Миссис Линделл раскрыла веер и принялась обмахивать им свое пухлое лицо, причем делала это настолько быстро, что тот с бешеной скоростью начал мелькать перед глазами дочери. Итак, ее пленение пиратами необходимо объяснить, для чего в газету надо дать статью. Имя Кита Сейбра не должно упоминаться вместе с ее, потому что такого рода информация губительно скажется на карьере отца и светской жизни матери. Анжела проглотила резкий ответ и перевела взгляд на омытые дождем улицы. Ничего большего от своих родителей она и не ожидала, так было всегда, и, наверное, так будет вечно. Вообще-то девушка чувствовала, что очень несправедлива к ним. Родители любили ее и старались защитить от любой опасности, однако требовали, чтобы их дочь подчинялась общепринятым правилам общества, а не своим собственным. По крайней мере, Анжела знала, что от нее требуется, как понимала и то, что старики хотят оградить ее от жестоких сплетен. Родителям, очевидно, даже не приходило в голову, что их дочь может желать чего-нибудь еще.
Интересно, будет ли мать стремиться узнать правду о ее двухмесячном отсутствии, упадет ли в обморок, узнав, что дочь влюбилась в пирата? Или то, что она скучает по нему и надеется, что тот вспомнит о ней? Почему-то Анжела была в полной уверенности, что мать не станет задавать таких вопросов…
Солнечные лучи, проникающие в комнату через огромные окна, осветили лицо вошедшей девушки. Отец, оторвавшись от газеты, поприветствовал ее:
– Ты сверкаешь, как алмаз, моя дорогая! – улыбаясь, произнес он, когда дочь усаживалась за стол. – Как мы скучали по тебе…
В ответ Анжела улыбнулась. Хороший сон восстановил ее силы, вернул бодрое расположение духа, и она снова почувствовала себя уютно в таком добром домашнем кругу.
– Спасибо, папа, – блондинка развернула белоснежную салфетку и положила ее на колени.
Появился слуга с подносом, на котором стояла серебряная посуда. Джон Линделл вернулся к чтению газеты, но после того, как дочь спросила его о значительных событиях, произошедших в мире, пока она находилась в плену у пиратов, вновь поднял голову.
– Как обычно, Наполеон повергает в хаос половину Европы. Не могу понять, зачем парламент заключил с ним договор? Ведь всем ясно, что он немедленно разорвет соглашение, когда захочет. Хм, у него везде шпионы, причем все о них знают, но продолжают принимать у себя. Это нелепо и смешно!
Удивившись, Анжела сказала:
– Если их принимают, то, конечно, не без тайны и выгоды для себя, папа.
– Ха, кое-кто однажды позволил сбежать красивой женщине, имеющей на руках важную информацию. В результате этого половина нашего флота была поставлена под угрозу. Глупость, глупость чистой воды!
– Прекрасная шпионка? Я сгораю от нетерпения. О чем ты говоришь?
– Об этой француженке, ла Дьяболик. «Дьяволик» – более подходящее для нее имя. Говорят, она на редкость красива: волосы цвета воронова крыла, голубые глаза и кожа цвета девонширских сливок. Если она смертна, то ей где-то около сорока, хотя мужчины продолжают падать к ее ногам, как ласточки в бурю, – Линделл наклонился вперед и гневно потряс газетой. – Говорят, ее принимал сам Питт, а это означает, что секреты страны больше не будут в безопасности.
– Но ты же знаешь, что это всего лишь слухи. Только некоторые из них верны, в остальных же вымысел давно вытеснил правду. Может, эта ла Дьяболик только просила об аудиенции с премьер-министром, а из этой мухи газетчики раздули слона.
– По-моему, слухи верны, – недовольно пробормотал отец. – Но я твердо придерживаюсь мнения, что ее, при первой же возможности, нужно погрузить на ближайший корабль и отправить через Пролив. Эта женщина повсюду сует свой нос. Ее можно встретить на вечеринках, королевских приемах – принц растаял, как мороженое, приударив за ней и наболтав ей кучу всякой чепухи. Но чего можно ожидать от наследника, женившегося на миссис Фитцжерберт? Боже мой, в какой неразберихе живет страна! Вот почему я так радуюсь знакомству и сотрудничеству с герцогом. У него есть редкостная интуиция и деловая хватка.
– Герцог?
– Тремейнский. Я же говорил тебе. Чарльз Шеридан. Он хорошо разбирается не только в торговле, но и в политике. Некоторые из его мыслей мне очень нравятся.

Не желая слушать о дрязгах в правительстве, Анжела поинтересовалась, присоединится ли к ним мать?
– Увы, нет. У нее обычный приступ мигрени, и она уже приняла порошки, – немного помолчав, отец добавил: – Думаю, это у нее от радости, что ты вернулась. Мы очень волновались. – Мужчина сделал еще одну паузу. – Когда капитан «Испытания» сказал нам, что тебя захватили пираты… – Мистер Линделл не докончил предложения, и девушка вся напряглась.
– Капитан… Ты говоришь о Турновере?
– Конечно, иначе как бы мы узнали о случившемся? Все остальные были либо убиты, либо взяты в плен этими кровожадными пиратами, но Турноверу чудом удалось спастись, и он рассказал нам о тебе. О, мы не спали столько ночей, думая, жива ты или нет!
Вилка чуть не выпала из ослабевших пальцев девушки:
– Капитан Турновер трус и лжец! Джон Линделл, широко открыв глаза, посмотрел на дочь:
– О чем ты говоришь?
– Он оставил нас привязанными к мачте на горящем судне, хотя вполне мог бы усадить в спасательные шлюпки. Капитан с самого начала плавания с трудом переносил наше присутствие на «Испытании». Если бы пираты не забрали нас, мы бы утонули вместе с судном.
– Это очень тяжелое обвинение, дочь моя.
– Но справедливое, – девушка набрала в легкие побольше воздуха. – Я была там, папа, и знаю, что произошло.
Мужчина скомкал газету, а на его лице появилось суровое выражение:
– Если это правда, то Турновер будет наказан.
– Если это правда? – Анжела, широко открыв глаза, будто не веря, посмотрела на отца. – Ты сомневаешься в моих словах?
– Нет, нет, вовсе нет, но я слышал… – старик не закончил фразу и, опустив голову, уставился в тарелку.
– Что ты слышал, папа?
Линделл вздохнул и посмотрел на дочь:
– Я слышал, что пираты вас захватили, а не спасли. В этом есть большая разница, и я, заметь, Анжела, ничего не рассказал твоей матери. Она знает только то, что вас, после того, как «Испытание» пошло ко дну, подобрало проходившее мимо судно. На возвращение в Англию тебе потребовалось некоторое время, вот и все.
Указывая на смятую газету, которую отец все еще держал в руке, девушка, тщательно подбирая слова, спросила:
– А в статье говорится о нашем спасении? Оно описано в красочных подробностях, или же мне опять придется читать между строк?
Рот Линделла превратился в тонкую линию:
– Там написано, что ты находишься на отдыхе перед свадьбой с бароном.
– Свадьба!!! – изумленная Анжела некоторое время молча рассматривала отца. Отдаленный звон посуды говорил о том, что слуги, приставив ухо к двери, стараясь не произнести ни единого слова, внимательно слушали их разговор. Девушка подавила желание негодующе вскрикнуть и спокойно спросила:
– И с кем же я собираюсь сочетаться браком?
С бароном Ван Гузден-Лиаром, конечно. так понимаю, что ты не выскочила замуж за того роялиста дю Плесси. Через две недели после твоего отъезда мы получили его письмо.
– И ты прочел его.
– Ну конечно. Анжела, я был в ярости. Я бы вскрыл корреспонденцию, предназначенную королю, если бы, по моему мнению, в ней содержалась касающаяся тебя и твоего местонахождения информация.
Пристыженная, девушка только кивнула:
– Хорошо, я понимаю. Но чего я никак не могу уразуметь, так это твоего желания выдать меня замуж за барона. Тебе никогда не приходило в голову, что я давно вышла из того возраста, когда мною можно вертеть, как куклой?
– Естественно. Но в свете того скандала, который могло раздуть твое внезапное исчезновение, что мне еще оставалось делать? Мне пришлось представить подходящее объяснение, которое не бросило бы тени на твою репутацию. Конечно, ты понимаешь…
– Да, папа, но сейчас я вернулась. Все хорошо, – разрезая вилкой остывшее яйцо, Анжела отлично понимала, что отец пытается заставить ее действовать по родительскому плану. Но недаром же она сумела выжить и храбростью завоевать расположение пиратов.
– Я отказываюсь выходить замуж за барона, и настаивать на этом – бесполезно! Если же ты не остановишься, я расскажу всю правду о своей жизни за последние несколько месяцев.
Джон Линделл, словно потеряв дар речи, во все глаза уставился на дочь. Молчание становилось невыносимым. Наконец, он пожал плечами и сказал:
– Поступай как знаешь, Анжела. Я не могу сражаться с тобой и твоей матерью одновременно. Сейчас у меня и без того забот полон рот.
Первый день ее пребывания в Лондоне после возвращения начался не совсем удачно. Девушка с горечью подумала, что многое бы отдала, лишь бы вернуться на «Морской тигр». Там, по крайней мере, было ясно, где противник и кто он.

Глава 19

Алисия Линделл сжала руку дочери:
– Только посмотри, – прошептала она, – сколько здесь графов и герцогов… Даже баронетство в обществе этих людей теряет свое значение.
Огорченная реакцией матери на великолепно обставленную гостиную и собравшуюся здесь публику, Анжела прошептала:
– А нетитулованный банкир играет здесь еще меньшую роль. Мать нахмурилась:
– Не дерзи. Неужели это общество не произвело на тебя никакого впечатления?
Конечно, девушка испытывала определенную робость. Где еще, как не в Лондоне, в одной зале можно собрать столько драгоценностей и аристократов? Витиеватые позолоченные колонны и обои с изображенными на них летящими птицами являлись прекрасным фоном для роскошно одетых гостей, танцующих под пятью… нет, шестью огромными хрустальными люстрами, в которых горело несколько сотен свечей. Это все производило впечатление. Анжела цинично заметила, что так и должно быть, если герцог преуспевает не только в политике, но и в деньгах.
За те два месяца, что она находилась в Лондоне, ей довольно часто приходилось слышать о Тремейне. Современный, мягкий, умный, хитрый, он, однако, являлся загадкой, как и его прошлое. Слухи ходили о многих знатных людях, но Тремейн всегда оставался в центре внимания. Говорили, что его первая жена умерла при невыясненных обстоятельствах, а вторую свела в могилу лихорадка. Однако ни одну из жен нельзя было назвать хорошей, то были настоящие ведьмы во плоти.
Слухи не оставили в стороне и единственного сына наследника. Говорили, между отцом и сыном произошла ужасная ссора, и герцог убил наследника. Причиной тому послужила женщина. Никто не видел наследника и ничего не слышал о нем в течение многих лет. Все его портреты были сняты со стен, и если кто-то упоминал о нем или спрашивал, герцог отказывался отвечать. Он старался вести себя так, будто у него никогда не имелось сына. Только немногие могли вспомнить его имя. Похоже, сын Тремейна навсегда исчез с лица земли.
– Очень таинственно, – согласился Джон Линделл, когда она поделилась с ним этой информацией. – Но ничего зловещего. Если малыш умер, то это должно было угнетающе подействовать на Тремейна. Поэтому, чего удивляться, что он не выносит даже упоминания о нем?
Попытки Анжелы разузнать о деле, связывающем отца и аристократа, оказались тщетными. Линделл будто воды в рот набрал, как сказал бы Дилан.
– Послушай, дорогая, – возбужденно зашептала Алисия, – сюда идет герцог с твоим отцом. О, Боже! Он собирается представить нас…
Повернувшись, девушка увидела высокого красивого аристократа с темными волосами с проседью, идущего рядом с отцом. Он выглядел так, как и должен выглядеть настоящий герцог, – спокойный, уверенный в себе, благородный. Держался Тремейн, как человек, знающий себе цену. Анжеле еще не приходилось видеть таких людей. Герцоги не так часто встречались среди ее знакомых. И все же было в аристократе что-то неуловимо знакомое.
Он не отрывал от нее глаз, и девушка затрепетала. Но когда отец представил ее и матушку, она, собрав все свое мужество, грациозно присела.
– Ваша светлость, – начал Линделл, – позвольте вам представить мою жену и дочь. – Банкир, казалось, вот-вот лопнет от самодовольства и счастья, представляя семью, а Анжела, опустив глаза, ждала, пока герцог не заговорит с матерью.
– Полагаю, мы связаны с вами родственными узами, миссис Линделл. Моя мать приходилась четвертой кузиной вашей матери. Так ли это?
Прижав руку к горлу, Алисия, запинаясь, проговорила:
– Я… я ничего не знала об этом, ваша светлость.
– Конечно, весьма отдаленное родство, но все-таки…
Затем Чарльз Шеридан склонился над ручкой Анжелы и низким, хорошо поставленным голосом, произнес:
– Я испытываю огромное удовольствие от встречи с вами, мисс Линделл. Теперь я вижу, что слухи о вашей красоте ничуть не преувеличены.
– Вы очень добры, ваша светлость, – пробормотала она и несмело заглянула в его изумленные ярко-голубые, обрамленные густыми ресницами глаза, чей взгляд проникал, казалось, до самого мозга.
– Нет, вовсе нет, – проговорил мужчина, и в его бархатном баритоне послышались нотки изумления. – Обо мне можно многое сказать, но понятие «добрый» не имеет никакого отношения к моему характеру. Воспитанный – может быть, но никак не добрый.
Лихорадочно ища подходящий ответ, Анжела была спасена вмешательством матери:
– Ваша светлость, мы очень рады, что вы удостоили нас приглашением на сегодняшний вечер. Он просто чудесен.
Слегка поклонившись Алисии, герцог, на– конец, отпустил затянутую в перчатку руку Анжелы.
– Мне приятно слышать, что вам нравится этот прием. Частенько такие вещи вызывают откровенную зевоту, – бросив на девушку испытующий взгляд, он вновь повернулся к компаньону. – Не расстроит ли вас, Джон, если я попрошу вашу дочь удостоить меня чести станцевать со мной первый танец?
Донельзя изумившись, Анжела несколько мгновений слышала лишь звон в ушах, затем последовало согласие отца, и герцог взял ее РУКУ:
– Мисс Линделл, сочту за честь, если вы согласитесь станцевать со мной. Обычно начинают с менуэта.
– С радостью, ваша светлость, – запинаясь, проговорила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47