А все остальное время им прекрасно можно управлять. Вполне вероятно, что, если он будет с тобой счастлив, его здоровье улучшится. А если нет, если его придется изолировать, то ты будешь свободна и сможешь развлекаться, как пожелаешь. Уж я-то не буду суровой свекровью! Вначале я, конечно, представлю тебя в свете…
– А Торкила вы тоже представите в свете, мэм? Не будет ли это слишком рискованно для него? – невинно поинтересовалась Кейт.
– И даже чересчур, – не дрогнув, ответила леди Брум. – Торкилу придется оставаться дома по причине неожиданного нездоровья. В любом случае, представлять его в свете – забота не моя, а его отца. Если Торкил будет достаточно здоров, чтобы вести теперешний образ жизни, тебе придется ограничиться краткими визитами в Лондон в сопровождении компаньонки; это можно легко устроить. Если же он выйдет из-под контроля, то надо будет или укрепить западное крыло, или – я об этом уже думала – может, лучше будет купить домик где-нибудь вдали на побережье и отправить его туда под опекой Делаболя. Делаболь найдет подходящих помощников – таких, что умеют обращаться с умалишенными.
– Остановитесь, мэм! Ради всего святого, остановитесь! – вскричала Кейт, зажимая руками уши. – Ведь речь идет о вашем собственном сыне!
– Дитя мое, ты что, вообразила, что я отправлю его в бедлам? С ним будут обращаться со всей предупредительностью; я не пожалею денег ради его комфорта. Что же касается тебя, то если ты произведешь на свет наследника Стейплвуда, то при условии соблюдения приличий, в чем я не сомневаюсь, я буду попросту закрывать глаза на твои маленькие романы!
Кейт, чувствуя, что она близка к истерике, бросилась к дверям.
– Подумай хорошенько, прежде чем дать мне ответ! – крикнула тетушка ей вслед.
Глава 19
Кейт покинула спальню тетушки в полной растерянности. После всех невероятных слов, которые ей пришлось выслушать, у нее мелькнуло подозрение, что леди Брум так же безумна, как и ее сын. Но хотя глаза леди Брум в ходе разговора и сверкнули гневно раз-другой, все же в них не было того блеска, который Кейт научилась распознавать в глазах Торкила; да и когда она говорила о Торкиловом детстве, а также о своих фантастических планах относительно его будущего – в ее голосе не было и следа страсти. Страсть проявлялась, лишь когда она рассказывала о своих собственных переживаниях; говоря о своем несчастном сыне, она не проронила ни слова жалости; ей, похоже, и в голову никогда не приходило, что это все же гораздо в большей степени его трагедия, нежели ее. В глазах Кейт подобное отношение свидетельствовало если не о сумасшествии, то о чудовищном, неправдоподобном эгоизме.
Горло ей сжала спазма, она брела по галерее по направлению к своей комнате, ничего не видя перед собой. Но в ту секунду, когда она взялась за ручку своей двери, ее остановил голос мистера Филиппа Брума, долетевший из главного холла. Голос был непривычно резок.
– Хоть один дьявол скажет мне, что произошло? – требовательно прозвучал вопрос.
– Видите ли, сэр, мне известно не так много, – ответил голос, хорошо знакомый Кейт. – Я знаю только, что этот юный джентльмен, похоже, неудачно прыгнул через стену рядом с воротами, но я не смогла понять ничего из того, что мне пытались говорить набежавшие люди. Видно, они были все слишком перепуганы, ибо они только и твердили, что юный джентльмен сломал себе шею. Хотя он не сломал ни шеи, ни чего-либо другого, насколько я могу судить. Он просто сильно ударился. Поэтому я велела им положить его в мой экипаж и привезла его сюда к дому.
– Сара! – вскричала Кейт, бросаясь к лестнице и чуть не кубарем сбегая вниз. – О, Сара! О, Сара!
Она с разбегу упала в объятия миссис Нид, и все ее чрезмерное нервное напряжение исторглось в истерическом рыдании. Миссис Нид сердечно ее расцеловала, но сказала внушительно:
– Ну-ну, довольно же, мисс Кейт! Была нужда впадать в ипохондрию из-за того только, что я приехала на тебя взглянуть! Вот уж никак не ожидала увидеть тебя в слезах!
– Забери меня отсюда, Сара! Пожалуйста, забери меня! – умоляюще выговорила Кейт.
– Конечно, любушка моя, но всему свое время. Посиди здесь, будь хорошей девочкой, а то я на тебя рассержусь!
Она усадила Кейт в кресло и снова обернулась к группе людей, столпившейся возле кушетки, на которой было распростерто бесчувственное тело Торкила. Один из лакеев с беспомощным видом держал в руке пузырек с нюхательными солями; Пеннимор с тревогой взирал на мистера Филиппа Брума; а сам Филипп на коленях стоял возле кушетки, пытаясь нащупать у Торкила пульс.
– Эй, дурень! – прикрикнула Сара на лакея, вырывая у него из руки пузырек. – Для чего, по-твоему, я тебе это дала?
Она оттолкнула его в сторону и начала водить пузырьком у лица Торкила.
– Ничего ведь не сломано, сэр, как по-вашему?
– Не думаю, – коротко ответил Филипп. – Доктор определит. Пеннимор, вы послали за доктором Делаболем?
– Да, сэр, Джеймс отправился его искать. Мистер Филипп, а не убрать ли его из холла? Неровен час, сэр Тимоти услышит!
– Он не услышит: я оставил его в спальне, он собирался отдохнуть перед обедом. – Филипп взглянул на Сару.
– Пульс прослушивается – все обойдется! А вы, видимо, миссис Нид?
– Да, сэр, это я. Ах, он заворочался! Это уже второй раз. Ну, надо надеяться, он не сомлеет снова, как раньше. Никакого ему не надо лечения, встанет на ноги, да и все тут! Я уверена, что у него просто закружилась голова, он и ударился, как бы ваш сторож ни причитал. Не то чтобы меня это трогало, потому что второго такого олуха я отроду не видала!.. Вот так-то лучше, сэр! Потихоньку, полегоньку – и скоро будете как огурчик!
Торкил открыл глаза и некоторое время лежал, недоуменно взирая по сторонам; но постепенно туман в его глазах рассеялся, и он сипло проговорил:
– А, это ты, Филипп! Я тут упал…
– Мне уже сказали, – спокойно откликнулся кузен. – Лежи спокойно!
– Да иди ты к черту! – вспылил Торкил, пытаясь подняться. – Со мной полный порядок! Думаешь, я шею сломал? Фигу тебе, братец!
Он резко оттолкнул Филиппа и спустил ноги на пол. Оглядев холл, он заметил Сару и нахмурился:
– А это еще что за черт?
– Я кормилица мисс Кейт, мистер Торкил, а юному джентльмену не пристало так выражаться! – отвечала Сара назидательным тоном, как если бы Торкил был ее воспитанником.
– А-а-а! – неуверенно протянул Торкил. И вдруг засиял улыбкой. – А, знаю! Вы – Сара! – радостно воскликнул он. – Кейтина Сара! Но какого черта… ой, нет! – с какой стати вы здесь оказались?
– Вам не стоит об этом волноваться, сэр. Я ночным дилижансом приехала в Маркет-Харборо, а там наняла экипаж, чтобы доехать сюда… к большой удаче для вас, сэр! – строго сказала Сара. – А теперь будьте хорошим мальчиком, посидите смирно, пока не придет доктор!
– Не надо мне вашего доктора! – снова вспыхнул Торкил, и улыбка его исчезла. – Старый зануда! – Его взгляд упал на лицо двоюродного брата и принял выражение упрямого вызова. – Это будет для них урок, как запирать ворота, когда я прошу их открыть!
– А какой нужен урок, чтобы научить тебя не губить своих лошадей? – спросил Филипп и добавил с мягкой улыбкой, которая смягчила резкость его слов: – Хвастун-неумейка!
– Тьфу, пропасть, Филипп! Это неправда! – возмутился Торкил. – Ты же знаешь, что я не такой! Этот противный недотепа, должно быть, с цепи сорвался! Так ему и надо! Жалко, что он не сломал обе ноги, этот полукровка!.. О Боже мой, только не это!
Последнее восклицание относилось к доктору Делаболю, спускавшемуся по широкой лестнице с непривычной поспешностью. Пересекая холл, доктор жизнерадостно закурлыкал:
– О, я вижу, мне не было нужды так бежать! Я уж решил, что меня вызывают освидетельствовать труп! Мой дорогой мальчик, как ты мог поступить столь опрометчиво? Я думал, ты спишь, и удалился тоже немного передохнуть!
– Что, Мэтью, натянул я вам нос? – брюзгливо поддразнил Торкил.
– О да, несомненно! – с прежним дружелюбием признал доктор. – И это было очень скверно с твоей стороны! Ну ладно, я не буду тебя бранить! Ты, гляжу, и сам себя достаточно наказал!
Говоря это, он рассматривал ноги Торкила, а когда Торкил неудачно попытался его лягнуть, доктор со смехом сказал:
– Что ж, во всяком случае, эта нога не сломана! Посмотрим, можешь ли ты встать… Превосходно! Если ты только не сломал пару ребер, – что станет ясно, когда я осмотрю тебя раздетого, – то вроде все на месте, не считая легкого сотрясения и нескольких синяков. Я попрошу нашего доброго Джеймса отнести тебя в твою комнату…
– Черт вас побери! – сердито оборвал его Торкил. – Будь я проклят, если я позволю себя нести! Джеймс, помоги мне подняться по лестнице!
Его взгляд упал на Кейт, которая, оправившись от слез, все еще безучастно сидела в удобном кресле, прислоненном резной спинкой к стене.
– Бог мой, кузина, и вы здесь? Я вас не заметил. У вас вид, как у утопленницы! Вы подумали, что я умер? Ничего подобного! Я здоров как бык!
Она расправила поникшие плечи и встала.
– Что ж, я рада, даже если вы этого не заслуживаете! – сказала она.
В этот неподходящий момент в дом ворвался разгоряченный и взволнованный грум. Увидев Торкила, он замер на месте и с облегчением пробормотал:
– Слава Богу!
– Ах, это ты? – произнес Торкил, вновь вспыхивая гневом. Он стряхнул руку Джеймса и нетвердым шагом направился к груму. – Наглый ты пес, как ты осмелился пойти против меня?
Филипп преградил ему путь. Торкил поднял на него глаза, грудь его вздымалась. Филипп сурово сказал:
– Ступай к себе, Торкил! Я сам разберусь со Сколсом!
Он помедлил, глядя, как длинные пальцы Торкила сжимаются и разжимаются, подобно когтям коршуна, и, положив руку на плечо юноши, дружески встряхнул его.
– Эй, петушок! Кончай петушиться!
Одно тревожное мгновение гневные глаза Торкила продолжали в упор глядеть на Филиппа; затем Торкил сник и, бормоча что-то неразборчивое, отвернулся. Он пошатнулся и упал бы, если бы Делаболь не подхватил его под руку и не велел Джеймсу отнести Торкила наверх. Обращаясь к Пеннимору, Филипп спокойно сказал:
– Ну, похоже, он не очень пострадал, за исключением разве что уязвленного самолюбия. Поэтому он и ершится. Вам незачем ждать: доктор сам о нем позаботится. Вы тоже можете идти, Уильям! А вы, Сколс, останьтесь, я хочу с вами переговорить.
Филипп протянул руку миссис Нид и с улыбкой проговорил:
– Поскольку мой дядюшка удалился отдохнуть, леди Брум сражена инфлюэнцей, а мой юный кузен так же бесцеремонен, как и безрассуден, приветствовать вас в нашем доме приходится мне! Что, поверьте, я с радостью и делаю. Но стоило ли вам покидать вашего уважаемого свекра на милость женушки старины Тома?
– Нет-нет, ничего подобного! – сказала Сара, привычно приседая в реверансе. – Если только отец сам не распространяет слухи, что, мол, я его бросила. Но ведь я поехала к его собственной дочери, сэр, и при всей своей сварливости он не мог ждать, что я поступлю иначе!
Тут она заметила, что Филипп все еще протягивает ей руку, и, покраснев, сказала сбивчиво, вкладывая свою руку в руку Филиппа:
– О, сэр, примите мои уверения!..
– Я рад, что вы приехали, – сказал он. – Кейт… простите, мисс Молверн очень хотела вас повидать. Так что же там случилось сегодня?
– Да я же вам уже рассказала: я подъезжала к поместью в экипаже, как вдруг извозчик натянул вожжи, потому что на дороге столпилось полдюжины людей, среди них какая-то свистушка с младенцем на руках, которая подняла крик, что ее затоптала лошадь, чего, разумеется, и в помине не было. Вам о ней не стоит беспокоиться, сэр, потому что я ей сама сказала все, что требуется, и велела отправляться домой. Ну а как только я заметила мистера Торкила, я приказала поднять его и уложить ко мне в экипаж, потому что нет у меня терпения иметь дело с людьми, у которых в подобном положении ума хватает только на то, чтоб толпиться вокруг, рыдая и ломая руки, нет и не будет никогда! Вот, а затем сторож открыл ворота, и мы подъехали к дому. Тут галопом примчался вот этот молодой человек, – она кивнула на грума, – хотя он ничем не мог помочь мистеру Торкилу, так что я велела ему присмотреть за лошадью. Мне показалось, что у нее сломана передняя нога, нет?
Сколс, всем своим пришибленным видом моля мистера Филиппа Брума о снисхождении, сказал натужным голосом:
– Это правда, мистер Филипп, но Бог свидетель, я не виноват! И Флит тоже не виноват, хоть он и говорит теперь, что если б он знал, что задумал мистер Торкил, он открыл бы ворота, невзирая на приказ ее светлости! Если бы Уолли за ним следил, ничего бы не случилось, но ему же сказали, что у мистера Торкила солнечный удар и он лежит в постели. Поэтому он отправился в деревню, чтобы перековать кобылу ее светлости. Во дворе были только я и молодой Нэд, сэр; я занимался с вашими гнедыми, мне и в голову не могло прийти, что мистер Торкил пойдет в конюшню и прикажет Нэду оседлать ему лошадь. И хотя я задал парню трепку, по совести говоря, сэр, я не вижу тут его вины, потому что, не говоря уже о том, что он умом не блещет, посудите сами, как он мог ослушаться мистера Торкила! Когда я увидел, что мистер Торкил выводит своего каурого, я сразу заподозрил неладное. Я бегом помчался к нему, но пока я добежал, мистер Торкил был уже в седле. Он и слушать меня не стал. Он был уже шальной, как это с ним бывает, мистер Филипп. Я, может, неправильно сделал, что схватил его за уздечку, потому что он сразу взвился, как всегда, когда ему перечат, и вытянул меня хлыстом. И тут каурый попятился, и потом я уже обнаружил, что лежу на спине, а мистер Торкил летит на полном скаку, а этот простофиля Нэд стоит с разинутым ртом, вытаращив глаза. Ну, я вскочил на серого коня сэра Тимоти и поскакал с одной уздечкой по главной аллее, и… остальное уже рассказала эта леди. А вот что скажет ее светлость, я даже и подумать боюсь, сэр!
– Она не будет вас винить, – заверил его Филипп. – А что с каурым?
– Я оставил рядом с ним Флита, но его придется пристрелить, мистер Филипп, тут и спору нет! Только я не могу на это решиться без приказа!
– Можете сказать, что я вам приказал пристрелить беднягу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48