэль, вставая на ноги.
– Да, есть нечто подходящее. Вообще-то тюрьмы у нас нет, но время от времени кто-то напивается, начинает буянить, и тогда его сажают в домик, где коптят рыбу. Если хотите, могу показать.
К тому времени возле хижины собралась кучка охотников и индейцев. Они расступились, чтобы дать дорогу Микайе.
– Искорка, девочка моя, как ты себя чувствуешь? – Он всмотрелся в бледное лицо девушки, увидел красное пятно на горле и нежно обнял ее. – Мы с отцом Луи решили прогуляться по берегу реки, услышали выстрел и решили, что стрелял какой-то пьяный, а потом ты закричала, и мы бросились сюда.
– Я в полном порядке, – заверила его Оливия и коротко описала, как на нее напал Парди.
– Повезло мерзавцу, что твой муж с ним разделался, – заключил великан. – Попадись он в руки мне, от него бы осталось мокрое место. – Он повернулся к Сэмюэлю: – Что вы собираетесь с ним делать?
– Думаю запереть его до утра в домике, где коптят рыбу, а потом отвезу в Сент-Луис. У военных накопилась масса вопросов относительно его грязных делишек с местными индейцами.
– Если не возражаете, я сам этим займусь, а вам не помешает привести себя в порядок, – предложил Микайя, оглядев избитого и окровавленного полковника. Гигант поднял с пола длинноногого и длиннорукого англичанина, как пушинку, перевалил через плечо, подмигнул на прощанье Оливии и со словами: «Увидимся утром» – вышел из хижины. По пути он разогнал кучку зевак, приговаривая: – По домам, ребята, оставьте молодых в покое, они только что поженились.
Отец Луи не преминул добавить:
– Идите с миром, дети мои. У молодых первая брачная ночь.
– Тогда все в порядке, кровать не сломали, – послышался чей-то веселый голос.
Сэмюэль и Оливия остались наконец одни. Они стояли в центре комнаты в полутьме, освещенные только бликами угасающего пламени в камине, не видели друг друга и заговорили одновременно:
– Надо промыть ваши раны…
– Я подброшу дров, пока огонь не погас совсем.
Девушка согласно кивнула, налила из ведра воды в таз и разыскала чистое полотенце, а полковник оживил огонь двумя поленьями, сел у камина и привалился плечом к стенке.
«Вот и первая брачная ночь. Ничего себе ноченька!» – удрученно подумала Оливия, глядя на Сэмюэля. Он плотно сжал губы, крепко задумавшись, – видимо, сердился, и у него был такой вид, что тревожить его не следовало. «Я его совсем не знаю – и не узнаю никогда, хотя мы связаны брачными узами, и теперь уже мне не суждено вернуться к простой и тихой жизни в хижине Микайи Джонстона, потому что Сэмюэль Шелби вновь вторгся в мою жизнь и круто ее изменил. Я должна его за это возненавидеть… и не могу», – заключила мысленно девушка.
Оливия поставила таз с водой на каминную полку, намочила полотенце и приблизилась к Сэмюэлю.
– Я промою раны, – прервала она молчание.
– Прикройтесь! – рявкнул полковник, когда девушка наклонилась и из ворота ночной рубашки показалась молочно-белая грудь.
Оливия охнула, уронила полотенце, схватилась рукой за ворот с оторванными завязками и попыталась стянуть его потуже.
– Парди порвал тесемки, когда… – оправдывалась она, передернув плечами при воспоминании.
– Мне показалось, что в тот момент вы не слишком сопротивлялись, – жестко заметил Шелби, не сводя с девушки осуждающего взгляда.
– Я хотела дотянуться до его кинжала… Черт! Неужели вы могли предположить, будто я испытываю теплые чувства к мерзавцу, из-за которого Цыганочка чуть не сломала ногу? Видно, у вас голова не в порядке. Я же вам жизнь спасла, когда ударила его по руке и пуля ушла в потолок. Он же мог вас убить, черт возьми! И зачем только я вмешалась!
– У меня есть основания подозревать вас, если Парди работает на Вескотта.
– Я сама вам об этом сказала, и у меня достаточно причин ненавидеть Вескотта, – возразила Оливия. Она кое-как запахнула ворот ночной рубашки, вынула из таза мокрое полотенце и взяла руку Сэмюэля, чтобы промыть раны и ссадины. Их глаза встретились, и желая как-то разрядить обстановку, она поспешила задать вопрос: – Вы хоть кому-нибудь доверяете, Сэмюэль?
В ответ он глубоко вздохнул, не сводя глаз с ее бледного лица, освещенного огнем камина, и сказал:
– Очень редко. Так надежнее. При моей работе.
– Вы ведь не просто армейский офицер, верно?
«На лету схватывает», – подумал Сэмюэль, а вслух сказал, чеканя слова:
– Сэмюэль Шеридан Шелби, полковник армии Соединенных Штатов, не более того. Вот вы и впрямь не та, кем хотите казаться, – французская аристократка, играющая роль простой поселенки в приграничной глуши. – Сэмюэль намеренно хотел рассердить Оливию и тем отвлечь от опасной темы о его тайных занятиях.
– Это я играю? – возмутилась девушка. – Вы полагаете, будто жизнь наша с Микайей похожа на игру? Я научилась готовить еду и обрабатывать шкуры, стала отличным стрелком и могу идти по следам оленя часами, пока не отыщу и не убью.
– Для теплого времени года это прекрасное занятие, но, полагаю, с наступлением зимы вы начали бы скучать по благам цивилизации в этой захолустной хижине.
– Какой же вы считаете меня легкомысленной, – грустно заключила больше для себя, чем для собеседника, Оливия и сосредоточила все внимание на обработке ран, потом осмотрела правую руку со сбитыми в кровь распухшими суставами. Сэмюэль поморщился, когда девушка приложила к ним холодное мокрое полотенце, но она прижимала все сильнее и вдруг проговорила:
– Вы почти выполнили свою угрозу – свернуть ему шею голыми руками. Это из-за меня? – Что заставило ее задать этот вопрос? Оливия затаила дыхание и подняла голову, взглянув в неистово синие глаза.
17
Время остановилось для молодоженов, застывших у камина в свете весело потрескивавшего огня, среди осколков посуды и поломанной мебели. Оливия все еще держала руку Сэмюэля, выронив полотенце.
– Не могу понять, что в тебе есть такое… – тихо проронил Сэмюэль, будто размышляя вслух и не осознавая, что облек свою мысль в слова. Он видел только бездонные зеленые глаза и вновь переживал те страшные мгновения, когда перед ним предстала полуобнаженная Оливия в объятиях Парди. В ту секунду полковник испытал шок – показалось, будто девушка страстно прильнула к англичанину и готова ему отдаться. Можно ли верить ее утверждению, что она пыталась дотянуться до рукоятки кинжала? Шелби не знал ответа, но в данный момент и не старался его найти. Его обуревали совсем иные тревоги.
Оливия всматривалась в лицо Сэмюэля в попытке понять, все ли еще он сердится на нее, ревнует и не верит. Она не знала, как вывести его из состояния задумчивости, и выпалила первое, что пришло на ум:
– С мыслью о праздничном ужине придется распрощаться, но если ты голоден, я пойду узнаю у повара, может…
– Обойдусь без ужина, у меня голод иного порядка, – сказал он, не отводя глаз от ее вспыхнувшего лица и чувствуя, как у нее учащенно забился пульс.
– У нас… у нас так мало общего, – пробормотала она, запинаясь.
– У нас есть вот это, – ответил Сэмюэль, и его губы стали медленно приближаться.
Он коснулся ее губ ласково, как бы нехотя, будто ожидая, что она отпрянет и запротестует, но произошло обратное: Оливия ответила на нежный поцелуй, сжала тонкими пальцами распухшие суставы на его руке. Вспомнилось темное от гнева лицо Сюмюэля, увидевшего жену в объятиях Парди, и грозный голос: «Уберите руки!» Значит, она ему небезразлична.
Пока еще она была его женой только на словах, но скоро, очень скоро могла стать его на деле; тогда он узнает о ней всю правду, развеются все сомнения относительно ее целомудрия. Однажды она дала себе клятву не позволить ему узнать правду, но трудно, невозможно сдержать слово, когда он так близко и пьет из нее, как если бы затерялся в пустыне и припал наконец к живительному источнику. «Нет, это я потерялась, потерялась навсегда».
Сэмюэлю передался трепет девушки, и он сам дрожал от желания, какого никогда в жизни не испытывал, даже в далекой юности.
– Черт побери, все равно нам не удастся аннулировать брак, – пробормотал он и вновь поцеловал девушку, на этот раз горячо, отдавшись на волю страсти.
Оливия не услышала или не смогла разобрать его слов, потому что Сэмюэль прижал ее еще крепче, его пальцы сплелись с ее волосами, потянули вниз и запрокинули голову, обнажив горло. Его губы прошлись по подбородку, оставив влажные следы на горле, и замерли в углублении, где часто бился пульс. Жаркие поцелуи бежали все ниже за ворот ночной рубашки и достигли груди.
Когда груди коснулась его рука и слегка приподняла, Оливия застонала и чуть не задохнулась от сладостной боли, пронзившей все тело, ощущая, как Сэмюэль тронул сосок, обвел пальцами и легонько сжал. Он стянул вниз ночную рубашку, припал губами к другой груди, и девушка растворилась в наслаждении, превратилась в легкий ручеек, бегущий по камням. Под его ласками тело натянулось как струна и пело мелодию любви, изнывая от блаженства.
Оливия обвила его шею руками, и Сэмюэль поднял девушку, унес от огня камина, положил на кровать, встал на колени и медленно снял ночную рубашку, открыв тонкую талию, плоский живот и крутые бедра. Отбросив рубашку, Сэмюэль залюбовался обнаженной девушкой.
– Ты само совершенство, – сказал он, провел ладонью по бедру и увидел, что Оливия сомкнула глаза и будто даже замурлыкала, как ласковая кошка. Она чувствовала на себе его жадный взгляд, он пожирал глазами ее обнаженное тело, возвышаясь над ней, как языческий идол, могучий и темный. Когда девушка открыла глаза, Сэмюэль стоял спиной к огню, лица не было видно, но ярко светились дивные синие глаза.
Внезапно ей стало стыдно. Ведь ни один мужчина никогда не видел ее обнаженной. А вдруг Сэмюэль решит, что она слишком худая? Или длинная и нескладная? Говорят, многим мужчинам нравятся пышная полнота и выпуклые формы. Но когда рука Сэмюэля коснулась ее бедра, стало ясно, что нет причин для беспокойства, и Оливия вновь прикрыла глаза.
Она почувствовала, как его ладонь скользнула по бедру и остановилась у средоточия ее женственности, там, где ощущалось прежде незнакомое Оливии томление. Оливия открыла глаза и встретила его взгляд. Сэмюэль был по-прежнему одет, а она обнажена, он сохранял самообладание, а она не владела собой. Оливия тщетно попыталась прикрыться руками.
– На меня никто никогда так не смотрел, – прошептала она.
– Иногда нужно меняться ролями, – усмехнулся в ответ Сэмюэль. – Ты видела меня обнаженным тогда на реке, а сегодня моя очередь. Ведь ты же тогда не отвернулась, тебе понравилось? Не отрицай.
– Не… не буду, – пролепетала она, и он вложил руку меж ее ног и стал ласкать шелковистую кожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60