– Его лицо приняло внезапно измученное выражение, а рука заметно задрожала, когда он взял бокал с бренди и поднес его к губам.
– Я не забыла об этом, – ответила Кэсси рассудительно. – Но с чего это ты вдруг взял, что все будет именно так, как ты говоришь? Что она унаследует то, что по праву всегда было твоим и только твоим? – На полных красных губах ее заиграла улыбка, которая вызвала у Фрэдди образ довольной, сытой львицы, склоненной над своей добычей.
– Что ты имеешь в виду? – произнес он нетерпеливо.
– А то, что все вовсе не так уж и сложно, как думаешь ты. Бадаян находится на другом конце света, и с ней всякое может случиться, если она вернется туда! Всякое!
Фрэдди фыркнул презрительно:
– А мне показалось, что минутой назад ты неодобрительно отзывалась о несчастных случаях, которые могли бы мы подстроить, дорогая моя.
– Мы же говорим о Востоке, Фрэдди, и даже более того – об Индонезии, где судьбой европейца управляет в громадной степени случай. Я уверена, что в мире, где царят беззаконие и ужасающая бедность, столь типичные для Юго-Восточной Азии, богатство Линвиллов сможет повлиять на ход событий. Например, ничто не помешает нам спровоцировать с полной гарантией на успех целый ряд инцидентов.
Глаза Фрэдди возбужденно заблестели, руки снова задрожали, но на этот раз не от страха или сознания своего бессилия.
– Мятежи, волнения, бунты, улюлюкающие толпы темнокожих туземцев – ну и картинку же ты рисуешь, Кэсси, моя радость! И какой головой надо обладать, чтобы додуматься до всего этого!
– Бедная Чина вела столь уединенное существование здесь, в Бродхерсте, – продолжала сестра со сладкой улыбкой, – что я серьезно сомневаюсь, что она понимает, в какой дикий, нецивилизованный край собирается возвращаться. – Она драматично вздохнула. – И все же, представляется мне, нам придется, как членам любящей ее семьи, согласиться без всяких возражений на ее отъезд.
Она бы, проявив дальновидность, пересмотрела свой план, если бы знала, что Этан Бладуил, знакомый с человеческими пороками, способен догадаться о тех вещах, которые обсуждались за закрытыми дверями библиотеки. Фрэдди и Кэсси Линвилл не смогли его одурачить. За их чрезмерными сантиментами и той суетой, которую подняла Кэсси, когда Чина вернулась с прогулки домой, он видел холодный расчет. Своим поведением они напоминали ему почуявшего поживу арабского купца, за чьей льстивой улыбкой таится вероломство змеи, в рукавах же одежды сокрыт смертоносный кинжал.
Поднявшись с кресла, Этан прошелся по комнате по-кошачьи легкой походкой, весьма неожиданной для человека, большая часть жизни которого прошла на море. Под ногами его лежал абиссинский ковер, исполненный в кремовых, золотых и голубых тонах, смягчавших глубокую шафрановую желтизну элегантного салона. Отдернув с окна длинные драпировки, он стал лениво смотреть в сад. На западе собирались тучи, тяжелая предгрозовая тьма с каждой минутой сгущалась и в скором времени должна была поглотить солнце, которое пока еще ярко сияло на небосводе. Бодрящий ветер пригибал к земле голые ветви буков и тщательно подстриженные шпалерные тисы.
К вечеру будет дождь, подумал Этан. И еще он представил себе, как северо-восточный ветер наполнит паруса «Звезды Коулуна», когда она выйдет в море и направится к азиатским берегам.
Капитан ощутил вдруг страшную тоску по прожаренной солнцем палубе под ногами, по соленым брызгам, летящим в лицо, и по противоборству с разъяренной водной стихией. Море звало его с того самого времени, как он научился перелезать по ночам через высокую стену приюта матушки О'Шоннесси, предназначенного для сирот и подкидышей. Вырвавшись на свободу, он украдкой пробирался на верфи в Корке, зачарованный полусобранными корпусами кораблей, маячившими в темноте, и мечтал о чужеземных портах, которые увидит, когда отправится в Африку, Занзибар, Персию или закрытую для европейцев Японию.
Невероятно, но он сумел осуществить свою мальчишескую мечту и увидел собственными глазами все эти чарующие, заманчивые восточные края. Пропахшие пряностями города Цейлона, многоцветные базары Адена и даже царская роскошь Запретного Города перестали быть для него недосягаемо далекой экзотикой. А однажды, несколько лет назад, ему довелось командовать быстроходным клипером, значительно превосходившим своими достоинствами все те бригантины и барки, которыми он восхищался в детстве в Ирландии. Этим судном была несравненная и непобедимая «Звезда лотоса».
Но потом он потерял ее. И причиной тому были и роковая судьба, и собственная глупость его, и никак не ожидавшиеся им вероломство и измена. И если бы он когда-нибудь собрался вернуть ее себе снова, то ему бы потребовалось для этого фантастически крупная сумма и не меньшая доля удачи. Две сотни фунтов и пойдут как раз на то, чтобы вызволить «Звезду лотоса» из чужих рук. Чтобы получить такие деньги, нужно будет всего-навсего доставить ничего не представляющую собой юную особу в Индонезию, что куда легче и уж, во всяком случае, гораздо прибыльнее, чем совершать однообразные торговые рейсы между Малайзией и Англией.
Его глаза сузились. Черт побери, чтобы заработать столько денег своим невыносимо нудным занятием, ему пришлось бы потратить год, а то и больше!
Нежелание позволить этим двум сотням фунтов стерлингов ускользнуть из его рук и побудило Этана взяться за розыск молодой леди, которая сделала ему столь необычное предложение. Выяснить, кто она и где проживает, оказалось до смешного легко. Герб на дверцах кареты, с грохотом увозившей ее из порта, заметили по крайней мере с полдюжины матросов. С полученными от них сведениями он нанес короткий визит одной приятельнице в Мейфейре – женщине, могущей служить образцом осведомленности среди британской аристократии, и та немедленно, выслушав описание, назвала имя Линвиллов. И тогда капитан лишний раз убедился, что это имя хорошо известно чуть ли не каждому и все, с кем он встречался по данному делу, с охотой говорили о Линвиллах...
– Ах, он был настоящим-настоящим джентльменом, этот старый лорд Линвилл, и кстати, очень красивым человеком, – сказала вдовствующая герцогиня, чей младший сын был другом юности Этана и служил в Индии в конных войсках, пока не умер в Кабуле в 1843 году. – Ты бы видел, как молодые девушки просто дурели от восторга при виде его и всячески старались обратить на себя его внимание.
– Как я полагаю, вы были совершенно равнодушны к его чарам? – улыбнулся Этан, потягивая турецкий кофе и располагаясь поудобнее на шелковых подушках будуара, напичканного воспоминаниями о долгой и богатой жизни.
– Господи помилуй, конечно же, нет! Я бы многое отдала, чтобы его завоевать, но он не собирался жениться второй раз, после того как потерял жену и других близких родственников во время этого ужасного пожара в театре! Интересно, ты помнишь тот случай, мой милый? Нет? О, это была трагедия, страшная трагедия! Я лишилась тогда стольких хороших друзей! Надо думать, что граф чувствовал себя очень одиноким в этом мрачном старом доме после того, как погибли его жена и Реджинальд с Сарой. Иначе трудно понять, почему он ни с того ни с сего пригласил к себе этих совершенно недостойных внуков, чтобы они жили вместе с ним. Сироты, запомни это, не всегда такие уж жалостливые и привязчивые люди, какими их принято считать.
– Вы правы, – согласился Этан с кривой усмешкой.
– Благодарение Богу, – подвела итог герцогиня, – появилась эта девочка, Чина, и она скрасила последние годы его жизни, потому что оказалась доброй и благородной. И я уверена, что он искренне к ней привязался.
Этан с большой охотой узнал бы еще что-нибудь о девушке, ибо всегда полагался на мнение ее светлости, но оказалось, что она мало что могла рассказать ему об интересующей его юной леди, потому что, к сожалению, знакома была с графской внучатой племянницей только по слухам.
– Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы она выезжала на приемы и балы до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия, – объясняла герцогиня, – и так как к тому же его светлость мало заботился о поддержании связей с другими представителями своего сословия, оба они редко когда покидали Кент. Я слышала, что она удивительно хороша собой, хотя красота ее несколько своеобразна. Но разве не такие вот необычные в чем-то создания и оставляют чаще всего неизгладимый след в сердцах мужчин?
Услышал Этан о девушке и от своей близкой подруги, также проживавшей в Мейфейре, но вовсе не склонной говорить о ней в доброжелательном духе, как делала это вдовствующая герцогиня.
– Чина Уоррик? Фу! – произнесла она, презрительно пожав словно выточенными из слоновой кости плечами. – Такое смешное существо! Огромные, как плошки, глаза и нахальный подбородок! К тому же нельзя забывать и о том, что ее прадедушка Кингстон Уоррик слыл весьма недостойным человеком. Ходили слухи, что он был распутником и убийцей. А ты знаешь: яблоко от яблони...
Этан прервал ее с насмешливой улыбкой:
– Спрячь свои коготки, Аманда, дорогая. Меня эта крошка вовсе не интересует как женщина.
Леди Коллиер посмотрела на него с плохо скрытой подозрительностью:
– А зачем же тогда все эти вопросы?
– Все дело в деньгах, – ответил Этан просто и правдиво. – Я собираюсь получить от этой девочки хорошую сумму и должен быть уверен, что она сможет ее выплатить.
– О, в чем, в чем, а в этом не сомневайся! – заявила леди Коллиер, испытывая все большее раздражение. Теряясь в догадках, она, зная Этана, понимала, что бессмысленно задавать ему слишком уж назойливые вопросы. – Надо полагать, что старый граф оставил ей хорошее состояние, когда умер, и к тому же у Уорриков на Бадаяне плантация, которую она наверняка унаследует.
– Плантация? – Интерес Этана к Чине разгорелся с новой силой, хотя лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным. Бадаян, насколько он помнил, – один из бесчисленных, покрытых джунглями островов Индонезии, и хотя ему была хорошо знакома эта часть света, все же он не мог с достоверностью утверждать, что бывал когда-либо у его берегов. – А чем занимаются Уоррики – строевым лесом?
Полные красные губы Аманды скривились.
– Может быть, ты и объездил весь мир, капитан Бладуил, но ничего не смыслишь в нарядах, – в шелке, если говорить конкретно, – сказала она, дотрагиваясь своим пальчиком до подбородка Этана. – Именно шелком знамениты Уоррики.
Ее холодные карие глаза потеплели, когда она окинула взором высокую статную фигуру Этана. Капитан, чувствовавший себя как дома в ее элегантной гостиной, был одет в старые, потертые замшевые брюки и заношенную муслиновую сорочку. Загорелый и мускулистый, – разве можно сравнить с ним ее несчастного мужа – бледного и склонного к полноте коротышку! – бравый моряк казался замирающей от восторга Аманде образцом мужественности. Одно огорчало ее: слишком уж редко, по ее мнению, навещал он Англию.
– Их плантация славится шелком – возможно, лучшим в мире, – продолжала она недовольным тоном, когда он сделал нетерпеливый жест рукой. О, как ее раздражает, что приходится терять драгоценное время на эти пустые разговоры! – Он невероятно дорог, этот шелк, потому что в год его производят очень небольшое количество, а спросом он пользуется необыкновенным, особенно среди европейской знати. Говорят, что его отличает исключительно редкий золотой цвет. Наверное, сама королева имеет сотканную из него шаль.
– А ее родители живы? Аманда нахмурилась.
– Не имею ни малейшего представления. Знаю только, что они послали ее в Англию, чтобы она посещала семинарию Оливии Крэншау. Сестра лорда Линвилла, леди Делия, приходится ей родной бабушкой, однако Чина не состоит в кровном родстве с графом, потому что леди Делия была во младенчестве удочерена. Впрочем, я не удивлюсь, если... Куда же ты?
– Боюсь, что мне надо спешить на важную деловую встречу. Тысяча благодарностей, Аманда! Ты рассказала мне много полезного.
В глазах Этана засветилось веселье, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее руку, потому что заметил на хорошеньком личике подруги выражение гнева, которого она так и не сумела скрыть. К сожалению, у него не было времени наслаждаться изысканными прелестями леди Коллиер: джентльмен, ожидавший его в своем фешенебельном городском доме на площади Белгрейв, особа весьма нетерпеливая, собирался уделить ему всего лишь несколько минут, хотя они и были давними и близкими друзьями.
– Хм! Как видишь, мой мальчик, приходится соблюдать респектабельность, – прорычал подагрического вида господин, когда Этан отпустил кое-какие замечания по поводу грандиозности его дома и суетливой расторопности мажордома, который проводил его к хозяину. – Поневоле начнешь играть во все эти игры, если захочешь получить голоса избирателей. Да-да, избирателей! Разве я не говорил тебе, что собираюсь занять место в парламенте? – Его глаза засверкали. – Клянусь, ты не ожидал такого от хитрого скупердяя, возившего некогда контрабанду с одного конца света на другой! Или это не так?
– Я бы скорее представил вас болтающимся на виселице, – произнес Этан как можно более торжественным голосом, хотя при взгляде на седеющую голову своего собеседника почувствовал к нему невыразимую нежность, перед ним был бывший капитан – владелец корабля под названием «Элиас Матист», огромного, хорошо оснащенного чоргового судна, на котором шестнадцатилетний Этан служил третьим помощником. Помолчав немного, он добавил с легкой усмешкой: – Вы научили меня всему, что я знаю.
Но капитан сэр Джофрей Рид отмел его слова взмахом своей немощной руки и фыркнул в знак несогласия.
– Насколько я слышал, ты сумел прославиться самостоятельно, без моей помощи, и так, что у многих только брови поднимаются от удивления. – Он хохотнул, но тут же захлебнулся и, задышав с присвистом, поднес к носу громадных размеров понюшку табака. – Не могу сказать, чтобы это очень уж меня удивило. Ты всегда был вольной птицей. Кстати, замечу, я, между прочим, человек занятой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65