Она должна отодвинуться, восстановить надлежащую дистанцию, такое обращение было для леди оскорбительным.
В глубине души Сара знала, что она не леди. У нее теперь есть занятие, как у приличной работающей женщины… раньше не было и этого. Никогда она не может стать леди. Даже надев шелка и драгоценности. Поэтому Сара не отстранилась, когда Мавр наклонился к ней, и она почувствовала его дыхание на своей щеке. Его маска выглядела совершенно бесполой, но эти глаза и тело…
Улыбнувшись под вуалью белой маске, она спросила:
- Почему вы пригласили меня сюда?
Их плавное вальсирование превратилось в вихревое движение, которое закончилось, когда ее спина ударилась о колонну так, что у нее перехватило дыхание. Глаза Мавра сверкали, он молча смотрел на Сару, пока она пыталась отдышаться. Упираясь руками в колонну по обеим сторонам ее высокого парика, он всем своим весом прижал ее к холодному мрамору.
Она ловила взгляды других пар, скользивших мимо в безрассудной жажде наслаждений. Если б она крикнула, наверняка кто-нибудь из них пришел бы ей на помощь. Но Сара не хотела кричать, несмотря на боль в лопатках, да и нервную дрожь, бежавшую по спине, вызывало скорее возбуждение, чем страх.
Вероятно, Мавр что-то прочел в ее взгляде, поскольку выражение глаз у него слегка изменилось, и из-под маски донесся хриплый смешок, настолько же приятный, как голый череп ангела.
- Почему я вас пригласил? Это имеет значение? - ответил Мавр вопросом на ее полузабытый вопрос и чуть отодвинулся.
Прежде чем Сара успела открыть рот, он уже поднял свою маску, которая выглядела на его тюрбане словно лицо какого-нибудь двухголового восточного бога. И он действительно казался богом. Не Адонисом, конечно, но Плутоном он был настолько совершенным, что она даже подумала, не специально ли Персефона съела те зерна. Над черным изгибом густых бровей - широкий умный лоб, сверкающие глаза - как твердые изумруды по обеим сторонам орлиного носа. Однако Сару привлек его рот, полный, кривившийся в ироничной полуулыбке, рот беспутного короля, двуполый в своей красоте и все-таки ужасно, неоспоримо мужской.
Ее скудные достоинства не заслуживали взгляда такого мужчины, как этот. Она бы сбежала, если бы он не загораживал ее своим телом. Но возможность снова прикоснуться к нему, хотя бы оттолкнуть, вызывала дрожь удовольствия, которое приковало ее к месту.
Увидев, что он собирается поднять вуаль, Сара крепко ухватилась за край, чтобы, пусть и ненадолго, продлить иллюзию. Какой бы странный каприз ни заставлял Мавра преследовать ее, этой правды он не выдержит.
- Нет.
- Как вам угодно, - пробормотал он и сжал ее подбородок сквозь вуаль.
Хватка осторожная, но в ней была сдерживаемая сила, она чувствовала швы его перчаток и тепло его рук. За секунду до того, как он стал наклоняться, она поняла, что он собирается делать, и каждая частица ее существа вспыхнула от радостного ожидания. Рот Мавра неумолимо приближался, и она раскрыла губы раньше, чем он коснулся их.
Жар. Удивительный, невероятный, влажный жар мягко-твердых губ. От этого почти нежного прикосновения что-то внутри у нее разорвалось, посылая сладкую боль. Мавр требовал, однако не крал, и она с радостью отдавала, шершавая вуаль царапала ей губы - мука и приятное возбуждение.
Когда Мавр поднял голову, Сара, открыв глаза, увидела, что он пристально смотрит на нее, пока она прижимается к его телу.
- Неудивительно… - Он вдруг умолк.
Она с изумлением обнаружила, что совершенство его облика чуть-чуть нарушилось, потемневшие глаза и два слабых пятна румянца на щеках делали его лицо мальчишеским, почти невинным. Если б не циничный смех. Он медленно провел по ее рту большим пальцем, и Сара прихватила его губами сквозь тонкую вуаль. Мавр сделал глубокий вдох, в котором слышалась легкая дрожь.
- Завтра ночью.
Он шагнул назад и, не успела Сара опомниться, растворился в толпе.
Услышав взрыв аплодисментов, потрясших бальный зал, она, еще околдованная, подумала, что хлопают ей, но все смотрели на оркестр, и до нее дошло, что просто закончился вальс.
Сара выбралась в портего, напрасно ища глазами алый тюрбан и белую маску. Действительно ли он был здесь? Или это ее больное воображение? Но ответ ей дала собственная вуаль, еще влажная от поцелуя. Сара лизнула, чтобы ощутить его вкус. Нет, память о нем ей не требуется. Завтра. Она снова увидит его завтра ночью.
Глава 3
Опираясь на балюстраду третьего этажа, Себастьян видел, как фигура в высоком белом парике идет к выходу. Тело у него задыхалось от жары под слоями шелка, мысли были в полном смятении. Где мог де Лент найти такую женщину?
Ее потрясающие глаза до сих пор не давали ему покоя. В этих глазах не было ни ложной застенчивости, ни скрытой расчетливости проститутки, они были как открытая книга, весь сумбур ее чувств на виду: радость, удовольствие, странная проказливость и не меньше всего страх. Он был достаточно честен с собой и признал, что ее страх возбуждал его, наполняя пьянящим ощущением собственной власти.
Полгода назад он, не задумываясь, использовал бы это в своих интересах. Но теперь подобное удовольствие становилось нежелательным, это осложняло его план, более того, побуждало к отвратительному, неминуемому сравнению: не то ли самое чувствовал де Лент, когда смотрел на Аделу?
Парик наконец исчез из виду, и Себастьян отвернулся. Нет, любовница де Лента хотела поцелуя не меньше, чем он. А насилие этого ублюдка не может быть названо даже соблазнением.
Тут между двумя средневековыми докторами появился Джан и сделал ему знак. Отбросив свои мысли, Себастьян последовал за ним, сейчас он не мог позволить себе отвлекаться от главного, несмотря на искушение и беспокойство. Сейчас он, впервые после разыгранной им смерти от несчастного случая, встретится со своим врагом. Этого момента Себастьян давно ждал с мрачной радостью и чувствовал, как в нем снова поднимается возбуждение. Что это было: влияние мстительной ярости или обманывающий себя демон?
Но все сомнения вкупе с другими мыслями остались позади, когда Джан открыл дверь маленькой боковой гостиной, жестом пригласив Себастьяна войти.
Де Лент, стоявший к двери спиной, лениво повернулся и с любопытством взглянул на него. Себастьян ощутил болезненный шок. Сам во многом изменившись со времени их последней встречи, он подсознательно рассчитывал увидеть подобное изменение в де Ленте. Но перед ним стоял все тот же изысканный джентльмен, которому он бросил вызов в клубе. Де Лент был, по своему обыкновению, в безупречном вечернем костюме, ставшем униформой почти для всех его ночных похождений. Лишь черная маска была данью характеру сегодняшнего празднества.
Когда он протянул руку для формального снисходительного пожатия, Себастьяна вдруг охватил безумный гнев. Как посмел он, чудовище, одеться джентльменом? Как посмел он держать себя с таким достоинством, если не заслуживает ничего, кроме презрения? Себастьян подумал, как легко покончить с этим прямо здесь: кинжал под ребра и толчок из окна.
Нет, де Лент заслуживает и худшего, но тогда он не узнает, почему его убили, не успеет оценить свои грехи, свое наказание. Он умрет, оставшись для общества уважаемым человеком, предательски убитым в вероломных лабиринтах политики и нравственности, какими была Венеция.
Поэтому Себастьян ответил на рукопожатие. Это все, что он мог сделать, чтобы не отшвырнуть руку де Лента и не ударить кулаком в черную маску. Он думал, что готов к этой встрече, он сотню раз мысленно разыгрывал ее, а теперь едва сохраняет самообладание.
- Я получил вашу записку, - по-итальянски, но с сильным акцентом сказал де Лент. - На сегодня у меня еще три приглашения. Но от английских джентльменов.
- И все же вы ответили на мое. Себастьяну хватило присутствия духа внести в свой итальянский легкий привкус испанского. Он рассчитывал, что за двумя чужими языками де Лент не способен узнать голос умершего человека.
- Надеюсь, оно того заслуживает.
- От нашего общего друга я слышал, что вы человек утонченных вкусов. - Себастьян чувствовал себя шутом. Наверняка де Лент видит его насквозь…
- Возможно.
Поймав его подозрительный взгляд, Себастьян заставил себя выразиться более определенно:
- Мой собственный вкус, как и вкус нашего друга, тоже не соответствует общепринятому. Красивая женщина - бесподобное украшение мужской постели… до тех пор, конечно, пока ее не сменяет еще более красивый мужчина.
Де Лент удивленно прищурился, когда понял, о чем он говорит. В Англии столь откровенный разговор мог привести к уголовному обвинению. Но теперь Англия была очень далеко, и как только его удивление прошло, в глазах де Лента мелькнул интерес. Себастьян начал верить, что в конце концов его шарада будет разыграна.
- Да, Венеция - город удовольствий, - сказал он, сдерживая рвение. - Всяческих удовольствий. Многие гондольеры могут стать услужливыми, как любая куртизанка… за надлежащую плату. Если желаете, я представлю вас тем, кому присуще… сочувствие.
Де Лент засмеялся, качая головой, и первая из его оборон пала.
- Боюсь, старина Мэнсфилд ввел вас в заблуждение. Это ведь Мэнсфилд, не так ли?
Себастьян неопределенно пожал плечами.
- Во всяком случае, этот порок я считаю для себя неприемлемым. - Де Лент качнулся на каблуках, в голосе чувствовалась улыбка.
- Тогда, видимо, есть и другие? Миссис Джеффрис не имеет монополии на дома, где любовная боль, возможно, немного буквальнее, чем в обычном понимании.
Де Лент снова покачал головой:
- И тут мои вкусы имеют другую направленность, и я не понимаю вашего желания помочь мне, если бы даже имел такую склонность.
Последние слова казались достаточно невинными, однако де Лент произнес их с легким нажимом, словно ему хотелось быть понятым. Себастьян изобразил застенчивое покашливание.
- Дело в том, что сейчас я испытываю некоторые материальные затруднения. А поскольку я знаю все городские закоулки лучше других эмигрантов, то помогаю всем приезжим, облегчая им путь к удовольствиям.
Де Лент захохотал.
- Да ты всего лишь сводник!
Себастьян оскорблено выпрямился, одновременно пытаясь сдержать торжество в голосе:
- Если вас не интересуют мои услуги, тут есть много других желающих. - Он повернулся и сделал вид, что уходит.
- Стой, парень. Я только немного пошутил над твоими затруднениями. Я не говорю, что меня это не интересует.
Себастьян вернулся, его улыбка под маской стала злобно-насмешливой.
- Рад слышать это, синьор. Что именно вас интересует?
- Мои интересы… разнообразны. Мне уже надоели привлекательные маленькие шлюхи от шестнадцати до сорока. Я хочу расширить свои познания.
- Что вы предпочитаете? Женщину, которая не проститутка? Которая уродлива, обезображена?
- Да, и более того. Я их коллекционирую. Жирных и тощих. Старых и молоденьких. И очень, очень юных. - Глаза в прорезях черной маски плотоядно блестели.
- Кажется, у меня есть девочка на ваш вкус. - Себастьян заставил себя выдавить эти слова. - Я могу вас познакомить сегодня…
- Это не к спеху, - ответил де Лент.
- Тогда завтра.
- Да. Завтра подойдет. Но сначала я хотел бы увидеть лицо моего… партнера.
На этот раз засмеялся Себастьян.
- Я предпочитаю маску. Завтра вы получите другое письмо, оно будет послано с той же предосторожностью, как и первое. А теперь я должен попрощаться, у меня еще много дел на вечер.
Формально поклонившись своему врагу, Себастьян вышел, прежний гнев и злое ликование по пятам следовали за ним, пока он спускался по лестнице. Он не мог забыть темные глаза женщины, и это воспоминание накладывалось на воспоминание о лице улыбающегося де Лента.
* * *
Следующий день был ясным. Очищенный дождем воздух сохранил только намек на вчерашние гнилостные запахи в каналах. Из окна спальни Сара видела кусок голубого неба, солнце уже согрело красные черепичные крыши и желтый камень стен. Теперь она могла поверить, что действительно была в той Италии, о которой так красочно повествовалось в путеводителе.
При ярком свете дня уже почти не верилось, что ночные события произошли наяву, а не во сне. Забыв про чистую сорочку в руке, Сара прижала кончики пальцев к губам, где Мавр их целовал. Могло ли это быть на самом деле?
Но доказательство осталось. Когда Сара открыла платяной шкаф, внутри лежал маскарадный костюм, казавшийся теперь немного потускневшим.
Хотя не было ответа на вопросы, которые мучили ее с тех пор, как она следила за незнакомцем, Сара одевалась с улыбкой, чувствуя себя необъяснимо беззаботной. Она скоро увидит его, так он ей сказал, и она верила. Без всяких разумных оснований для своей веры, что противоречило ее характеру и жизненному опыту.
Сара не знала, чего он хотел от нее, и ей было все равно. Прекрасные воспоминания о прошлой ночи делали ее безрассудной и живой. Ни один мужчина ничего от нее до сих пор не хотел, даже саму ее, так что она была в радостном настроении.
Но чудесное ощущение пропало, когда Сара увидела в портего накрытый к завтраку стол и мистера де Лента, сидевшего на одном из двух занятых стульев. Леди Меррил она приветствовала с искренней теплотой, а мистера де Лента сдержанно, зная, что он способен извратить любое слово, которое она произнесет.
Сара напрасно беспокоилась. Какое бы расположение духа ни заставляло вчера мистера де Лента мучить ее, сегодня оно прошло так же быстро, как и появилось. Леди Меррил, всегда медленно просыпавшаяся, сидела молча, пока мистер де Лент добродушно болтал о еде, погоде, достопримечательностях Венеции, но это внезапное дружелюбие пугало Сару больше, чем любое из его рассчитанных оскорблений. В такие дни, как этот, когда он был сердечным и дружелюбным, жгучая ненависть к мистеру де Ленту заставляла ее чувствовать себя мелочной и глупой, почти верить, что все его маленькие жестокости - просто шутки, а она была слишком недоброжелательной и принимала их за чистую монету.
Она почти жалела, что ей не хватит смелости признаться ему в ночном приключении, увидеть его лицо, когда она расскажет ему, как мужчина захотел танцевать с ней, даже поцеловать ее, причем не ради насмешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30