Амир Дас повернул коня, подъехал к раненому и ухватил его лошадь за уздечку. К тому времени как они доскакали до широкой дороги, ведущей к воротам военного городка, рубаха саиса промокла от пота. Лошади тяжело дышали, а Гхода Лал потерял сознание.
– Мы отнесем его в биби-гурх, – предложил Исмаил-хан. – Карлайон мэм-сахиб не позволит внести его к ней в дом.
Мора не спорила, понимая, что это правда.
– Тогда берите его. Я привезу врача.
Хотя бхунапурский военный городок был невелик и европейцев в нем жило немного, он пользовался услугами опытного и на удивление разумного врача с университетским образованием. Фрэнклин Мур похоронил в Индии жену и двоих детей, но его привязанность к этой стране и ее народу не ослабела.
Едва Мора объяснила положение, Мур немедленно согласился приехать и прибыл почти сразу вслед за ней на икке с огромными колесами.
– Скажите мне, что вам понадобится, и я все принесу из дому, – обратилась к доктору Мора, как только он вышел из экипажа.
– Понадобится вода, предпочтительно чтобы она прокипела минут десять или даже больше. Я привез с собой все остальное, за исключением помощника.
– Вам поможет Исмаил-хан.
– Ваш саис, патан? А как мы с ним будем объясняться?
– Он кое-чему научился в последние недели, но... – Мора поморщилась. – Нет, я не уверена, хорошо ли он понимает.
– Боюсь, что так дело не пойдет.
– Я помогу вам.
– Но, мисс Адамс... – запротестовал доктор Мур.
– Может, вы предпочитаете саиса капитана Гамильтона? Его английский вполне терпим.
Доктор Мур озабоченно пригладил свои редеющие волосы.
– Ладно. Несите воду и приходите как можно скорее.
Мора принесла воду сама, так как слуги отказывались подвергать себя воздействию злых духов, которые, как они утверждали, так и вьются вокруг тяжело раненного человека. Мора была рада, что тетя Дафна и Лидия отправились с утренними визитами, а дяди заперся в кабинете, с головой уйдя в дела бумажные. Трудно сказать, как бы все трое приняли известие о том, что Мора привезла в резиденцию раненого слугу капитана Гамильтона.
В домике было всего две крошечные комнатки, Исмаил-хан держал их в чистоте и порядке. Окна занавешены влажными циновками из душистой травы, чтобы уберечься от палящей жары, однако внутри бунгало все-таки было душно. Амир Дас терпеливо раскачивал подвесное опахало, в то время как Исмаил-хан невозмутимо стоял возле узкой кровати-чарпаи, на которой лежал Гхода Лал.
Доктор Мур уже снял с Гходы Лала изорванную рубаху, и Мора ахнула, увидев страшную рану, которая рваной линией шла от плеча к локтю и обнажила кость.
– Слава Богу, что создан хлороформ, – сказал доктор Мур и ободряюще улыбнулся побледневшей Море. – Все хорошо, девочка?
Мора кивнула.
Но Гхода Лал отказывался разрешить доктору дотронуться до себя, когда тот хотел наложить ему на рот и нос пропитанную хлороформом марлю.
– Нахин! – слабым голосом твердил он. – Нет!
– Перестань, – обратилась к нему Мора на его родном языке. – Твой господин назовет тебя дураком!
Амир Дас усмехнулся, услышав ее слова, и Гхода Лал покорно умолк и затих. Все молча ждали, когда подействует хлороформ. Но вот Мора взглянула на безучастное лицо Амира Даса.
– Что Гхода Лал делал на реке? Он ведь осторожен и знает, что надо держаться подальше от крокодилов!
– Зверь убил двух мужчин в деревне. Вчера он напал на ребенка. Карлайон-сахиб приказал уничтожить чудовище.
– Лучше бы он подождал, пока вернется капитан Гамильтон, – мрачно заметил доктор Мур. – Как я понимаю, он отменный стрелок.
– Я удивляюсь, почему он оставил Гходу Лала здесь, – размышляла вслух Мора. – Это на него не похоже.
Следуя приказанию доктора Мура, Мора повязала вокруг талии полотенце как передник и тщательно вымыла руки. Доктор Мур взял с подносика толстую иглу и развернул во всю длину конский волос, обеззараженный в кипятке.
– Ну что ж, – произнес он, – начнем, пожалуй.
– Амир Дас, может быть, ты съездил бы в Сунда-гундж и сообщил Гамильтону-сахибу о том, что произошло с его слугой, – не поворачивая головы, обратилась Мора на хинди к саису. – Оповести и тех, кто остался в бунгало сахиба. Мы отправим туда раненого, когда доктор закончит свое дело.
Саис отдал короткий салют и вышел.
– Странно, – произнес задумчиво доктор Мур. – Рана замечательно чистая после зубов крокодила. Обычно эти звери смыкают челюсти. Оставляют разрывы.
Мора вгляделась в рану.
– Он потеряет руку?
Она прекрасно понимала, что значит Гхода Лал для Росса.
– Он не сможет действовать ею некоторое время. Так. Конечно. Подайте мне эту бутылочку с настойкой.
Наступил вечер, и Мора сидела одна в гостиной резиденции. Короткие индийские сумерки миновали, и спустилась непроницаемая ночная тьма. В доме зажгли лампы. Позади Моры в столовой накрытый стол сиял фарфором и до блеска протертыми бокалами для вина. Все было готово к праздничному ужину в честь дня рождения дяди Лоренса. Пригласили только несколько ближайших друзей, поскольку резидент настаивал на скромном торжестве в узком кругу.
Лидия и тетя Дафна переодевались у себя в комнатах. Мора сидела в кресле и пыталась читать «Калькутта ревю». Но она не могла не думать о Гходе Лале. Доктор Мур заверил ее, что рука заживет, однако, если раненый останется без наблюдения врача, кто знает, не займутся ли индусы его дальнейшим лечением. Мира однажды описала ей несколько ужасных приемов, какими пользуются туземцы для лечения своих раненых и больных.
«Прекрати! – сердито приказала Мора самой себе. – Росс проследит за тем, чтобы все шло как следует».
Позади нее послышался чей-то сухой кашель. Мора обернулась. Главный чуппрасси резиденции поклонился, поправил свой свежевыстиранный тюрбан.
– Пришел Гамильтон-сахиб.
Мора побелела. Росс вернулся? Кто пригласил его на вечер? Почему ей ничего не сказали?
Чуппрасси откашлялся еще раз. Мора взглянула на него.
– Он пришел не обедать с Карлайон-сахибом. Он просит разрешения поговорить с вами.
Мора встала и расправила юбку.
– Проводи его сюда, Лала Дин.
Она стояла, опустив руки по бокам, когда в холле послышались голоса, а потом Росс вошел в гостиную. Мора подготовилась к этому мгновению, однако, увидев Гамильтона, ощутила шок. Должно быть, он явился сюда сразу после поездки верхом – на нем были бриджи и запыленные сапоги. Черные, растрепанные ветром волосы упали на лоб. Уголки губ, твердых, страстных губ, которые так жарко целовали ее губы, были опущены вниз.
Мора, заметив это, расправила плечи.
– Вы хотели видеть меня, капитан Гамильтон?
Проговорив это, она подняла на него свои огромные прекрасные глаза. Она не могла знать, что они напоминают Россу другие, такие же темные, такие же влекущие...
– Я только что вернулся, – отрывисто заговорил он. – Мои слуги сообщили мне, что вы сделали для Гходы Лала. Я пришел поблагодарить вас. Немногие белые господа сделали бы столько для туземца. Ваше вмешательство спасло ему жизнь.
Мора спрятала руки за спину и заставила себя спокойно встретить его твердый взгляд. Она скорее умерла бы, чем дала понять Россу, как ее ранит его сухость. Он мог бы таким образом выразить благодарность кому угодно, только не женщине, которую недавно держал в объятиях и любил с такой обжигающей сердце страстью.
– Не стоит благодарности, – холодно ответила она. – Это было нетрудно. Ваш саис и мой Исмаил-хан помогали мне.
Лицо Росса смягчилось.
– Должен сказать вам, что ваш телохранитель-патан нечто особенное. Как вам удалось нанять его? Такие, как он, совершенно непредсказуемые дьяволы.
Мора смотрела через его плечо на стену, не в силах больше смотреть на него. Она не знала, чего ей ждать, когда она увидит его снова, но теперь горло ее сжималось от подавляемых рыданий, и ей пришлось собрать всю волю, чтобы голос не дрожал.
– Да, мне это известно. Но мы с ним достигли некоего невысказанного соглашения.
– Понятно.
Мора искала, что бы еще сказать.
– Как чувствует себя Гхода Лал?
– Отдыхает со всеми удобствами. Мне жаль, что я не мог приехать раньше из Бхунапура.
– Из Бхунапура? Но я думала... то есть Амир Дас говорил, что вы уехали в Сундагундж.
Теперь настала очередь Росса прятать глаза.
– Я там и был. Но по дороге обратно сделал остановку в Бхунапуре.
Эти два места находились достаточно далеко друг от друга. Росс должен был сделать немалый крюк, чтобы попасть в Бхунапур. Мора беспомощно смотрела на Росса.
– Вы там были... по делу?
– Нет. – Тон у Росса был резким. – Я навещал друга.
Мора почувствовала, как у нее разом вспыхнули щеки. Она знала, что Росс посетил розовый дом Валида Али в поисках Чхоты Моти. Словно в тумане она протянула руку и ухватилась за спинку соседнего кресла.
Почему она не может просто принять тот факт, что вовсе не Мору Адамс любил в ту ночь Росс Гамильтон в прелестном павильоне Павлиньего дворца? Чхота Моти очаровала его, и ее продолжал он искать даже теперь!
Может быть, поэтому он и держится так отчужденно? Потому, что не нашел ее? Он отдал ей свое сердце?
Мора проглотила готовые пролиться слезы.
– Извините меня, – сдавленно проговорила она.
Но Росс схватил ее запястье, когда она пыталась пройти мимо него. Повернул лицом к себе и увидел, что глаза ее полны слез. И у него защемило сердце.
– Ради Бога, что с вами? – вырвалось у него. Только бы не заплакать при нем! Но предательские слезы уже текли у нее по щекам.
– Мора...
Он впервые назвал ее по имени. Господи милостивый, как забилось у нее сердце! Она не должна позволить ему узнать, что это он причина ее боли. И с какой стати она раскисла? Неужели из-за того, что он любил другую? Глупо, ведь она и была той другой! «Но я его больше не люблю!»
Испустив сдавленное восклицание, Мора выскользнула за дверь.
Глава 10
Росс еще долго сидел на месте, когда Мора покинула его. И зачем только он явился сюда нынче вечером? Зачем подверг себя мучению увидеть Мору Адамс в восхитительном шелковом вечернем платье, с зачесанными наверх волосами, сияющими при свете ламп... и плачущую? Он не понял ни ее слез, ни ее боли, только догадался, что каким-то образом стал их причиной.
Женщины! Пошли они все к дьяволу в пекло! Никогда в жизни не знал он такого яростного гнева – только благодаря тому, что мудро остерегался привязываться к какой-либо женщине до сих пор, а теперь привязался, да еще сразу к двум!
Направившись к буфету, где, как он знал, Лоренс Карлайон держал спиртное, Росс плеснул хорошую порцию бренди в стакан. Он даже зажмурился, в сердцах проглотив бренди одним глотком.
Раньше к его услугам всегда была Синта Дай, черноглазая танцовщица, с которой он тешил себя в первые дни своей службы в Бхунапуре. Но это было задолго до Моры Адамс и задолго до приезда прелестной сестры Кушны Дев из Раджастхана.
Росс поморщился. Две женщины, такие разные и, однако, такие похожие, обе – он должен был признать это теперь – все более близкие его сердцу. Мора Адамс, сияющая половина темной монеты его желаний, с ее безапелляционностью и смелостью, ее любовью к Индии и ее смехом, и нежная Чхота Моти в ночь страсти, ее ласки, которые ему вряд ли доведется испытать еще хоть раз.
Дьявол, память о той ночи продолжает преследовать его! Какая ярость вспыхнула в нем после слов Кушны Дев, что ее сестра возвратилась в Раджастхан и больше сюда не приедет!
Когда он вернулся домой, его настроение еще ухудшилось из-за новости о ранении Гходы Лала, которому придется проболеть неделю или даже больше в самое неподходящее для Росса время – ведь сейчас Гхода Лал нужен ему, как никогда. Подумать только, крокодил! Амир Дас заверил Росса, что ни Мора, ни доктор Мур не заподозрили: рану индусу нанесли лезвием самого обыкновенного ножа.
Мора. Мысль о ней заставила его грубо выругаться. Ведь он от души хотел поблагодарить ее. Она действовала смело, а он вынудил ее заплакать, сорвал на ней всю свою злость.
В холле послышались шаги, и вошел Лоренс Карлайон.
– О, Росс, я не знал, что вы вернулись! Лала Дин не сказал мне ни слова. Хотите присоединиться к нам за ужином? Сегодня день моего рождения.
Меньше всего Росс хотел принять участие еще в одном празднестве семейства Карлайон. Но он не мог себе позволить быть настолько грубым, чтобы отказаться присутствовать на дне рождения своего начальника. И все же он попытался.
– Благодарю вас, сэр. Я был бы рад, но, боюсь, несоответственно одет.
– Еще есть время переодеться, дружище. Даффи будет вам рада.
Выхода не было. Росс отвесил деревянный поклон и удалился.
Мора и Чарльз Бартон-Паскаль только сухо поздоровались, когда он вернулся. Росс понимал, что Чарльз кипит в душе при мысли о том, что не он один может оказаться в центре внимания, и это давало ему нечто вроде мрачного удовлетворения. Очевидно, на его инстинктивное неприятие этого человека, как говорится, отвечали взаимностью.
К счастью, настроение за столом оставалось праздничным в течение всей долгой трапезы.
– А теперь, – заговорил Лоренс Карлайон, улыбаясь племяннице, когда наконец подали десерт, – настала очередь самого лучшего gateau, который мне когда-либо доводилось пробовать.
– Он просто изумительный, – поддержала его Лидия.
– Восхитительный, – добавил Теренс, со смаком проглотив кусок.
Тетя Дафна попросила второй кусочек, и Мора слабо улыбнулась. Трепещущий огонь ламп освещал остатки праздничного угощения. Тетя Дафна встала, подавая сигнал женщинам удалиться и оставить мужчин наедине с их портвейном.
Росс воспользовался случаем и тоже встал с места.
– С вашего позволения, я должен удалиться.
– Останьтесь еще хоть ненадолго! – воспротивилась его уходу тетя Дафна.
– Пусть себе идет, – вступился за Росса Лоренс. – Сегодня он проделал большой путь верхом.
– Мне к тому же надо взглянуть, как там мой слуга, – добавил Росс.
– С ним что-то произошло? – удивилась тетя Дафна.
– Несчастный случай, но смею надеяться, он поправится.
Росс посмотрел на Мору, но она даже не подняла головы. Он поджал губы, коротко пожелал всем доброй ночи и быстро вышел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36