Боже, ей не приходилось танцевать уже несколько месяцев. Что, если она споткнется или забудет какую-нибудь фигуру?
Но опять ей на помощь пришли годы тренировок и мучений, весьма болезненные уроки балетмейстера, нанятого матерью в детстве. И когда музыканты взяли первые аккорды, девушка с удивлением обнаружила, что находится в центре зала под руку с герцогом Тремейнским. Другие пары грациозно двигались рядом с ними в ритме старинного французского танца. Их откровенно рассматривали. Большинство гостей, как думала Анжела, ломали голову над тем, кто она такая. Джона Линделла хорошо знали в деловых кругах, но не в среде аристократов.
Когда танец закончился, герцог подвел ее к матери, а затем с поклоном и восхищенным бормотанием удалился.
Анжела чувствовала, что мать просто трепещет от возбуждения.
– Он подтвердил, что тебя приняли в их круг, – прошептала Алисия на ухо дочери. – Не могу поверить в нашу удачу. Посмотри, как люди смотрят на тебя и шепчутся.
– Это же смешно, – проворчала Анжела. – Я чувствую себя фарфоровой куклой на маскараде. Интересно, можем ли мы испить пунша, а потом незаметно ускользнуть?
Изумленно оглядев дочь с ног до головы, Алисия спросила:
– С какой же стати мы должны так поступить? Ты только что была принята в высшее общество.
– Да потому, что этот вечер обещает быть скучным до смерти. Я почти никого здесь не знаю, а те, кого знаю, – ужасные зануды.
Алисия быстро-быстро начала обмахиваться своим красивым, из слоновой кости и кружев, веером, чтобы скрыть нахмуренное лицо.
– Ты только что танцевала с герцогом, – ее голос понизился до шепота. – Он вдовец. Это может быть началом твоей новой жизни, Анжела, вступлением в мир элиты. Ты разве не можешь заглянуть в будущее?
– Мама…
Женщина с треском захлопнула веер:
– Мне всегда казалось, что ты достойна лучшей жизни. Почему ты все время ставишь палки мне в колеса? Конечно, ты могла бы провести вечер с Артуром, а не приезжать сюда, где аристократия уже шепчется о тебе.
Артур был не кем иным, как занудным бароном Ван Гозден-Лиаром, который неделю назад вежливо предложил немного повременить со свадьбой. Мать его решение повергло в отчаяние – барон предпочел не связываться узами брака с юной женщиной, на репутации которой имелось небольшое пятнышко. Объяснение того, чем девушка столь длительное время занималась вдали от дома, не очень-то нравилось человеку, собиравшемуся жениться на ней. Анжелу его решение как нельзя лучше устраивало, но Алисию нет.
– Очень хорошо, мама. Я постараюсь найти себе развлечение.
– Вот-вот! – резко ответила женщина. – Лучше найди себе подходящего мужа.
– В Лондоне нет ни одного приличного человека, которого я хотела бы в мужья, – пробормотала девушка и вздохнула, когда веер матери раскрылся и с треском захлопнулся. Очевидно, по этому вопросу они так и не придут к согласию. Надо было свои горести держать при себе, но теперь поздно.
Очень энергичный джентльмен в желтом сюртуке приблизился к ним и, прижав руку к внушительному животу, склонился в поклоне:
– Миссис Линделл, не правда ли? – произнес он, расплываясь в улыбке. – А это прекрасная мисс Линделл. Не думаю, что вы помните меня…
– Конечно, помню… – перебила его Алисия, наградив мужчину радостной улыбкой. –
Как же можно забыть такого очаровательного джентльмена, как вы, лорд Бромнтон. Мы впервые встретились на балу у леди Джерси, не так ли?
– О, у вас отличная память, миссис Линделл. Я думал, ваша дочь еще за границей, – он перевел взгляд на девушку. – Как прошло ваше путешествие, мисс Линделл, успешно?
Подумав и решив не говорить правды, Анжела улыбнулась и кивнула. Но удовлетворить любопытство лорда Бромнтона оказалось не так уж легко.
– О, мисс Линделл, конечно, вы можете сказать пару слов о вашей поездке, не стесняйтесь. – Мужчина расплылся в улыбке, от которой по его мясистому лицу поползли морщинки.
– Она оказалась… довольно длинной, – проговорила девушка, мысленно браня себя за отсутствие воображения, – и… волнительной, освежающей. Но больше всего меня обрадовало возвращение в Англию. – Вот и другая ложь. – А теперь расскажите нам, лорд Бромнтон, о вашем посещении… Греции, не так ли?
Она молила Бога, чтобы страна, упомянутая ею, и в действительности оказалась Грецией, но мать вновь пришла на помощь, начав безостановочно болтать об общих знакомых, об их разговорах. К счастью, лорд действительно был в Греции и позабавил их рассказами об этой замечательной стране. Анжела вежливо слушала его, и когда мужчина на мгновение замолчал, чтобы перевести дыхание, она извинилась и упорхнула.
Облегченно вздохнув, девушка направилась к столику, стоящему недалеко от окон, выходящих на открытую веранду. Шагнув в укрытие развесистых ветвей, мисс Линделл прислонилась к стене. Это место являлось хорошим наблюдательным пунктом, ей было видно всех собравшихся, а вот ее увидеть было довольно затруднительно. Она удивлялась, почему столь удачная мысль сразу не пришла ей в голову. Мама любит такие вечеринки, а на нее они навевали тоску. Алисия Линделл помешалась на пустых беседах, ведущихся в гостиных, где толпится самая разнообразная публика, а вот ее дочь старалась избегать их. Даже до своего злосчастного путешествия девушка стремилась увильнуть от таких вечеринок, предпочитая им прогулки в Гайд-парке или посещение друзей, или чтение в саду. Теперь, по возвращении в Лондон, великосветские визиты превратились в настоящую пытку.
Нахмурившись и поправив длинную, по локоть, белую перчатку, Анжела размышляла над тем, почему такой важный и влиятельный человек, как герцог Тремейнский, выделил ее из толпы и показал половине Лондона. То, что аристократ такого ранга позволил себе танец с дочерью банкира, явилось для нее полной неожиданностью. Тут не принимался в расчет тот факт, что банкир очень богат и могуществен. У герцогов свои связи и власть, а Джон Линделл – лишь маленькая спица в большом колесе предприятий.
Здесь крылась какая-то другая причина, Анжела была в этом уверена.

Рассеянно похлопывая по висящей перед глазами грозди винограда, Кит Сейбр, ничуть не удивляясь, слушал рассказ шпиона, нанятого им несколько дней назад. Габриэль – его фамилия так никогда и не была упомянута – приближался к концу своего повествования.
Прижав ногу к груди, Дилан сидел на песке и внимательно слушал. Он в последнее время замкнулся в себе, забирался в самые отдаленные уголки пляжа. Вот и сейчас юноша выбрал тихое, укромное местечко, где тишину нарушали лишь крики морских птиц, шелест прибоя и шум находившейся вдалеке греческой деревушки.
Турк стоял, скрестив руки на груди, и полуденное солнце сверкало на его черной коже, высвечивая татуировку на щеках. Позади четверых мужчин, у подножия гор, окаймляющих Эгейское море, теснились оштукатуренные домики, плавящиеся от жары. Однако на рынке Лименоса на острове Тассос морской бриз, дующий из гавани, был прохладен и напорист.
– Итак, – произнес Кит, когда Габриэль, наконец, замолчал, – она с головой окунулась в светскую жизнь. Если это все, что произошло, то этого вполне достаточно. – Он посмотрел на сосны, растущие за небольшим поселением, сквозь которые виднелись зубцы скал, блестевшие на солнце.
Кашлянув, Габриэль пробормотал:
– И у меня также есть новости о юной леди, недавно, в течение некоторого времени, составлявшей вам компанию.
Напрягшись, Кит холодно посмотрел на него:
– Да ну? Я разве спрашивал про нее?
– Нет, нет, – поспешно проговорил шпион. – Но мне показалось, вам может понравиться новость, что она в безопасности. Ее похищение и жизнь вдали от дома не причинили, кажется, ей вреда. Она произвела… как бы это сказать… настоящий фурор в обществе. Это произошло благодаря огромному интересу, проявленному герцогом Тремейнским к ее особе.
Сейбр застыл. Черт возьми. В Лондо не столько мужчин. Почему же именно он? Судьба, казалось, смеялась над ним. Боже… Внезапно вскочив, невзирая на спокойствие окружающей природы. Кит с решимостью, удивившей даже его самого, заявил:
– Настала пора возвращаться в Англию. Габриэль кивнул:
– Это самое благоприятное время для возвращения. Верю, что вам удастся достичь успеха, к которому вы так стремились.
Сейбр повернулся, глядя на него, в его темные, внимательные, таящие много тайн, глаза:
– Почему ты так думаешь?
Пожав плечами, Габриэль улыбнулся:
– Да потому, что та, которую вы ждете, хочет, чтобы вы нашли ее, мой дорогой.
Вот так. Он уже долго подозревал, что эта игра мышки с кошкой – ее каприз, а не его старания и настойчивость. Турк уже несколько раз пытался завести разговор на эту тему, но капитан даже не желал слушать. Не в его характере было подчиняться другим и прислушиваться к их мнению, но судьба неумолимо подводила его к мысли, что порой следует сдать свои позиции неизбежному.
Когда Габриэль принял плату в золотых монетах и удалился. Кит повернулся к Турку. Ветер теребил свободную белую рубашку гиганта.
Медленно кивнув, чернокожий великан проговорил:
– Вы правы. Настало время лицом к лицу встретить то, что должны встретить.
Кит набрал полные легкие воздуха, и грудь заболела от соленого привкуса, которым была наполнена окружающая их природа.
– Конечно, понимаю. Ты что, думаешь, я сам этого не знаю?
– Напротив, я уверен в этом.
– Я тоже.
Повисло тяжелое молчание, нарушенное Диланом, который заявил, что возвращается на корабль:
– Я устал от хлеба, пропитанного оливковым маслом, и сладких орехов. Неужели у них ничего больше нет на этом острове?
На лице Турка показалось изумление:
– Глупый мальчишка. Мед и оливковое масло являются основными продуктами экспорта жителей Тассоса. Это сравнимо с производством вина во Франции.
Дилан с кислой миной взглянул на говорившего:
– Лучше уж пить вино…
– Нечего беспокоиться, – вмешался Кит. – Мы и так долго болтаемся здесь. Со следующим приливом мы отплываем. – Он посмотрел на залив, где из воды выглядывали огромные мраморные плиты, оставшиеся еще со времен Древнего Рима. Капитан потерял слишком много времени, зато теперь, приняв решение, он был готов его выполнить.

Глава 20

– Еще одно приглашение?! – Анжела едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Она повернулась к матери, которая держала в руке злополучный пригласительный листок, задумчиво похлопывая им по щеке. – Я не хочу постоянно быть с герцогом, – добавила девушка, прекрасно зная, что ее слова не переубедят мать.
– Неужели у тебя совсем нет ума, дочь моя? – раздраженно произнесла Алисия. Листок с приглашением был брошен на серебряный поднос, лежащий на столе из красного дерева в прихожей. Не собираясь заканчивать дискуссию, женщина прошла следом за дочерью. – Он делает тебе честь своим вниманием. Любая другая девушка рыдала бы от восторга, если бы ей хотя бы один раз довелось пройтись рядом с ним.
Усевшись в уютное кресло, девушка устало возразила:
– Ну и что.
Нервы у Алисии не выдержали, и она взорвалась:
– Почему тебе не нравится его компания? Анжела выпрямилась в кресле:
– Нет, мне нравится его компания. Почему же она должна мне не нравиться? Он красив, умен, современен, остроумен, мягок… Все ли его качества я перечислила? О да, он еще безумно богат.
– Тогда почему, – простонала мать, – ты не хочешь принять его приглашение?
– Да потому, что у меня такое чувство, что его интерес ко мне неспроста. Кроме того, герцог годится мне в отцы. – Анжела встретила изумленный взгляд матери и почувствовала нарастающее раздражение. Этому трудно найти объяснение, но когда она находилась с Тремейном, у нее создавалось впечатление, что его внимание к ней поверхностное. О да, он настоящий джентльмен. На каждой вечеринке или светском рауте, куда он ее приглашал, манеры Чарльза Шеридана были безупречны. Мужчина уделял ей довольно много внимания, вызывая пересуды и шепоток, однако до сплетен дело еще не дошло. Очень часто ее сопровождали родители, но их видели и вместе, в Гайд-парке. Порой герцог наносил утренние визиты в дом банкира, вселяя в Алисию надежду, что перед ней ее будущий зять.
Герцог оставался для девушки большой загадкой. Больше ни один мужчина не осмеливался приблизиться к ней – наступать на пятки такому могущественному и влиятельному красавцу богачу весьма неразумно.
– Анжела, – умоляла мать, – если ты считаешь, что его интерес к тебе поверхностен, сделай так, чтобы он стал глубоким. Подумай – ты можешь стать герцогиней.
Девушка язвительно посмотрела на нее:
– Да, действительно, а еще, бросившись к его ногам, я могу стать всеобщим посмешищем. Не могу поверить, что ты хочешь, чтобы я сделала это.
– Нет, конечно, нет. Но тебе не принесет никакого вреда, если ты будешь с ним мила.
– Что именно, – тщательно подбирая слова, проговорила Анжела, – ты подразумеваешь под словом «милая»? Я не оскорбила его слух произнесением скверных слов, не обернула чашку с чаем на него и не проявила видимого равнодушия к его ухаживаниям. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Воздев руки к небу, Алисия обреченно сказала:
– Ты самая упрямая девчонка в мире!
– Мама, – девушка наклонилась вперед и устремила на мать взгляд своих помутневших глаз. – Я не девочка, а взрослая женщина, и знаю себя. И пожалуйста, больше не обращайся со мной, как с ребенком. – Поднявшись, она постаралась загладить ту обиду, которую ее слова нанесли матери, Алисия застыла, открыв рот, не веря своим ушам. – Позволь мне самой заняться своей жизнью и не вмешивайся, ладно?
Миссис Линделл некоторое время молчала, затем вздохнула:
– Ты очень изменилась, Анжела. Что с тобой случилось за время твоего путешествия?
Что ей следовало сказать? Что она встретила пирата, влюбилась в него и отдалась ему? Нет, это невозможно. Потому что Алисия будет не только шокирована, но и оскорблена. К тому же все ее старания напрасны. Миссис Линделл никогда не поймет, почему, когда ее дочь просыпается, частенько ее подушка мокра от слез.
Вместо этого Анжела как можно мягче проговорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47