Мора ни на что не обращала внимания с той секунды, как Росс взял ее за руку и повернул лицом к себе. Щеки у нее горели, она лихорадочно подбирала слова: нужно что-то сказать... что угодно, только бы он не подумал, будто она сильно взволнована.
Наконец она нашлась:
– Благодарю вас. У меня не было ни малейшего желания еще раз танцевать с мистером Бартоном-Паскалем.
– Не стоит благодарности, – ответил Росс. – Это прямой долг джентльмена. – Заметив ее недоумевающий взгляд, пояснил: – Вы, разумеется, осведомлены, мисс Адамс, что протанцевать с одним и тем же мужчиной четыре раза за вечер равноценно помолвке с ним?
Нет, Мора не была об этом осведомлена. Выходит, Росс пригласил ее только для того, чтобы оградить от претензий Бартона-Паскаля, а не потому, что хотел потанцевать с ней. Ей стало очень горько и обидно, но она, разумеется, и виду не подала.
– Я просто забыла, что светские правила в Индии гораздо строже, чем в Англии, – холодно произнесла она.
– Смею вас заверить, что больше никто не забыл. Ни на секунду. Вам следует всегда помнить, что каждый человек здесь куда более ограничен, чем вы думаете.
Мора взглянула на него, пораженная тем, с какой горечью он это сказал.
– Тогда зачем же вы остаетесь в Индии, если вам все не нравится? Человек с вашими дарованиями и опытом без хлопот найдет себе работу на родине.
– Я остаюсь здесь из-за самой Индии. Она стала мне родной, – строго, почти сурово ответил он.
Мора ни разу не слышала, чтобы кто-то признал вслух то, что было на сердце у нее самой. Она долго молча смотрела на Росса, потом произнесла страстным шепотом:
– И мне тоже.
Пораженный, Росс слегка наклонил голову, глаза их встретились, и они обменялись долгим открытым взглядом. Мора даже не заметила, что музыка кончилась. Росс отвел ее к одобрительно улыбающейся тете Дафне.
– Я совершенно потрясена тем, как вы хорошо танцуете, капитан Гамильтон. Вы должны чаще бывать у нас.
Росс меньше всего этого хотел. Он как мог старался избегать романтических ситуаций, которые занимали скучающих мужчин и легкомысленных женщин в британских резиденциях по всей Индии. Флиртующие, кокетливые и трепещущие девицы и пресыщенные мэм-сахиб в равной мере принимали игры, которые никогда не были ему по вкусу. Какие бы темные желания ни одолевали его, он удовлетворял их вне этого круга, чаще всего в объятиях искусных индианок, умеющих молчать.
«Нет, – твердил себе Росс, жестоко подавляя вспышки желания, которые он испытывал, держа в объятиях стройное тело Моры Адамс. – Я не тот человек, который мог бы изменить своим привычкам только потому, что меня волнуют обаятельные улыбки юной девы. В особенности Моры Адамс – ведь она, в сущности, обычная невеста с «рыболовной флотилии», хотя и достаточно красивая, чтобы подцепить на крючок любого мужчину».
Сославшись на кучу вечерней работы, он извинился перед миссис Карлайон и, коротко кивнув Море, исчез за дверью.
– Он, безусловно, мужчина с характером, – вздохнула тётя Дафна. – Убеждена, что временами с ним бывает тяжело, как ты считаешь? Смотри-ка, дорогая, к нам направляется мистер Бартон-Паскаль. Не думаю, что тебе стоит еще раз танцевать с ним. Хотя можно было бы и пренебречь этой условностью...
Но Мора слышала достаточно. У нее не было никакого желания видеть Чарльза Бартона-Паскаля, особенно после того, как Росс Гамильтон только что просто убежал от нее, покинув дом. Ни слова не ответив тетке, Мора улизнула на веранду. День уходил, короткие индийские сумерки опустились на землю. На темно-бирюзовом небе ожили первые слабые звездочки. В отдаленном храме кто-то трубил в раковину, и этот звук смешивался с криками павлинов в резиденции. Бесшумно проносились летучие мыши, изредка слышался в небе шорох крыльев ночной птицы. Мора тихо стояла у перил, забыв о сердечном волнении и своем смущении, едва она вдохнула очарование наступающей ночи.
Негромкий говор привлек ее внимание. Повернув голову, она увидела чоукидара – ночного сторожа резиденции, который беседовал с капитаном Гамильтоном. Тот, сидя верхом на спокойной лошади, ждал, пока ему откроют ворота.
В ответ на слова чоукидара Росс бросил несколько прощальных слов, прежде чем свернуть на дорогу. Но он почему-то повернул налево, к Бхунапуру, в то время как его собственное бунгало находилось в противоположной стороне.
«Как странно, – подумала Мора. – Ведь Росс жаловался тете Дафне на обилие работы. Почему же тогда он поехал в город, в котором пустынные в этот час улицы перешли на время во власть нищих и бродячих собак?»
Глава 5
День свадьбы был назначен на третью неделю ноября – время, когда в Бхунапуре наслаждались погодой. В полном отчаянии от необходимости закончить все приготовления вовремя, миссис Карлайон решила совершить вместе с Лидией поездку в Дели и обойти магазины, хотя многочисленные чемоданы с приданым были привезены из Англии.
С той самой минуты как Мора узнала об их планах, она умоляла не тащить ее с собой. Она вовсе не хотела провести целую неделю, суетясь вокруг Лидии в больших европейских магазинах в Дели. Лучше отложить поездку до той поры, когда задует муссон, когда свадьба будет позади и у нее найдется время осмотреть сады, музеи и пагоды, а также заехать в Лакхнау, посетить могилы родителей и дом, который она не видела больше десяти лет.
Миссис Карлайон нашла эту мысль замечательной. По правде сказать, она была довольна, что Мора остается и, таким образом, дорогой Лоренс не будет страдать от одиночества, а они с Лидией могут полностью сосредоточиться на покупках.
На следующее утро мать с дочерью отправились в Дели. Мора и ее дядюшка вздохнули с облегчением. Но каким тихим и пустым показался сразу дом!
– Теперь уж не жалуйся мне на то, что зря не поехала с ними, – сказал дядя Лоренс, услышав вздох племянницы. – Боюсь, слишком поздно. И надеюсь, ты не ждешь, что я стану тебя развлекать, моя девочка. У меня куча бумажной работы!
– Поверь, у меня нет никаких возражений, – ответила на это Мора, целуя дядю в лысую маковку.
Дядя Лоренс посмотрел на нее одобрительно:
– Лелеешь собственные планы?
– Да.
– Не включают ли они некоего молодого человека, который проживает поблизости? – многозначительно спросил он, когда Мора направилась к двери.
Мора резко повернулась к дяде, и юбки ее взметнулись шелестящим вихрем.
– Кого ты имеешь в виду, дядя?
– Разумеется, Бартона-Паскаля. – У дяди лукаво блеснули глаза. – Говорил с ним вчера вечером в клубе. Кажется, он был чертовски рад тому, что ты не укатила в Дели с Даффи и Лидией. Ну, как ты считаешь, с чего бы он заговорил об этом?
Щеки у Моры так и вспыхнули. Ясно, дядя Лоренс уверен, что Чарльз Бартон-Паскаль примется за ней ухаживать. Ясно также, что он это одобряет. Мора нахмурилась. Неужели Чарльз и вправду ухаживал за ней? Если не считать нескольких случайных взглядов и кое-каких неуместных замечаний, поведение мистера Бартона-Паскаля по отношению к ней было безупречным. Мора находила его вполне терпимым, разве что чересчур самодовольным, но чтобы он собирался преследовать ее своими ухаживаниями...
– Представить себе не могу, с какой стати мистеру Бартону-Паскалю пришло бы в голову остановить свой выбор на мне, – заявила она.
– Господи! В таком случае я бы сказал, что, видимо, он чересчур робок. Видишь ли, когда я начал ухаживать за твоей тетей...
– Я не хочу, чтобы за мной ухаживал мистер Бартон-Паскаль, – перебила Мора, на этот раз уже более решительно.
Дядя Лоренс сдвинул брови.
– Я бы на твоем месте отнесся к этому иначе. Бхунапур – небольшой городок. Ты не найдешь другого мужчину с подобными качествами. Даффи он тоже нравится, я это знаю.
Мора отвела в сторону свой безмятежный взор.
– Да, дядя, мне это известно.
Лицо у дяди Лоренса сразу прояснилось – он не любил споров.
– Ты разберись получше в своих чувствах, а там поживем – увидим.
– Я надеюсь, что один из нас это сделает, дядя Лоренс.
У себя в комнате Мора мрачно объявила Мире:
– Я хочу поехать верхом. Принесла бы ты мой костюм.
Она говорила на хинди, потому что они с Мирой были одни, при других обстоятельствах Мора была вынуждена пользоваться только английским языком. Тетя Дафна самым решительным образом довела до ее сведения, что считается совершенно неприличным беседовать со слугами на их родном языке. Употребление «кухонного хинди» допустимо лишь в тех случаях, когда британская мэм-сахиб отдает прислуге какое-то приказание.
– Но ты не ела второго завтрака, – запротестовала Мира.
– Я не голодна.
Мира принесла из гардеробной костюм для верховой езды, и Мора занялась им. Ее не оставляло тяжелое и неприятное чувство. Дядя Лоренс, разумеется, ошибся насчет Бартона-Паскаля! Однако по всему поведению дяди видно, что он вскоре ожидает предложения, а как опекун Моры вправе говорить от ее имени и решать за нее.
К тому времени как Мора выехала легким галопом из ворот резиденции, выражение ее лица сделалось угрожающим.
Лоренс Карлайон сам редко ездил верхом, зато очень гордился чистокровными лошадьми своей конюшни. На этот раз Мора выбрала для себя молодого длинноногого жеребчика, которому за его золотисто-рыжую масть дали кличку Фокс. Конь был свежим, и Мора слегка ослабила поводья, когда они выбрались за пределы главной улицы военного городка. Здесь не видно было никаких живых существ, кроме стайки темно-рыжих птичек, перепархивающих между травянистыми кочками. Где-то в зарослях колючих кикар вскрикнула куропатка, вдали залаял шакал.
Как и всегда, открывшаяся Море красота Индии принесла успокоение душе. Даже заболоченные зеленые луга Норфолка, полные всякой водяной живности, не доставляли ей такой радости. Какая жалость, что она зря потратила все эти годы в Англии! И какая жалость, что всех детей, родившихся в Индии, в семилетнем возрасте отправляли на родину в соответствии с предписаниями справочника Берча «Воспитание и лечение детей в Индии» – книги, которая стала прямо-таки британской Библией. Ее автор поддерживал тайный страх каждой матери, опасавшейся, что ее отпрыск не доживет до юности в этой ужасной восточной стране.
Улыбнувшись, Мора пригнулась в седле и пустила жеребца в полный галоп. Она никогда не сомневалась, что ее отправили в Англию без всякой необходимости. В отличие от Лидии и тети Дафны она не страдала от множества чисто индийских болезней типа тропической сыпи, дизентерии или лихорадки. Сравнительно легко Мора переносила жару, хотя сегодня из предосторожности надела на голову топи – тропический полотняный шлем, неотъемлемую часть униформы британцев в Индии. Шлем этот надежно защищал голову его обладателя от беспощадного восточного солнца.
– Я слишком выносливая, чтобы заболеть или получить солнечный удар, – произнесла Мора вслух, негромко рассмеялась и почувствовала себя как нельзя лучше.
Фокс замедлил аллюр, пробираясь по каменистому пересохшему руслу среди скалистых стен узкой теснины, заваленной камнями, но вскоре копыта его застучали ровной рысью по дороге, ведущей в Бхунапур. Впереди Мора видела неровные ряды городских крыш. Она не была на местном базаре с тех самых пор, как вместе с теткой и кузиной ездила туда выбирать мебель для резиденции, и теперь радовалась возможности провести несколько беспечных часов в толпе на базарной площади.
Торговцы вежливо приветствовали ее, когда она, спешившись, стала бродить по проходам между прилавками. Они открыто выражали восхищение тем, что она обращается к ним на их родном языке и относится с уважением к их касте, чего не делало большинство белых людей.
Наиболее говорливым оказался продавец фруктов, вступивший с Морой в долгий разговор, когда она остановилась возле его прилавка купить и очистить апельсин. Мохаммед Хаджи был спокойным маленьким человечком, под ногами у которого вертелись его многочисленные жены и дети. Поскольку то была семья правоверных мусульман, женщины на людях носили чадру – по восточному обычаю, который требовал, чтобы женские лица не видел ни один посторонний мужчина, – видеть разрешалось только близким родственникам.
Все четыре женушки Мохаммеда Хаджи были толстыми и веселыми, их темные глаза так и сверкали в прорезях укрывающих лица густых вуалей, когда женщины смеялись, болтая с Морой. Их застенчивость сразу улетучилась, едва английская девушка заговорила с ними на их родном языке.
– А ведь тебя преследуют, – неожиданно сообщила Море одна из них, Хамада, самая молодая и зоркая из четырех. – Расскажи нам. У тебя есть обожатель-сахиб в военном городке?
Мора была озадачена.
– Обожатель?
Другие жены закивали, показывая пальцами куда-то в сторону; Мора повернула голову. Сахиба было легко заметить. Не только потому, что на нем был такой же топи, как у нее, но и потому, что ростом он сильно выделялся в толпе, сквозь которую прокладывал себе путь определенно в их направлении. Когда он подобрался ближе, Мора тотчас узнала Чарльза Бартона-Паскаля.
– Черт подери! – выругалась она.
– Что такое? – хором вопросили любопытные жены.
– Ты права, этот сахиб последовал сюда за мной, – быстро заговорила Мора. – Но я вовсе не хочу с ним встречаться. Скажите, как мне лучше вернуться к моей лошади, чтобы сахиб меня не заметил?
Жены быстро-быстро защебетали, советуясь друг с другом, а потом и с мужем. В одну секунду Мору спрятали за большой корзиной, в которой стояли свернутые в рулоны ковры.
Мора вздернула голову. Она ни за что не позволит Чарльзу поймать ее, да еще притом, что уехала одна, без саиса, как здесь называли грумов. Тетя Дафна бесчисленное количество раз твердила ей, какой может выйти скандал, если девушку увидят верхом без сопровождения слуги, в обществе молодого холостяка!
– Если ты пройдешь вон в те ворота, – предложил Мохаммед Хаджи, показывая на богато украшенные резьбой створки в дальнем углу базарной площади, – ты окажешься вскоре возле храма, рядом с которым оставила лошадь.
– Но ведь ворота, разумеется, заперты, – с сомнением в голосе сказала Мора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36