– спросила Торкила леди Брум.
Торкил задумался, а потом натянуто улыбнулся:
– Да, я понимаю, это звучит ужасно глупо, но я знаю, что сон был очень приятным, хотя и не могу объяснить почему, Кейт. Вы ведь меня понимаете, правда?
– Отлично понимаю, – заверила его Кейт. – Я не помню своих плохих снов, но хорошо знаю, что они мне снятся!
– А вам тоже снятся плохие сны? – спросил Торкил, повернувшись к Кейт и пытливо вглядываясь в ее лицо.
– Да, время от времени мне снятся очень неприятные сны, – призналась Кейт.
– А кошмары? Такие сны, от которых приходишь в ужас и просыпаешься в холодном поту?
– Нет, слава Богу! Кошмары мне снятся крайне редко.
– А мне часто, – признался Торкил. – Иногда мне снится, что за мной гонится ужасное чудовище. Я бегу, бегу, а ноги тяжелые, словно ватные! Это чудовище меня еще ни разу не поймало, но однажды схватит, я в этом уверен! А иногда мне снится, что я совершил нечто ужасное и это…
– Ради Бога, прекрати, Торкил! – воскликнула леди Брум. – От твоих рассказов у меня кровь стынет в жилах! – Она передернула плечами, словно содрогаясь от страха, и добавила тоном, каким обычно любящие матери журят своих детей: – Противный мальчишка! Он еще, чего доброго, начнет рассказывать истории о привидениях, и после этого нам будет страшно подняться наверх в свои спальни. Знаешь, Кейт, нам здесь, в Стейплвуде, не хватает только привидений! Знаешь, какое разочарование охватило меня, когда сэр Тимоти привез меня в Стейплвуд в качестве невесты, и я узнала, что здесь нет привидений. Я ведь была такая романтическая девица! Однако со временем я поняла, что от владельцев домов, в которых обитают призраки, сбегают слуги, поэтому я возблагодарила Бога, что в нашей усадьбе не бродят по ночам привидения, а к дверям в полночь не подъезжает невидимая карета, чтобы предупредить всех о скорой кончине хозяина дома.
– Да, миледи, нужно возблагодарить Бога за то, что мы избавлены от всех этих прелестей, – сказал доктор. – Все это напомнило мне об одном странном происшествии, случившемся со мной много лет назад, когда я еще проживал в Дербишире.
Торкил пробормотал:
– О Боже!
Но леди Брум попросила доктора рассказать об этом происшествии, бросив укоризненный взгляд на сына.
К тому времени, когда доктор заканчивал свой рассказ, подали второе блюдо, и Торкил показал пальцем на сырный пирог, приглашая Кейт отведать его. Девушка отрицательно покачала головой, от чего Торкил воскликнул, перебив доктора, что кузина, наверное, заболела, поскольку она совсем ничего не ест. Кейт поспешила сказать, что съест немного желе.
– Но вы ведь и вправду больны? – обеспокоенно спросил Торкил.
– Нет, нет! Я просто… просто не хочу есть, – заверила его Кейт, тронутая заботой о ней.
Торкил радостно улыбнулся:
– Как я рад это слышать! Я боялся, что вы используете нездоровье как предлог, чтобы не играть со мной в «Лису и гусей».
Кейт чуть было не подавилась при этом, но быстро справилась с собой:
– Нет-нет, я с удовольствием с вами сыграю!
Тут на помощь ей пришла леди Брум, упрекнувшая Торкила за то, что он так грубо перебил доктора.
– И разреши мне заметить тебе, что обращать внимание на отсутствие аппетита у Кейт было с твоей стороны еще более бестактно! Она, как и я, страдает от жары, но ты почему-то не заметил, что я тоже потеряла аппетит! Дорогое мое дитя, если ты кончила есть, я предлагаю подняться наверх.
Кейт еще не закончила, но с радостью отодвинула от себя тарелку с желе и последовала за ее светлостью. Когда они поднимались по парадной лестнице, тетя Минерва неожиданно сказала:
– Доктор Делаболь сообщил мне о том неприятном происшествии, которое случилось с тобой в лесу. Конечно, все это очень ужасно, и меня не удивляет, что за обедом ты почти ничего не ела, но не стоит придавать слишком большое значение таким пустякам, любовь моя. Люди, живущие в деревне, вечно кого-нибудь убивают! И нет никакой разницы между безграмотным крестьянином, который ставит капканы на кроликов, и помещиком, который охотится на фазанов, за исключением разве того, что крестьяне браконьерствуют, а помещики – нет. Я должна сказать управляющему, чтобы он получше следил за лесом.
Кейт ничего не ответила. Она надеялась, что доктор Делаболь не стал живописать происшествие во всех ужасных подробностях. Вспомнив его совет никому не рассказывать о том, что она видела, Кейт подумала, что он, скорее всего, умолчал о деталях. Если бы леди Брум узнала всю правду, она бы не отнеслась к этому с таким равнодушием и уж, конечно, поняла бы, что Кейт не сможет так легко все это забыть. Когда они снова вернулись в Длинную гостиную, леди Брум посоветовала Кейт заняться поисками коробки с фигурками лисы и гусей, добавив с многозначительной улыбкой:
– Иначе нам не видать сегодня покоя! Эти фигурки легко можно было бы заменить шашками, но ты же знаешь Торкила – уж если он решил что-нибудь, то не успокоится, пока не добьется своего!
К счастью, Кейт удалось найти фигурки, которые лежали в коробке на самом дне ящика, и к тому времени, когда Торкил и Делаболь вошли в комнату, Кейт уже успела разложить на маленьком столике доску и расставляла гусей. Торкил в восторге воскликнул:
– А, вы их все-таки нашли! Отлично! Но вы не так их расставляете, кузина! Я вам сейчас покажу, как надо!
Кейт очень хотелось научиться играть в «Лису и гусей», но если бы не доктор Делаболь, который пододвинул к ней стул и спокойно подсказывал, как надо ходить, она ни за что бы не поняла, в чем смысл этой игры – настолько сумбурны были объяснения Торкила. Правила игры оказались несложными, но здесь требовался определенный навык. Проиграв два раза с минимальным количеством ходов, Кейт начала потихоньку понимать, как надо действовать, и вскоре Торкилу пришлось прилагать все свое умение, чтобы выиграть. Когда внесли поднос с чаем, леди Брум заявила, что на сегодня хватит, и хотела было убрать фигурки, но Торкил взмолился, сказав, что хочет сыграть в последний раз, и Кейт с готовностью согласилась, подчиняясь воле леди Брум. Это был самый веселый для Кейт вечер в Стейплвуде.
– Хорошо, но сначала выпейте чаю, вы оба! – сказала леди Брум. – Слушая твои возгласы – то отчаяния, то радости, – я подумала, что ты, Кейт, наверняка с радостью выпьешь чаю.
– О, простите меня, мэм! Мы слишком расшумелись? – виновато спросила Кейт. – Это очень странная игра, но такая веселая! Когда лиса была готова схватить моего гуся, я не могла удержаться от возгласа отчаяния! Что же касается радостных возгласов, то это по части Торкила, хотя радоваться неудаче соперника совсем некрасиво. У меня не было поводов для радости!
– Это наглая ложь! – с нарочитым возмущением воскликнул Торкил, но было ясно, что он смеется над Кейт. – Один раз вы загнали меня в угол и исторгли такой вопль радости, что я чуть не оглох!
– Ну, теперь моя очередь быть лисой, – заявила Кейт. – А ваша – издавать вопли отчаяния. Сейчас я переловлю всех ваших гусей!
Игра продолжалась, Торкил снова вышел победителем и скромно заметил:
– Видите, я не кричу от радости, кузина!
Кейт рассмеялась:
– Это, по-моему, еще хуже! Боже милостивый, как я устала!
Доктор Делаболь пощупал у нее пульс и с серьезным видом, покачав головой, изрек:
– У вас учащенный пульс. Я рекомендую вам выпить теплой минеральной воды. При жаре это незаменимое средство!
– Бр-р! – содрогнулась Кейт. – Звучит ужасно!
– Все лекарства ужасны, – заявил Торкил.
– Истинная правда, – согласилась леди Брум, набросив покрывало на пяльца и поднимаясь. – Впрочем, я не думаю, что мы будем лечить Кейт минеральной водой или чем-нибудь в этом роде. Моя дорогая, если ты готова, мы можем идти спать. Уже довольно поздно.
– Конечно, я готова, мэм! Вы засиделись из-за нас допоздна, вам нужно было только сказать, и мы прекратили бы игру. Спокойной ночи, сэр! Спокойной ночи, кузен! Если вы услышите в ночи крик, то знайте, что мне приснился ваш кошмарный сон и я проснулась как раз в ту самую минуту, когда чудовище уже собиралось схватить меня.
Кейт помахала рукой Торкилу и вышла из комнаты вслед за леди Брум. Когда они шли по галерее, Кейт сказала:
– Как хорошо сегодня выглядел Торкил! Да это и не удивительно, ведь он наконец выспался без снотворного. И еще у него появился аппетит. Знаете, мэм, впервые за время моего пребывания здесь я увидела, что Торкилу хочется есть! Как жаль, что он часто страдает от бессонницы и вынужден принимать снотворное. Наверное, это плохо сказывается на его настроении. Я имею в виду, – тут же поправилась Кейт, вспомнив те два выговора, которые она получила от леди Брум, – мне жаль, что он не может без него уснуть!
– Да, очень жаль, – согласилась ее светлость.
– Но я надеюсь, что Торкил на пути к выздоровлению.
Леди Брум остановилась у двери в спальню Кейт, но вместо того, чтобы пожелать ей спокойной ночи, сказала:
– Я еще зайду к тебе и немного помучаю, так что не засыпай. Мне надо с тобой поговорить.
Леди Брум отправилась в свою комнату, оставив Кейт ломать голову, о чем это хотела поговорить с ней тетушка.
В спальне Кейт ждала ее горничная. У бедняжки глаза слипались от усталости. Кейт сказала Эллен, что ее помощь не понадобится и она может идти спать. Горничная пришла в ужас от слов Кейт и заявила, что знает свои обязанности и намерена их выполнять.
– Если я не хочу, чтобы ты раздевала меня, значит, ты не обязана этого делать, – попробовала переубедить ее Кейт, но Эллен и слышать этого не хотела. Она твердо стояла на том, что раздевать Кейт – ее обязанность и что ее светлость очень рассердится, если узнает, что она уклоняется от работы.
– Но ведь она не узнает!
– Прошу простить меня, мисс, но она все равно узнает! Ей скажет мисс Сидлоу, и меня тут же вышвырнут вон. Так что, умоляю вас, не говорите, что я могу идти спать раньше, чем ляжете вы!
Кейт видела, что Эллен вот-вот разрыдается, и не стала настаивать на своем. Она подумала, что обязанности Сидлоу или Эллен в Стейплвуде, где хозяева рано ложатся спать, нельзя было назвать обременительными, зато у горничной светской дамы жизнь далеко не сахар. Пожалуй, гувернантка находится даже в лучшем положении, у нее много работы днем, зато ночью, по крайней мере, она может спокойно спать.
Кейт едва успела надеть ночной чепчик, как в ее дверь постучала леди Брум. Кейт нырнула в постель, велев Эллен впустить ее светлость, а потом отправляться спать, и уселась среди подушек, поджав ноги.
Леди Брум уже переоделась и вошла в комнату в элегантном пеньюаре из бледно-лилового атласа, обильно украшенном кружевами и лентами. Кейт не смогла удержаться от восклицания;
– О, какой красивый пеньюар! И как он вам идет, мэм! Эллен, подай, пожалуйста, стул ее светлости и можешь идти. Ты мне больше сегодня не понадобишься.
– Да, все оттенки лилового мне к лицу, – согласилась леди Брум, усаживаясь рядом с кроватью Кейт. – А ведь он идет далеко не всем. А вот ты прекрасно выглядишь в голубом и в оранжевом с розоватым оттенком. Интересно, а пойдет ли тебе желтый? Не янтарный, не лимонный, а бледно-желтый, как у примулы. Ты носила когда-нибудь платья такого цвета?
– Что-то носила, мэм, – ответила Кейт.
– Нужно будет распорядиться, чтобы мне прислали образцы тканей, – произнесла леди Брум и принялась болтать о шелках, муслинах и модах, пока наконец Кейт решительно не заявила, что у нее уже столько платьев, что больше ей не нужно. Кейт была уверена, что леди Брум пришла к ней вовсе не за тем, чтобы обсуждать модные фасоны, и хотела поскорее узнать истинную причину столь позднего визита.
Поболтав еще несколько минут о тряпках, леди Брум наконец сказала:
– Ты была так ослепительна в платье, которое надела по случаю приема гостей, что Торкил не мог отвести от тебя глаз! Любовь моя, должна сказать тебе, что с твоим приездом Торкил сильно изменился к лучшему. Я тебе так благодарна, ведь именно такая женщина, как ты, ему нужна!
Польщенная этими словами, Кейт пробормотала:
– Вы так добры, тетя! Надеюсь, Торкилу и вправду лучше, поскольку, поднимая настроение кузену, я… в какой-то мере… воздаю вам… за вашу доброту!
– Дорогое мое дитя! – бархатным голосом произнесла леди Брум и сжала руку Кейт. – Если ты делала все это для того, чтобы отблагодарить меня, то твоя цель достигнута! Сейчас ему гораздо лучше! Доктор Делаболь сказал, что благодаря общению с тобой Торкил стал совсем другим.
Кейт сглотнула и робко произнесла:
– Неужели он так изменился, мэм?
– Да, изменился, – заверила ее леди Брум. – Конечно, он еще не умеет владеть собой и часто бывает не в духе, но теперь у меня появилась надежда, поскольку им руководит страстное желание сделать приятное тебе.
Кейт от изумления уставилась на леди Брум, она утратила дар речи. Она была уверена, что Торкила интересовало только одно – сделать приятное самому себе. Кроме того, Кейт не могла избавиться от мысли, что если тетя утверждает, что Торкил сильно изменился с тех пор, как Кейт приехала в Стейплвуд, то состояние ее кузена до этого было поистине ужасным.
Леди Брум улыбнулась Кейт и сжала ее руку.
– Ты знаешь, он в тебя без памяти влюбился! И я пришла к мысли, что именно такая жена, как ты, ему и нужна!
У Кейт перехватило дыхание.
– Надеюсь, вы шутите, мэм?
– Нет, конечно же нет! Я была бы только рада вашему браку. Неужели ты об этом никогда не думала?
– Боже милостивый, нет!
– Но почему?
Кейт была настолько потрясена предложением леди Брум, что мысли ее смешались, она ответила, с трудом подбирая слова:
– Я слишком стара для Торкила… Я ему совсем не подхожу! Дорогая тетя Минерва, простите меня, но… но вы ошибаетесь, полагая, что Торкилу нужна именно такая жена, как я.
– Нет, нет, я не ошибаюсь. Я думаю, что Торкилу лучше всего жениться на женщине, которая его старше, а что касается того, что ты ему не подходишь, объясни, ради Бога, что ты имеешь в виду, Кейт?
– Я имею в виду, что я – ничтожество, у которого нет за душой ни гроша!
Леди Брум удивленно вскинула брови.
– Конечно, у тебя ничего нет, но ты отнюдь не ничтожество!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48