– Дети должны спуститься первыми, Этан, – произнесла Чина.
– Я сам спущу Филиппу в лодку, – сказал капитан Бладуил.
Все оказалось значительно проще, чем он полагал. Пламя, добравшись до главной палубы, жадно набросилось на веревки и мачты. Китайцы предпринимали неимоверные усилия, чтобы спасти от огня снасти и паруса. Убитые и раненные во время бомбардировки загромождали проходы, мешая работать остальным. И о сбежавших узниках уже никто не вспоминал.
Ветер внезапно прекратился, и дым повис над палубами густыми, тяжелыми облаками. Однако ни Этан, ни Чина, как ни тяжело им было дышать, не жаловались на это, так как не желали лишаться его спасительного покрова.
Веревка, наскоро размотанная с ближайшей бухты, было накрепко обвязана вокруг талии Филиппы, цепко обхватившей Этана за шею, и они начали спуск.
– Не бойся, – успокаивал он девочку, чувствуя, как она дрожит при виде черной воды, колеблющейся далеко внизу, и маленькой лодочки, удерживаемой на одном месте с помощью багра.
– А я и не боюсь, – заверила его Филиппа с детской непосредственностью. – Особенно с тобой. Чина сказала, что ты можешь все, а она никогда не врет.
Этан не нашел, что ответить на такие слова, и к тому же ему пришлось собрать все свои силы: рана на руке открылась, и веревка от крови стала скользкой, что уже само по себе создавало определенную опасность. Хотя Чина, точно выполнив его указания, сделала узлы с интервалами в четыре фута, ему все равно казалось, что он может сорваться в любую минуту, тем более что дополнительная тяжесть маленького тела, плотно прижатого к его собственному, тянула его вниз.
Этан вырос и возмужал на борту корабля, которому не раз пришлось побывать в разных переделках, и в совершенстве постиг искусство лазания по канатам и снастям еще в том возрасте, когда его сверстники ходили в коротких штанишках и протирали их за школьными партами. Однако он не спал толком уже в течение тридцати шести часов, и от его левой руки было теперь немного проку.
Принимая во внимание его физическое состояние и с какой высоты ему пришлось спускаться, можно было лишь удивляться, что он в конце концов благополучно достиг цели Этан понял, как шепчет Всевышнему благодарственную молитву, когда передавал Филиппу в руки их спасителей. В лодке находились два незнакомых Этану гребцами матрос по имени Франклин Чени – темноволосый парень с лицом, изрытым оспенными рубцами, с которым Этан уже успел провернуть в прошлом кое-какие дела и на которого, знал он, можно смело положиться.
Этан сразу же оценил мудрость Раджида, включившего Чени в состав спасательной экспедиции: матрос, не задав ни единого вопроса, молча взял на руки Филиппу и приказал завернуть ее в прихваченное специально для этой цели одеяло.
– Вам, возможно, понадобится это, капитан, – произнес затем Чени хриплым шепотом и вложил в руку Этана заряженный пистолет. – Мы будем прикрывать вас отсюда.
Засунув пистолет в карман, а концы веревки – за голенища своих сапог, Этан отдал несколько коротких распоряжений относительно того, что надо делать, если вдруг его заметят, и, ухватившись затем за веревку своими задеревеневшими и кровоточащими пальцами, полез по ней наверх.
То, что он, пребывая в крайне тяжелом состоянии, сумел все же подняться на борт корабля, можно было объяснить скорее Провидением, нежели его сноровкой, поскольку силы совершенно оставили капитана. Руки и плечи то и дело сводила судорога, дважды его ноги соскальзывали с пропитанной влагой дощатой обшивки корабельного борта, и он, болтаясь беспомощно в воздухе, ударялся о ее шершавую поверхность.
Когда наконец его голова появилась над Поручнем, Чина и Брэндон помогли ему перелезть через него.
– Теперь твоя очередь, парень, – сказал он Брэндону. – Надо спешить, чтобы не зажариться здесь живьем.
Этан начал опоясывать веревкой мальчика. Чина, прижимая к губам руки, молча наблюдала за действиями капитана. Как только капитан закончил приготовления, Брэндон исчез за бортом, весело махнув им рукой.
– Теперь твоя очередь, – произнес мягко Этан, когда по веревке был подан сигнал, что мальчик благополучно добрался до лодки. Ему не было необходимости торопить ее, поскольку она и сама видела, что пламя выходит из-под контроля людей, так что теперь каждый вздох причинял им обоим мучения.
Пока что им крупно везло: за все время, что они находились тут, их заметил всего один китаец, и то случайно, бросившись на корму в надежде глотнуть свежего воздуха, где Этан прикончил его без всяких угрызений совести.
Однако скоро должны были появиться другие, потому что здесь стояли контейнеры с питьевой водой, которая, несомненно, понадобится команде для борьбы с огнем, когда все прочие запасы воды будут исчерпаны.
Было невыносимо жарко, одежда Этана буквально клубилась от превращавшегося в пар пота. Посадив Чину на поручень, Этан начал было обвязывать ее веревкой, как вдруг рука его внезапно замерла.
– Прошу прощения, Чина, но в этом пока нет необходимости.
Ее глаза расширились.
– Что ты имеешь в виду?
– Я просто не позволю тебе спуститься вниз до тех пор, пока ты не дашь мне обещания выйти замуж за этого Стэпкайна.
– За Дарвина? – спросила она растерянно.
– Черт подери, мы уже столько раз обсуждали этот вопрос! – проговорил он нетерпеливо.
– О, Этан, я не собираюсь перечить тебе, – проговорила Чина с печалью в голосе. – Но Дарвин погиб. – Видя, что данное известие буквально потрясло его, она добавила: – Я не успела сказать тебе об этом раньше, потому что они неожиданно быстро разлучили нас с тобой. И к тому же я, совершенно забыла обо всем на свете, так как очень боялась за детей и... и за тебя.
Ее голос перешел в шепот, и последние произнесенные ею слова прозвучали едва слышно, но тем не менее так прекрасно расслышал их.
– Ты и впрямь боялась за меня? – спросил он недоверчиво, схватив ее за плечи так резко, что она вздрогнула.
Девушка кивнула головой, не глядя в его сторону.
– Так, может быть, в таком случае ты выйдешь замуж за меня, Чина? – произнес он несколько грубовато, что объяснялось исключительным страхом, что она ему откажет, или, того хуже, выкажет по отношению к нему отвращение, которое тут же отразится в блеске ее прекрасных глаз.
Но в глазах Чины, обращенных к Этану, не было ни следа презрения и насмешки: в них только проглядывало нечто, что и раньше замечалось не раз и что, возможно, содержалось в ее взгляде с самого начала и проявилось теперь в легком дрожании голоса, когда она тихо и без колебаний сказала:
– Да.
– О, любовь моя, моя дорогая любовь!
Заключив Чину в объятия, Этан принялся целовать ее в губы, и она отвечала ему взаимностью. Их поцелуи были нежными и неторопливыми, как будто они лежали в постели в пропитанной сандаловым ароматом спальне кораллового дома и впереди их ожидали только долгие часы свадебной ночи.
– Однако тебе пора, – сказал он ей наконец, оторвавшись от нее. Голос его звучал твердо.
– Ты говоришь так, словно решил остаться здесь, – промолвила испуганно Чина.
– Боюсь, что это так. Я не могу покинуть корабль до тех пор, пока не удостоверюсь, что Ванг Тоха нет более в живых.
– Но это же смешно! – чуть не задохнулась от возмущения Чина, и глаза ее вспыхнули гневом. – Какая теперь разница, жив он или мертв?
– Я не могу всю оставшуюся жизнь бояться оставить тебя без присмотра, зная вполне определенно, что, пока жив, он способен в любой момент причинить тебе зло, – резко заявил Этан. – Он по натуре своей коварен и беспощаден, а тут еще я убил его любимого сына. Теперь он, преисполненный жаждой мести, станет охотиться на нас. А я не желаю, чтобы моя жена только и делала, что скрывалась и пряталась от него, дрожа от страха, что он может в любую минуту напасть на ее след. Неужели тебе это не ясно, Чина? Неужели ты предпочитаешь такую жизнь?
– С тобой любая жизнь лучше, чем просто существовать без тебя! Прошу прощения, Этан, но если ты все же останешься здесь, то так же поступлю и я.
– Ради Бога, Чина, не будь идиоткой! Ты мне только станешь мешать!
– Каким образом? – с вызовом спросила она. – Ты же не можешь всерьез рассчитывать одержать верх в одиночку над всеми этими людьми? – Она тряхнула головой в направлении горящей палубы. – Кроме того, теперь уже поздно заниматься Ванг Тохом: пламя и без тебя справится с ним. Давай покинем корабль, пока еще не поздно!
– Прости меня, Чина, но я не могу. Она упрямо сжала губы.
– В таком случае я остаюсь с тобой.
– Черт побери! – взорвался он. – Сейчас не время для пустого геройства!
– Пустого?! – воскликнула она со слезами на глазах. – Разве это дурно с моей стороны, что я не хочу тебя потерять? Я не позволю Ванг Тоху отнять тебя у меня. Ни за что не позволю!
С минуту они смотрели друг на друга, как враги. Глаза Чины были преисполнены спокойного упрямства, взгляд Этана – бешеного гнева. Затем он молча поднял ее на руки, и, прежде чем она смогла что-либо сообразить, веревка обвилась вокруг ее талии, и капитан начал опускать девушку вниз.
– Этан! Прошу тебя!
– Сожалею, любовь моя, жизнь моя! – донеслись до нее сверху его слова. Что говорил он потом, она уже не слышала из-за раздавшихся неожиданно громких криков. Вглядевшись сквозь дым, Чина увидела мельком лицо Этана в окружении множества других лиц, китайских. Ей показалось, что там началась ожесточенная схватка. Веревка внезапно стремительно заскользила вниз.
Чувствуя, что она падает, не удерживаемая более никем, Чина закричала в ужасе и в то же мгновение ударилась головой о дно поджидающей ее внизу лодки. От боли перед глазами девушки запрыгали тысячи сверкающих искр, а затем все вокруг погрузилось в кромешную тьму.
Глава 22
Что-то холодное и мокрое лежало у нее на лбу, смягчая пульсирующую боль. Открыв глаза, Чина увидела в свете лампы склоненное над ней ужасно знакомое лицо, совсем юное и заботливое, на котором появилось выражение облегчения, когда она сделала слабую попытку приподняться.
– О, как я счастлив, что вы проснулись, мисс Уоррик! Мы так боялись за вас!
Чина беззвучно пошевелила губами, затем провела по ним задеревеневшим языком и попыталась заговорить:
– Брэн... Брэндон и Филиппа?.. Мои брат и сестра?.. Где они?..
– Внизу, в каюте, мисс. Со старшиной-рулевым, мистером Купером. Он уложил их в постель. У него самого шестеро детей, так что он знает, как обращаться с ребятней. А посему можете быть спокойны за брата с сестрой.
– А вы... Вы Дэвид?..
– Да, Дэвид Борн, мисс. И я счастлив сказать, что вы находитесь на борту «Ориона», где вам уже ничто не угрожает. – Он снял со лба Чины компресс и снова окунул его в воду. Девушка увидела, что свет за его головой шел вовсе не от лампы. То был солнечный свет, струившийся через прикрытый жалюзи иллюминатор и отбрасывавший на стены теплые золотые зайчики.
Она подняла голову, чтобы получше осмотреться, и тут же пожалела об этом, потому что от плеч до макушки прокатилась горячей пульсирующей волной острая боль, заставившая ее застонать.
– О, мисс, прошу вас, лежите спокойно! Вы сильно ушиблись, и если начнете сейчас двигаться, вам станет хуже! – заботливо предупредил Чину Дэвид.
Стараясь не обращать никакого внимания на мучившую ее тошноту, она схватила его руку.
– Как долго пробыла я здесь, мистер Борн?
– Около двух часов, мисс. Мистер Чени принес вас сюда, в салон, чтобы вы были тут в полном покое. Мистер Файн, первый помощник капитана, попросил меня за вами присмотреть.
По щекам Дэвида Борна прокатилась волна краски. То, что ему пришлось ухаживать за женщиной, находившейся в бессознательном состоянии, весьма смущало его, и теперь, когда Чина пришла в себя, Дэвид остро почувствовал к тому же, что между ними возникла непреднамеренная, но совершенно очевидная близость. Окна по необходимости были прикрыты ставнями от тяжелой дневной жары, поэтому в салоне царил полумрак, который только усиливал его ощущение, что они тут вдвоем отрезаны от остального мира.
Возможно, если бы мисс Уоррик была облачена в более подходящее для молодой леди одеяние – в туго зашнурованный корсет, например, или в платье с нижними юбками, длинными рукавами и высоким воротником, который бы скрывал ее белую кожу, – смущение Дэвида не было бы таким сильным. Хорошо еще, что мисс Уоррик, к его облегчению, как будто не придавала никакого значения тому факту, что рядом с ней присутствует в качестве сиделки молодой мужчина, в то время как она одета всего лишь в типичный для восточной женщины наряд из тонкой шелковой ткани.
По правде сказать, Чина совершенно забыла, что за одеяние было на ней, да если бы и помнила, то не стала бы, демонстрируя естественную женскую скромность, волноваться из-за этого. Ее беспокоили совсем другие, гораздо более серьезные вещи. И когда Дэвид повернулся, чтобы положить ей на лоб новый компресс, он был крайне изумлен, обнаружив, что она с бледным, как полотно, лицом стоит, хоть и нетвердо, возле кровати, держась за спинку стула.
– Мисс Уоррик!
– Прошу вас, мистер Борн, помогите мне отсюда выйти. Я хочу сама посмотреть, что случилось со «Звездой лотоса».
Он взглянул на нее непонимающе.
– Со «Звездой лотоса»? Это что, какое-то название, мисс?
Чина подумала, что Ванг Тох, должно быть, переименовал клипер, и его прежнее название знали теперь, вероятно, только Этан, Раджид и она. Однако она не собиралась терять время на объяснения и поэтому, упрямо посмотрев на Дэвида, двинулась к двери.
Над бизанью висело солнце цвета золотистого вина, заставляя палубу блестеть от проступивших из дерева капель смолы. Ослепленная ярким солнечным светом, Чина не сразу заметила завернутых в саваны мертвецов, которые лежали в ряд на кормовой палубе. И только обернувшись на монотонный голос Томаса Файна, первого помощника на «Орионе», в ужасе замерла, ибо до нее дошло наконец, почему он читает по большой книге псалмы. Команда клипера, с непокрытыми головами, молча стояла полукругом возле него. Служба была поневоле короткой, потому что мертвые тела следовало предать морю еще до того, как жара и мухи оставят на них свой мерзостный след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65