Том Холланд
Спящий в песках



Том Холланд
Спящий в песках

Сказано: у Владыки Зари ищу я прибежища
От зла, творимого сотворенными,
От зла тьмы, тень свою простирающей,
От зла приверженных Тайным Знаниям,
От зла завистников, зависти предающихся.
Священный Коран. Сура аль-Фаладж (Рассвет)

Посвящается Маттосу, фараону среди друзей.



Кольцо, найденное Говардом Картером в 1892 году в Эль-Амарне. Рисунок с оригинала выполнен Уильямом Флиндерсом Петри.







История золотой птицы

Всю ночь ему снилось, что он занят поисками. Он видел себя затерявшимся в каменном лабиринте, где не было ничего, корме обрывков тканей, в которые пеленали мумии, да папирусов с давно стершимися письменами. Однако все это время, даже когда он брел, не разбирая дороги, в темноте и пыли, у него не было сомнений в том, что впереди ждет чудесное открытие, сокровенная погребальная камера, удивительная, укрытая глубоко под толщей камня гробница. Лишь эта уверенность придавала ему сил, не позволяя уступить отчаянию. Пошатываясь и спотыкаясь, он упорно шел вперед, воображая, что с каждым шагом приближается к заветной цели. Он вытянул перед собой руки, как будто намереваясь раздвинуть камни. На мгновение ему почудился впереди блеск золота, и его охватил буйный восторг: жизнь прошла не напрасно. Однако спустя долю мгновения блеск исчез, и он осознал, что тайны, связанные и с его жизнью, и с далеким, затерянным в глубинах веков прошлым, так и остались нераскрытыми. Руки его уперлись в стену, и он со злостью принялся молотить кулаками о камень. Нет, никакого золота он не видел – лишь камень, песок и пыль.
Сон резко оборвался. Говард Картер проснулся и сел, тяжело дыша, но вместе с тем чувствуя себя почти отдохнувшим. Он несколько раз моргнул. Раннее утреннее солнце, еще теплое, несмотря на близость зимы, уже высвечивало яркий прямоугольник на противоположной стене комнаты, однако разбудило его не солнце. Картер снова моргнул и потер глаза. И тут он услышал звуки, которые, вероятно, и послужили причиной его пробуждения: птичье пение.
Бросив взгляд в другой конец комнаты, на золоченую клетку с канарейкой, привезенную им неделю назад из Каира, он встал и направился к ней, вспоминая при этом день своего возвращения на раскопки и восклицания, которыми встретили его нанятые на новый сезон рабочие.
– Золотая птица в золотой клетке непременно принесет удачу! – наперебой твердили они. – Если аллах будет милостив, в этом году нам обязательно повезет и мы непременно найдем гробницу! Золотую гробницу!
Сам Говард Картер, безусловно, был склонен с ними согласиться, однако улыбка его, когда он наклонился, чтобы покормить канарейку, была хмурой. Ибо Картер отнюдь не нуждался в напоминании о том, как не хватало ему в последние шесть лет тех самых везения и удачи. Ничтожные результаты, полученные за это время, были никоим образом не соизмеримы с колоссальными усилиями, затраченными на поиски. Хуже всего, что патрон уже начинал терять веру, и лишь с большим трудом удалось уговорить лорда Карнарвона профинансировать еще один, последний, сезон. Если доведется найти искомое: до сих пор не разграбленную, полную золота гробницу, их ждет великая слава, но это должно случиться в ближайшие несколько месяцев. В ближайшие несколько месяцев... Или никогда...
Несмотря на то что найти в Долине царей нетронутую гробницу до сих пор никому не удалось, Картер твердо верил: она есть. Он ни разу не позволил себе в этом усомниться. Археолог помедлил, глядя на клюющую корм птицу, а потом резко выпрямился, подошел к письменному столу, взял ключ и открыл самый нижний ящик. Вытащив из самой глубины ящика связку выцветших бумаг, он крепко прижал их к груди.
Неожиданно птичка запела снова, и в голосе ее, разносившемся в прозрачном воздухе ясного фиванского рассвета, казалось, и впрямь зазвучали золотые нотки.
Говард Картер положил бумаги на место и запер ящик. Его ждала работа. Раскопки в Долине царей.

* * *

Поморщившись, мальчишка-водонос поставил на землю свою ношу. Рабочий день археологов только начинался, и большой кувшин был еще полон до краев. Парнишка растер плечи и с завистью огляделся по сторонам. Конечно же, ему хотелось работать на раскопках – тогда у него появилась бы надежда найти золотую гробницу. Ясно ведь, что, таская день-деньской воду да бегая по поручениям старших, ничего подобного не отыщешь.
Рассеянно ковыряя ногой землю, он нащупал какой-то камень – что-то похожее на плоскую плиту. Паренек копнул еще несколько раз, потом наклонился и стал счищать грязь руками. Стоило ему взяться за это, как рядом с камнем обнаружился провал.
Какой-то рабочий крикнул, чтобы ему принесли напиться, но водонос не отреагировал: он, похоже, просто не услышал этого требования. Землекоп, громко бранясь и угрожающе подняв словно для удара руку, направился в его сторону. Однако, подойдя ближе, он неожиданно осекся. Рука мужчины упала, челюсть отвисла, и он, не в силах произнести ни слова, широко раскрытыми глазами уставился на то, что отрыл мальчишка.
Перед ним явно была ступенька лестницы. И эта высеченная в камне лестница, по-видимому, вела куда-то вниз – под землю.

* * *

Когда Говард Картер прибыл к месту раскопок, там по-прежнему стояла напряженная тишина – подобно облаку неистребимой в этих краях белесой пыли, она окутала все вокруг. По обращенным на него взглядам рабочих Картер догадался, что им удалось что-то найти. Из толпы навстречу ему шагнул десятник, Ахмед Гиригар. Скованно поклонившись, он с каменным лицом указал на что-то рукой.
На миг Картеру почудилось, будто сердце в груди остановилось, а Долина царей, земля и небо закружились, сливаясь в одно целое.
Наконец он отрывисто кивнул и молча пошел сквозь толпу землекопов. Те возбужденно переговаривались между собой. Их голоса звучали все громче, и в конце концов со всех сторон послышались исполненные страха и благоговения выкрики, смысл которых сводился к одному: обнаружена «гробница птицы».

* * *

Чтобы воодушевить рабочих, придать им уверенности, Картер приказал доставить клетку с канарейкой прямо на место проведения раскопок. А если уж быть совсем честным – а археологу не было смысла лгать самому себе, – то сделал это он в значительной мере ради собственного спокойствия, надеясь таким образом хоть чуточку унять волнение. Картер с детства любил птиц и рядом с ними всегда обретал душевный комфорт. Но хотя в тот долгий, нелегкий день, да и в следующий, он выглядел со стороны совершенно спокойным, мысли его так путались от хаотического смешения страхов и радостных надежд, что пения канарейки Картер почти не слышал. Уши его наполнял лишь один звук: стук заступа о камень. Слой за слоем снималась земля, и его взору, ступенька за ступенькой, открывалась уходящая вниз лестница.
Уже смеркалось, когда наконец показалась часть двери. Говард Картер замер на верхней ступеньке, не в силах шелохнуться: сомнения и страхи нахлынули на него с ужасающей силой. Быть в полушаге от цели и пережить очередное разочарование... Он боялся, что попросту не переживет неудачу. Однако археологу удалось взять себя в руки, и, когда он медленно спускался к наполовину раскопанной двери, лицо его оставалось столь же невозмутимым, как и на протяжении всего этого томительного дня.
Правда, протянув руки, чтобы стряхнуть с двери землю, Картер заметил, что они дрожат. А когда обнаружилось, что печать на двери не повреждена, дрожь стала такой сильной, что ему пришлось опереться ладонями о камень. Это, впрочем, не помешало исследователю внимательно осмотреть печать, и он почти мгновенно различил на ней широко распространенный в некрополе Долины царей мотив: торжествующий победу шакал и девять связанных пленников возле него.
Картер глубоко вздохнул. Ему не раз доводилось видеть подобные изображения на печатях других гробниц Долины, но все те печати были сломаны, а гробницы разграблены. Он погладил ладонью камень и провел пальцем по рельефному узору. До сих пор шакалу нигде не удалось оказаться надежным стражем усопших, и не было никаких оснований полагать, что это случай окажется исключением. С замиранием сердца археолог вновь принялся счищать с камня землю, а когда обнаружил над каменным блоком тяжелый деревянный брус, немедленно приказал принести кирку с острым концом и осторожно проделал в нем отверстие, после чего достал из кармана электрический фонарик, прищурился и заглянул в образовавшийся глазок.
Ему удалось рассмотреть плотно уложенные от пола до потолка камни, перекрывавшие коридор. Судя по всему, их не пытались сдвинуть с места. А значит, то, что скрывалось за ними, должно было оставаться в целости и сохранности.
Картер медленно опустил фонарь и прислонился лбом к пыльной каменной плите.
Сомнений почти не оставалось: он стоит на пороге открытия. Внутри его явно ожидает нечто чрезвычайно ценное, тщательно погребенное и замурованное много столетий тому назад.
Но что?
Что?
Охваченный нетерпением, – он чувствовал, что не может ждать, – Картер присел на корточки и принялся с удвоенным усердием обметать дверь, попутно выискивая другую печать – ту, которая позволила бы определить владельца гробницы. Отсутствие таковой попросту исключалось, ибо, как ему было известно, согласно мировоззрению древних египтян, не что иное, как упоминание личного имени обеспечивало посмертное существование души умершего. «И кто может с уверенностью сказать, – подумал Картер, неожиданно настроившись на философский лад, – что данный постулат, в сущности предположение о том, что именно слава заключает в себе истинное бессмертие, не соответствует действительности?»
Однако на глаза ему ничего подобного не попадало. Картер продолжал трудиться с удвоенной энергией, чувствуя, как его уже в который раз охватывает близкая к отчаянию неуверенность. Стремясь поскорее расчистить дверь полностью, он начал отскребать землю пальцами и почти сразу же ощутил под ними какую-то выпуклость. Картер на мгновение застыл в замешательстве и с новой силой и особой осторожностью возобновил работу. Вскоре Картер понял, что его находка представляет собой табличку из обожженной глины – совершенно целую, с начертанным на лицевой стороне рядом иероглифов. Бережно смахнув остатки земли, археолог поднялся на ноги и принялся внимательно рассматривать реликвию. Губы его беззвучно шевелились: он пытался прочитать надпись.
В какой-то момент пристально следившие за своим нанимателем рабочие увидели, что с его лица схлынула краска.
– Сэр, – осмелился подать голос Ахмед Гиригар, – что это? Что там написано?
Картер встрепенулся, словно возвращаясь к действительности, но лицо его тут же приобрело прежнее невозмутимое выражение. Ничего не ответив, он поднялся по ступенькам, старательно завернул табличку в мягкую ткань и, указав десятнику на лестницу, приказал:
– Заложи раскоп, Ахмед. Мы не можем продолжать работу до прибытия лорда Карнарвона. Засыпь яму доуровня поверхности и забросай камнями. Все должно выглядеть так, будто никакой гробницы здесь нет и никогда не было.

* * *

Домой Картер отправился лишь поздно вечером. Скалы причудливыми уступами вырисовывались на фоне звездного неба, на тракт ложились мрачные, молчаливые, как души умерших, тени. В такой час дорога из Долины царей была совершенно пустынна, и он едва ли рисковал встретить кого-либо в пути. Однако только возле самого дома археолог позволил себе расслабиться, и выражение отрешенного спокойствия на его лице сменилось торжествующей улыбкой. Вспомнив об оставленной на месте находки охране – самых надежных, пользовавшихся его безусловным доверием рабочих – и о том, что эти простые, необразованные люди были взволнованы почти так же, как и он сам, Картер улыбнулся снова Да, почти так же... Но не совсем...
Спрыгнув с седла, он огляделся по сторонам, как будто желая убедиться в том, что действительно вернулся в свой дом, а не заблудился где-то во сне. Его жилище – хрупкий оазис зелени среди остроконечных скал, камней и песка, располагавшийся в максимально возможной близости от царства смерти, – выглядело так же, как утром, когда он его оставил. Вокруг царила тишина, но Картер знал, что здесь, в стороне от Долины, среди с любовью обихоженных деревьев и цветов, ночь наполнена движением и полна жизни. Ощутив над головой биение крыльев, он вскинул глаза и увидел стремительно снизившуюся, а потом причудливыми зигзагами помчавшуюся в погоне за насекомыми птицу. Несмотря на сумрак, Картер по характерной, пятнистой окраске с первого же взгляда узнал козодоя, ибо он различал всех птиц, обитавших в Египте.
– Тейр-аль-мат, – тихо пробормотал археолог арабский термин, перевести который можно было как «трупная птаха», то есть птица, приносящая несчастье, встреча с которой предвещает беду.
Картер мгновенно вспомнил о таинственной находке, спрятанной в его сумке. Он поискал взглядом козодоя, но птица уже исчезла. С волнением и тревогой в душе он нащупал рукой завернутую в ткань табличку и направился в дом, чувствуя, как его бросает в жар от внезапно нахлынувшего смятения. Картер всегда гордился тем, что, следуя высочайшим нравственным меркам своей профессии, работал во имя знания и просвещения, во имя раскрытия тайн прошлого, а не ради присвоения и сокрытия от других его реликвий. Что, кроме интересов науки, могло оправдать раскопки гробниц?
В отличие от многих не столь щепетильных коллег, в большинстве своем не более чем богатых любителей старины, дилетантов, а не профессионалов, ему никогда прежде даже в голову не приходило тайно унести с места раскопок какой-либо найденный предмет. Однако сейчас собственный поступок казался ему безусловно оправданным. Он знал, насколько суеверны местные жители, и не мог позволить нелепым сплетням и неоправданным страхам лишить его помощи квалифицированных рабочих, тем паче теперь, когда заветная цель была столь дразняще близка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55