Девушка запуталась в ветвях, не могла бросить кинжал и, пытаясь высвободиться, беспомощно наблюдала за страшной сценой. Сэмюэль все еще тряс головой и тер глаза, а Вескотт медленно вставал, ища опоры, чтобы наверняка поразить противника из второго ствола пистолета. Прорвавшись наконец сквозь ветки, Оливия уже подняла руку с кинжалом. В это мгновение разверзлась земля, и между Вескоттом и Сэмюэлем образовался провал.
Полковник успел отскочить от края расщелины, схватил за руку Оливию, и они перелезли через поваленный дуб, чтобы не угодить в пропасть, из которой повалил зловонный дым. Вескотт зарычал от досады, видя, что его жертва уже вне пределов досягаемости пистолета. Все же он предпринял новую попытку – пошатываясь, встал и стал целиться в спину Шелби. Торговец не мог смириться с тем, что у него из-под носа уводили Оливию. Без нее он был банкротом, нищим. Все его старания и интриги пойдут прахом и его бросят в тюрьму, если не удастся убить Шелби и вернуть Оливию. Все внимание Вескотта было приковано к полковнику, торговец утратил бдительность и не заметил, что края расщелины все больше расходятся и поваленный дуб начинает сползать в провал. Мощная ветка зацепила и поволокла Вескотта, и он сгинул в дымящейся пучине.
Сэмюэль подбежал к краю пропасти: Вескотт обеими руками цеплялся за ветку и пытался выбраться наружу, но расщелина начала сходиться, словно громадные челюсти, с хрустом проглотила огромный дуб и окончательно похоронила Вескотта.
– Думаю, он наконец угодил именно туда, где ему изначально следовало быть, – сказала Оливия, глядя на то, как сомкнулись врата ада, напоследок выплюнув в воздух клуб дыма.
– Пошли скорее отсюда, – позвал Сэмюэль.
– Куда угодно, только бы здесь не задерживаться, – ответила Оливия, зябко передернув плечами.
К вечеру подземные толчки стихли, а река вновь потекла, как и прежде, на юг. В пенящейся воде повсюду торчали корни кустов и деревьев, плыли обломки лодок и барок, даже остатки прибрежных хижин, смытых волнами. Исчезли целые архипелаги, служившие прибежищем пиратам, которые редко пропускали мимо судно с ценным грузом, и появились новые острова. Небо заволокли тучи, поднялся свежий ветерок и постепенно разогнал зловонную дымку, повисшую низко над землей.
Сэмюэль отправился на розыски Билли Уикса, капитана судна, на котором преследовал Вескотта, а Оливия порылась в запасах продовольствия, найденных в сброшенной с лодки палубной надстройке, и занялась приготовлением ужина. Когда полковник вернулся, его ожидал пылающий костер и сковорода с жареными бобами, на горячих углях пыхтел кофейник, издавая чудесный аромат свежего кофе. Шелби мрачно сообщил, что Уикс тоже погиб.
Оливия сочувственно вздохнула и, кивнув в сторону костра, сказала:
– Еды немного, но от голода не умрем. Мне удалось найти и сухие одеяла. До ближайшего селения идти и идти. Что будем делать? – И вручила Сэмюэлю тарелку с подогретыми бобами.
– До Нью-Мадрида примерно сутки лодкой вверх по течению, но, судя по тому, что творится сейчас на реке, вряд ли кто-либо решится воспользоваться водным путем. Если вообще уцелел народ, живший по берегам.
– Мне бы не хотелось рисковать. Может, вниз по реке будет безопаснее? Как ты считаешь?
– Мы можем остаться здесь и переждать, пока все успокоится. Палубная надстройка послужит домом, а запасов продовольствия хватит надолго. Тем временем я построю плот, и, если река опять не взбунтуется, отправимся в путь. Иначе придется идти пешком до самого Начеса – не слишком приятная перспектива.
– А разве ниже по течению нет небольших селений? – спросила Оливия, пытаясь вспомнить, видела ли она следы жилья по берегам в этих местах, когда путешествовала со всем комфортом в качестве пассажира, но тогда ее мало интересовали проплывавшие мимо леса и унылые болота.
– Если память мне не изменяет, – покачал головой Сэмюэль, – ближайшее селение от нас примерно в семидесяти пяти милях к югу, да еще на восточном берегу.
– Значит, нужно строить плот, – заключила Оливия, и по тону ее можно было догадаться, что эта идея ей по душе. Несколько минут они ели молча, погруженные в свои мысли, а потом молодая женщина наконец набралась храбрости и спросила: – А что будет, когда доберемся до Нового Орлеана?.. Если, конечно, предположить, что мы выживем.
У Сэмюэля моментально пропал аппетит, и он отставил тарелку, вспомнив последнюю жуткую сцену с Летицией.
– Судя по тому, что говорил Вескотт, этот твой богатый дядя готов тебя принять. Возможно, это лучше, чем возвращаться в Сент-Луис. Когда я бросился за тобой вдогонку, Тиш не слишком обрадовалась. Боюсь, она способна натворить бед, если мы вместе появимся в Сент-Луисе, и особенно теперь, когда Вескотт мертв.
– Значит, ты считаешь, что следует поселиться у дяди Шарля? – разочарованно протянула Оливия.
– Ты станешь богатой наследницей, – напомнил Шелби, внимательно наблюдая за молодой женщиной, которая перекладывала из руки в руку почти пустую кружку кофе.
– Деньги для меня не имеют значения. Да и дядя Шарль мне безразличен. Он в свое время не пустил на порог родную сестру с мужем и ребенком. Ведь я стану его наследницей чисто случайно, лишь потому, что его сыновья погибли во время эпидемии желтой лихорадки, а больше никаких родственников у него не осталось. Не думаю, что мне понравится жить в его доме.
– Возможно, он уже отдал богу душу. Вчера, когда мы гнались за твоей лодкой, мне пришла в голову любопытная идея. Вполне вероятно, что Шарль Дюран умер, назначив тебя своей наследницей. Тогда легче объяснить стремление Вескотта доставить тебя в Новый Орлеан. Не думаю, что он стал бы так рисковать, организовывая твое похищение, если бы тебя уже не дожидалось дядино наследство.
– Мне не нужны его деньги, – отрезала Оливия, подумав: «Мне нужен только ты, Сэмюэль». Она терпеливо ждала, что скажет возлюбленный. Не зря Микайя учил ее терпению, но в присутствии Сэмюэля ей всегда было трудно сохранить выдержку.
Он взглянул на ее упрямо выставленный подбородок, и на душе у него потеплело.
– Но тебе нужно где-то жить, пока я отвезу Летицию в Вашингтон и возобновлю бракоразводный процесс. Надо, чтобы кто-то о тебе заботился.
– Я могу вернуться в хижину Микайи. Мне наплевать, что скажут по этому поводу старые сплетницы в Сент-Луисе.
– Не можем же мы прожить всю жизнь в глуши вдали от всех, – возразил с печальной улыбкой Сэмюэль. – Не забывай, что я по-прежнему служу в армии, по крайней мере до окончания войны. А потом нужно будет работать в фирме Сантьяго, следовательно, жить в Сент-Луисе. Конечно, со временем мы можем переехать на испанскую территорию и поселиться в Санта-Фе по примеру сестры, но так или иначе мне надо избавиться от Летиции. Пока я не получу развод, мы с тобой не можем пожениться.
– Я бы скорее предпочла иметь тебя, чем обручальное кольцо. – И Оливия залилась слезами. Она поняла, что кодекс чести и чувство долга, объединившись, непременно надолго разлучат ее с Сэмюэлем.
– Ты достойна лучшей доли. Я хочу, чтобы у нас все было так, как ты того заслуживаешь. – Сэмюэль протянул руку и нежно погладил жену по щеке.
– Остается радоваться тому, что нам выпало хоть пока быть вместе, ведь война еще не началась. Не будем терять ни одной драгоценной секунды, Сэмюэль, – шепнула Оливия, прижимаясь губами к его пальцам.
– Иди ко мне, – велел Шелби, обнимая Оливию. Он встал на колени у пылающего костра, взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал.
Она откинула голову и отдалась его ласкам. Несмотря на вечернюю прохладу, все тело горело и от Сэмюэля исходил жар, почти сравнимый с недавним неистовством стихии. Оливия тесно прижалась к его груди, ощутив, как гулко бьется сердце.
– Я постелила постель в каюте и даже разыскала фонарь, – смущенно сообщила девушка. Ей не терпелось как можно быстрее увидеть красивое мускулистое тело Сэмюэля, не обремененное одеждой.
Встав на ноги, он легко как перышко поднял Оливию на руки и понес ее к каюте, пригнул голову при входе в низенькую дверь и остановился, недоуменно осматриваясь. За время его отсутствия Оливия убрала к стенам груз и запасы, расчистила и вымыла пространство в центре, где теперь был разложен широкий соломенный тюфяк. Над ним висел фонарь, сообщавший помещению домашний уют.
– Ты зря времени не теряла, – шепнул Сэмюэль, укладывая Оливию на постель.
– Все пытаюсь доказать, что лучшей домашней хозяйки тебе не сыскать, – засмеялась в ответ Оливия, усадила мужа рядом и принялась развязывать тесемки его кожаной рубашки, прижалась носом к поросли густых черных волос, открывшихся за воротом, и с наслаждением вдохнула запах, принадлежавший только ее возлюбленному.
Одним движением он скинул через голову и отбросил в сторону рубашку, потом снял с Оливии блузку и коснулся губами отвердевших сосков, а она тихо застонала под его ласками. При мерцающем свете фонаря они не спеша принялись раздевать друг друга, обмениваясь поцелуями и словами любви, как бы утверждая жизнь на фоне разрушений и смерти, принесенных землетрясением.
Оливия потянулась рукой внутрь тесных кожаных брюк, которые только что расстегнула, натолкнулась на горячее, чуть сжала пальцами и услышала резкий вздох Сэмюэля. Ей все было еще внове, стало неловко за себя, она отдернула руку и попыталась разглядеть лицо мужчины, оставшееся в тени.
– Я… не причинила тебе боли? – с тревогой спросила Оливия.
– Боже! Конечно, нет! – воскликнул Сэмюэль, вернув ее руку на место.
Его реакция приободрила Оливию, и она принялась стаскивать с него брюки, но Сэмюэль остановил ее.
– Вначале сапоги, – приподнялся и сам снял обувь, а потом сбросил брюки и растянулся во всю длину на постели, выжидающе поглядывая на жену из-под полуприкрытых век.
Оливия смутилась и покраснела под испытующим взглядом, но не смогла удержаться от того, чтобы не насладиться видом великолепного мужского тела, а затем принялась легко водить кончиками пальцев по кустикам жестких волос под мышками, на груди и постепенно спустилась вниз, куда вела темная дорожка. Сэмюэль зачарованно следил за ее движениями, стараясь не дрогнуть и мускулом, а когда она на миг заколебалась, хрипло сказал:
– Сними с себя всю одежду, всю до конца, пусть мы будем в одинаковом положении.
Она беспрекословно повиновалась, сбросила юбку и нижнее белье. Приподнявшись на локте, Сэмюэль не дыша наблюдал за восхитительным зрелищем, божественными женскими формами, нежными и чувственными и одновременно крепкими и упругими. Когда она наклонилась, чтобы снять ботинки, он попросил: «Позволь мне», – взял ее ногу за тонкую щиколотку, поставил себе на живот и начал расстегивать пуговицы, время от времени бросая взгляд вверх.
– Под солнцем твоя кожа стала золотой, – сказал Сэмюэль, проводя глазами по рукам и шее, где проходила граница между темным и светлым загаром, опускаясь ниже, к груди и животу, чуть порозовевшему из-за смущения девушки, склонившейся над вторым ботинком.
Оливия встала на колени и остро почувствовала исходивший от Сэмюэля жар, но на этот раз решила не спешить, легонько оттолкнула ладонями мужа, вынудив его лечь, и прошлась губами по тем местам, где недавно путешествовали ее пальцы. Конечная остановка была прежней, и девушка вкусила от возлюбленного, как он вкусил от нее в тот незабываемый вечер в бобровой хатке. Она обрела новый дар, сильный и волевой мужчина был в ее власти, и ощущение своего могущества доставляло огромное наслаждение. Когда он содрогнулся и часто задышал, будто на финише трудного бега, Оливия лукаво улыбнулась и шепнула:
– Ты выглядишь так, будто вновь соревновался в беге с осагами.
– Должен признаться, – ответил он, с трудом переводя дыхание, – что это испытание требует значительно больше сил, зато и удовольствия намного больше.
– Значит, ты прощаешь мне мою неопытность, – спросила она, заранее зная ответ, но желая услышать похвалу.
Сэмюэль намотал на кулак длинную прядь волос и притянул к себе жену.
– Именно твоя неопытность – источник моего величайшего блаженства, – сказал он, покрывая лицо возлюбленной поцелуями.
Она спрятала голову на его груди и глухо призналась:
– Я хотела вкусить от тебя, как ты тогда от меня.
– Выходит, я был не так уж и плох в бобровой хатке, – пошутил Сэмюэль и принялся целовать ее грудь.
Оливия пылала как в огне, а губы и руки возлюбленного подбрасывали все больше дров, огонь разгорался, объял все тело, и она отдалась бушующему пламени.
Когда девушка пришла в себя, она притронулась ладонью к земле и сказала:
– Мне показалось, что снова началось землетрясение.
– Отныне только мы с тобой будем заставлять землю колебаться, – улыбнулся он в ответ.
На рассвете скудные лучи зимнего солнца высветили картину разрушений на берегу и на реке. Сэмюэль отправился на разведку, а Оливия занялась по хозяйству. Он вернулся через несколько часов и удрученно сообщил:
– Такое впечатление, будто Миссисипи – живое существо и окончательно сошла с ума. Везде громадные водовороты затягивают вглубь целые деревья, а поперек реки возникли пороги высотой от десяти до двадцати футов!
– Не может быть. Микайя говорил, что пороги встречаются только в одном месте, значительно севернее, в верховьях.
– Очевидно, подземные толчки все изменили, и теперь пороги повсюду.
– Значит, пройти по реке невозможно?
– Можно, конечно, попытаться, но очень рискованно. Пока я ходил, было еще несколько подземных ударов, хотя и довольно слабых.
– Я тоже их почувствовала, – с тревогой сказала Оливия.
– Если произойдут новые подвижки почвы, может быть, положение улучшится. Вопрос в том, когда это произойдет.
– Запасов продовольствия нам хватит на месяц или около этого, у нас достаточно пороха и зарядов для твоего ружья, и я нашла еще одно ружье, так что можно добыть пропитание охотой. В общем, я предлагаю переждать. Посмотрим, как будет вести себя река дальше.
– Признаться, меня тоже не привлекает пеший переход в несколько сотен миль по индейской территории, – заявил Сэмюэль и усмехнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60