И мальчик его не подвел.
– Эй, вы! Видите меня, хейя?
Он прекрасно справился со своей ролью. И выбранный им «пиджин-инглиш», и нахальный тон, и озорная ухмыляющаяся физиономия – все было к месту. Когда в окне появилась на миг взлохмаченная голова и тут же пропала за вновь закрытыми ставнями, китайцы, как по команде, повернулись в сторону шума, чем и воспользовался Этан. Схватив все тот же кусок дерева, он опустил его с силой на затылок одного из охранников и стукнул им по животу второго китайца, который, скрючившись от боли, упал на колени и затем, уже после второго удара, повалился в беспамятстве на пол.
Отбросив в сторону своеобразное орудие, Этан быстро постучал в окно, и в нем тотчас появилось лицо Брэндона. При виде двух распростертых тел, глаза мальчика расширились.
– Надо же, что вы сделали! – с восхищением произнес он.
– Надо спешить, – заметил Этан, обшаривая бесчувственные тела китайцев в поисках ключей. Хотя он и понимал, что разумнее было бы их убить, ему не хотелось нового кровопролития, и поэтому он ограничился тем, что засунул каждому из них в рот кляп и накрепко привязал их к своей койке кожаными ремнями, предназначавшимися для его собственных рук.
Филиппа, появившаяся из своей темной и на редкость тесной каюты, идти не могла, потому что ее костыли остались на «Мальхао», и Этану пришлось нести ее на руках. Брэндон, повесив на шею узелок со своими вещами, шел следом за капитаном.
Хотя часть своего пути они проделали в темноте, Этан ни разу не замедлил шага, поскольку отлично знал планировку нижней палубы клипера и с легкостью прокладывал дорогу среди множества закоулков, коридоров и тупичков «Звезды лотоса», в которых нетрудно было заплутать. Когда они оказались в расположенном ниже ватерлинии чреве судна, где между забытых корзин и бочонков промышляли ужасные крысы и невыносимо пахло гнилью, он спустил Филиппу на пол и начал шарить рукой вдоль выпиравшей из стены продольной балки, пока не нашел наконец, что искал, – вход в одному ему известное помещение, не обнаруженное, судя по всему, плотниками Ванг Тоха.
Щеколда поддалась легко, и когда Этан открыл дверцу, в их лица пахнуло свежим морским воздухом.
– Это потайная каюта? – воскликнул с живостью Брэндон, наклонившись, чтобы заглянуть внутрь. – Вы здесь прятали сокровища?
Этан усмехнулся.
– Нет, к сожалению.
Разумеется, Брэндон не должен был знать, что он перевозил здесь тайно опиум, серебряные слитки, а порой и людей, что было особенно опасно, о чем можно судить хотя бы по тому, что за голову чуть ли не каждого из них властями назначалось высокое вознаграждение. Среди подобных, не совсем обычных пассажиров встречались политические деятели, отправленные в ссылку чартисты, уголовники, невинно осужденные и просто отчаявшиеся люди. Всех их доставляли на борт корабля поздней ночью. И хотя «Звезду лотоса» останавливали и осматривали множество морских патрулей, ни один из них ни разу не заметил ничего подозрительного.
Этан предупредил детей не зажигать свечи, чтобы не привлекать внимание запахом дыма. Оставив им вместо воды покрытую пылью бутылку кларета и строго-настрого наказав ни в коем случае не отзываться никому, кроме него самого, он вышел из кубрика и аккуратно закрыл за собой дверцу.
У него оставалось совсем мало времени, потому что вот-вот обнаружат, что посланные за ним охранники так и не вернулись. К счастью, он лучше других был осведомлен обо всех секретах клипера, включая различные потайные помещения, которые с успехом использовал прежний владелец «Звезды лотоса», известнейший мошенник из Англии, нелегально перевозивший опиум для британской Ост-Индской компании. Удостоверившись, к своей радости, в том, что эти каморки все еще существуют, Этан спрятался в небольшой нише в боковом ответвлении коридора, где его не могли заметить стражники, стоявшие у двери Ванг Тоха, и, отодвинув скрытую от постороннего взора панель в стене, принялся внимательно изучать каюту, которую некогда сам занимал.
В ней мало что сохранилось от массивной, но удобной мебели, верно служившей ему на протяжении многих лет. Зато появились претенциозные кушетки, лакированные ширмы и прочие столь ценимые Ванг Тохом предметы роскоши. Мандарин – Этан хорошо это знал – не любил бывать в море, но поскольку ему приходилось все же покидать Кантон, он постарался и на судне окружить себя по возможности тем же комфортом, что и на суше. Единственное, что смогло вынудить его в данном случае отправиться в столь длинный вояж, – это неуемное стремление вернуть свой шелк, закупленный на Бадаяне и погруженный на португальскую шхуну «Мальхао».
Ванг Тох, еще более постаревший, поседевший и грузный, чем Этан помнил его, сидел на возвышении, покрытом тем же шелком изумрудного и алого цветов, который обтягивали его внушительные формы, и ковырял в зубах палочкой из слоновой кости. Всклокоченная борода чуть ли не вся побелела, в смазанной маслом косичке проглядывало множество седых прядей. Глаза – злые и коварные, как всегда, – были наполовину скрыты складками жира.
Решив, что уже достаточно видел, Этан задвинул на место панель и вытащил из кармана нож, прихваченный им у одного из поверженных охранников.
Вид Ванг Тоха, восседавшего с величественным видом в бывшей его каюте, настолько воспламенил гнев Этана, что он немедленно отринул все нахлынувшие было на него сомнения относительно того, убивать ли ему это чудовище или нет. К сожалению, у него не было времени продумать в деталях план дальнейших действий, ибо медлить более он не мог.
Справиться с охранниками у двери каюты не составляло особого труда. Поскольку коридор был слабо освещен, Этан сумел незаметно подкрасться сзади к одному из стражей. Когда же второй китаец повернул голову на шум борьбы, капитан моментально схватил его за горло и отправил в мир иной вслед за первым.
Не думая о собственной безопасности, Этан вихрем ворвался в каюту. Отбросив в сторону испуганного слугу и перевернув низкий лакированный столик, на котором был сервирован чай, он оглушил набросившегося на него охранника в зеленом шелковом одеянии и, вскочив затем на возвышение, схватил растерявшегося мандарина за горло.
– Неужели ты так был уверен в своей победе, что отослал своих стрелков обратно на лорчу? – спросил он, тяжело дыша и приставив лезвие ножа к вздымавшемуся где-то между многочисленными подбородками горлу мандарина.
– Возможно, – ответил мандарин после некоторого молчания. Его недруги-китайцы насмехались, относились к нему с презрением из-за того, что он изучил варварскую речь.
Однако сам Ванг Тох давно уже решил, что так ему будет легче использовать в своих интересах западных дикарей. При этом он не ограничился пиджином, от которого, по его мнению, не столь уж много проку, поскольку сей жаргон не позволял во время переговоров выразить всех тонкостей мысли, а овладел попутно и подлинно английским языком, на котором и заметил спокойно, как только пришел в себя после потрясения, вызванного неожиданным появлением капитана: – Время мало тебя изменило, Этан Бладуил.
– Как и тебя, – проронил капитан сквозь зубы.
– Ты, наверное, убьешь меня сейчас? – полюбопытствовал мандарин.
Этан наклонил голову.
– Я тебе напомню сказку об одном старом китайском учителе, которую ты мне рассказывал много лет назад.
Жирные плечи мандарина затряслись от беззвучного смеха.
– Ах да, там еще говорилось о варваре, если ты не забыл. И приводилось изречение: не проявляй милосердие к опасному зверю.
Этан молча кивнул.
– Может, ты пожелаешь услышать то, что я скажу тебе?
– Я знаю все, что мне нужно, – ответил Этан. – Не имеет значения, как ты узнал о том, что именно Чина Уоррик наследует плантацию «Царево колесо», но вот то, что ты собираешься убить ее по этой причине, значение имеет и очень большое.
– Ты действительно уверен, что знаешь все, Этан Бладуил? – спросил мягко Ванг Тох.
Лезвие ножа не шелохнулось.
– О том, чего не знаю, могу догадаться. Поскольку Брэндон и Филиппа Уоррик оказались в твоих руках, ты решил потребовать от Чины в обмен на обещание даровать свободу детям некий подписанный ею документ с печатью, передающий в твою полную собственность плантацию «Царево колесо». Принимая во внимание, что ты уже владеешь большей частью произведенного в этом году шелка и что Дэймон Уоррик вынужден влезть в тяжелые долги, даже не подозревая, кстати, о том, что все его кредиторы финансировались тобой, никто не усмотрит в произошедших изменениях ничего подозрительного.
Ванг Тох с удовлетворением кивал головой. – Разумеется, потом тебе придется убить и Чину, и ее брата и сестру, – продолжал Этан, – и, возможно, уничтожить «Орион» вместе с командой, потому что ты не любишь осложнений и свидетелей своих преступлений. Но Чина пока не должна об этом знать. Только интересно, каким образом рассчитываешь ты оправдаться затем перед английскими властями, которые, не исключено, выразят протест против убийства трех своих ни в чем не повинных подданных? И как думаешь уладить дело с Америкой? Янки скоры на руку и вовсе не склонны мириться с тем, что их корабли берут на абордаж и захватывают, и уж тем более топят вместе со всем экипажем.
Ванг Тох взмахнул рукой, которая вместе с усыпанными драгоценными камнями футлярами и длинными ногтями очень напоминала лапу хищного зверя.
– Есть немало способов представить убийство несчастным случаем, и тебе, Этан Бладуил, известно об этом-. Ну а если английские власти подымут шум, я обращусь за помощью к одному из своих друзей, полномочному представителю вашей Англии, который на все готов ради хорошего вознаграждения. Так что, как видишь, все будет в порядке! Иначе и быть не может. Как, по-твоему, «Звезда лотоса» стала моей, и почему моих людей научили управлять ею, хейя?
Издав свистящий смешок, словно в горло его не уперлось холодное лезвие, он встретил ледяной взгляд Этана своими ясными коварными глазами.
– Ты знаешь далеко не все, друг мой. Имеется еще очень много такого, что следует тебе рассказать. Могу я иметь последнее желание, как вроде бы заведено это у варваров? Если да, то позволь мне послать кое за кем моего раба, хейя.
Рука Этана, сжимавшая рукоятку ножа, напряглась, и он подумал, не кроется ли за этой просьбой мандарина какой-то подвох. Что-то в спокойных и ласковых с виду глазах сановника говорило ему, что тот не боится его и совершенно не верит в возможность встретить смерть от рук какого-то безумца. Впрочем, разумеется, Ванг Тох мог и просто блефовать. Взвесив все «за» и «против», Этан решил, что не стоит спешить: какой смысл убивать сейчас этого китайца, если тому и в самом деле есть что сказать?
– Посылай, но только без шуток, – бросил он отрывисто. – Я смогу прикончить тебя быстрее, чем ты думаешь..
Ванг Тох скривил губы.
– Не будет ни шуток, ни мошенничества.
Слуга, лежавший все это время недвижно на полу, выскользнул по короткой команде своего господина из каюты, и в изящно убранном помещении воцарилась полная тишина. Двое противников ждали. Этан продолжал держать нож у горла мандарина на тот случай, если подлый китаец замыслил убить его. Сколь ни быстры и метки лучники Ванг Тоха, он все равно успеет перед своей смертью вонзить лезвие ему в горло в надежде на то, что Раджид, воспользовавшись суматохой, сумеет спасти Брэндона и Филиппу Уоррик, а также и сам «Орион».
Когда же слуга, вернувшись, простерся в ногах Ванг Тоха, сердце Этана перевернулось, во рту пересохло, ибо капитан увидел в руках у раба скомканное шелковое покрывало, которое Чина набросила на свое лицо, когда покидала коралловый дом, и в котором была и на борту «Ориона». И тут ему мгновенно стало ясно то, что как-то ускользало прежде от его внимания: Ванг Тох приказал схватить Чину сразу же, как только узнал, что она на борту клипера.
Хотя Этан с удовольствием перерезал бы мандарину горло, если бы это давало ему хоть малейший шанс освободить Чину, капитан был вынужден все же смирить свою страсть, понимая, что в сложившейся обстановке ей пришлось бы поплатиться жизнью за такой поступок, тогда как, действуя по-другому, он мог еще рассчитывать на победу. Сдерживая гнев, бушевавший в его груди и буквально ослеплявший его, Этан бросил нож на пол.
– Ты поступил мудро, капитан Бладуил, – произнес торжествующе Ванг Тох и сделал знак слуге подобрать оружие.
«Ну и сволочь же ты! – произнес мысленно Этан. – Но ничего, конец твой уже предрешен, клянусь тебе в этом!»
С бесстрастным выражением лица, ничем не выдавшим затаенных его мыслей, он совершенно спокойно спросил, нельзя ли ему увидеть Чину. К его великому удивлению, мандарин тотчас же изъявил готовность удовлетворить эту просьбу.
Чину ввели в каюту двое вооруженных до зубов монголов. При виде Этана, живого и невредимого, в ее усталых, выражавших явный страх глазах отразилось испытанное ею огромное чувство облегчения. Она бросилась было к своему возлюбленному, однако один из охранников остановил ее твердой рукой. Этан напрягся, заметив, что Чина поморщилась, как от боли, но единственное, что ему оставалось делать, это сдержать естественный свой порыв кинуться на монгола. И поэтому он только спросил, сам не замечая, что снова перешел в разговоре с ней на «ты»:
– Они издевались над тобой? Она отрицательно покачала головой.
– Этан, скажи лучше, где Брэндон и Филиппа? Ты их видел?
– За них можешь не волноваться, – проговорил он торопливо, надеясь успокоить ее, но так, чтоб не выдать при этом, что детям в данный момент уже ничто не угрожает и что Ванг Тох таким образом лишился одного из своих козырей.
– Не бойся за меня, Этан, – произнесла Чина с исполненным достоинства спокойствием. – Я не намерена выполнять его требование – передать ему плантацию «Царево колесо» и вообще весь остров Бадаян, тем более что у него в заложниках мои брат и сестра. Ванг Тох искалечил своего дядю только за то, что тот не доставил меня вовремя на этот корабль, но он полагает, что сможет то же самое проделать и со мной, а это значит, что у него не все дома!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65