Беседа прошла успешно. Лучше не бывает, подумала Келли. И оказалась права. Через неделю ей предложили работу на местном канале. Вернувшись в Сент-Луис, она предупредила дирекцию о своем уходе через две недели и начала складывать вещи.
Так началась ее дружба с Хью Таунсендом. Она привыкла доверять его суждениям и инстинкту. Он познакомил ее с нужными людьми, помог установить необходимые контакты. А это жизненно необходимо в таком городе, как Нью-Йорк, да еще работая на телевидении, где так высока конкуренция.
Второй раз входил в ее жизнь друг-мужчина, тот, с кем можно было поделиться своими планами, да и просто отвести душу, хотя она не осмеливалась открыть ему свое печальное прошлое.
Официант вернулся к столу с бутылкой выбранного Хью вина. Сколько раз уже Келли присутствовала при ритуале дегустации, но он ей никогда не надоедал, а, напротив, забавлял и восхищал.
Первым делом официант подал Хью бутылку этикеткой кверху для беглого ознакомления. Хью утвердительно кивнул: да, именно это вино он заказывал, и тогда официант торжественно откупорил бутылку.
Потом, обернув бутылку у горлышка белоснежной салфеткой, дабы не потерять ни капли, он плеснул немного вина в бокал Хью. Келли смотрела, как Хью взял бокал у основания – указательный палец подведен под самый низ, большой палец покоится сверху; этой техникой, говорящей о мастерстве истинного знатока, Келли так и не овладела. На фоне белоснежной скатерти рубиновый цвет вина казался еще более насыщенным.
Удовлетворенный созерцанием, Хью поднял бокал выше и легким движением руки качнул его, вино мягко заколыхалось, давая представление о своей тягучести. Потом некоторое время вдыхал аромат вина, его букет. И только потом попробовал – отпив крошечный глоток, он подержал его во рту, поболтал, а потом дал ему медленно соскользнуть с поверхности языка в горло. Поставил бокал на стол, выразив свое одобрение официанту кратким: «Очень хорошо».
Официант выслушал его, почтительно склонив голову.
– Дать ему немного подышать, а разлить позже? Хью покачал головой.
– Разлейте сейчас. Оно раскроется в бокалах.
– Как пожелаете. – Официант наполнил бокал и, оставив бутылку на столе, удалился с вежливым поклоном.
Хью взял бокал в руки и тихо произнес:
– Когда придет время покинуть мне земную юдоль и предстать перед Господом моим, чтобы покаяться в грехах своих окаянных, я скажу Ему: «Не помню я ни деревни, где вырос, ни имени девушки, что любил, помню только название вина, Господи, – и оно «Шамбертен». Хилер Беллок, – добавил он, указывая источник цитаты.
– Не очень-то льстит девушке, – шутливо упрекнула его Келли.
Он с улыбкой приподнял бокал.
– Тогда могу предложить другое. «Юность дарит нам любовь и розы, но в старости нашим утешением становятся друзья и доброе вино». Кажется, Томас Мур.
– Это уже лучше, – согласилась Келли. – Убеждена, ты знаешь все цитаты с упоминанием вина из справочника Бартлета.
Он шутливо приложил руку к сердцу, как бы принося клятву.
– Вот уж чего никогда не утверждал.
– Это я знаю. – Она бросила взгляд на бутылку. – Бургундское. А как же бордо? Мне казалось, ты остановился на «Марго» восьмидесятого года.
– Неплохо! – Он удовлетворенно кивнул темноволосой головой. – У тебя не только зоркий глаз, но и чуткое ухо. Я действительно думал о «Марго», но все же предпочел «Шамбертен», он лучше подчеркнет вкус жареной утки.
– Ты прав. – За улыбкой, оживившей лицо Келли, последовал вздох – она вдруг почувствовала себя бесконечно измотанной.
– Устала? Она кивнула.
– Трудный выдался денек. Я давно уже не имела дела с сенсационным материалом. По сути, последние два года я либо вела рубрику «Новостей», либо готовила репортажи на весьма специфические темы: изнасилование, наркотики, СПИД. – Мысли ее вернулись к черновым записям и книге, лежавшим в сумке. – Надо бы мне ехать сразу домой. Завтра предстоит брать интервью у профессора экономики, он написал книгу, которую мне еще предстоит перелистать. А еще встретиться с врачом, который ведет Мелчера.
– Рад, что ты заговорила об интервью. Как раз хотел сказать тебе, что Роберт Мондави посетит на следующей неделе наш аукцион вин.
– Чудесно. – Этот аукцион, который проводился каждый июль, был любимым детищем Хью. В этом году он приложил массу усилий, чтобы уговорить лучших виноделов мира принять участие в аукционе. С Робертом Мондави из калифорнийских виноделов мало кто мог конкурировать.
– Более того, Мондави согласился выступить в вашей пятичасовой передаче «Новостей» в пятницу и рассказать об открытии в субботу аукциона.
– Вот как. Может, мне удастся организовать с ним интервью, – машинально отозвалась Келли.
– Удастся, – подтвердил Хью. – Я уже все устроил.
– Ты?
– Да. И еще он согласился прийти в пятницу ко мне домой на неофициальный прием.
– Я помечу себе в ежедневнике. Красным карандашом.
– Значит, жду.
– Не бойся. Такое количество знаменитостей я не пропущу. Кроме того, в пятницу я в последний раз веду «Опять – в пять». В такой день мне захочется немного расслабиться.
– И повалять дурака? – Его взгляд скользнул по ее уложенным в узел волосам; несколько завитков, выбившись из прически, свободно падали на шею. – Такой расклад мне нравится. Ты слишком много работаешь, Келли, и слишком мало отдыхаешь.
– Наверно. – Улыбаясь, она пожала плечами, так бы отмахиваясь от его наставлений. – Но иначе я не умею. Так меня научили работать в Айове, там все по старинке – не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня, и все такое, – пошутила Келли и прибавила уже серьезно: – Да и когда тут отдохнешь при такой работе?!
Ее дни были похожи один на другой. Она просыпалась около семи, чтобы успеть посмотреть три утренние передачи и обзор новостей Си-эн-эн на разных каналах четырех телевизоров, стоящих в ее комнате, и пробежать по диагонали «Нью-Йорк таймс», «Уоллстрит джорнэл», «Вашингтон пост» и «Дейли ньюс», их все доставляли ей на дом. Трижды в неделю с десяти утра она посещала Центр здоровья, где нагружала себя до изнеможения под руководством своего личного тренера, а после этого проводила час у массажиста.
К двум она была уже на телестудии, принимая поступающую корреспонденцию, отвечая на телефонные звонки и готовясь к трехчасовому совещанию с продюсерами, редакторами, режиссерами, сценаристами, ассистентами и коллегой-ведущим в «Новостях», где обсуждались сюжеты текущего дня, композиции передачи и длина репортажей. Затем возвращалась в свой кабинет, готовила текст, встречалась с коллегами для подведения окончательных итогов дня перед выходом в эфир в пять часов. Потом весь цикл повторялся перед одиннадцатичасовой передачей. Редко, когда ей удавалось попасть в свою квартиру на Грэмерси-Парк раньше полуночи.
На студии ей удавалось перехватить только пару сандвичей, если не выпадал ленч с агентом или еще какие-нибудь специальные встречи, кроме того, иногда руководство настаивало, чтобы она посетила те или иные мероприятия политического или социального характера и уж, конечно же, те, что касались масс-медиа.
Раз в неделю к ней приходила женщина, чтобы навести порядок в квартире, но и Келли хватало домашних дел: сдать вещи в чистку, кое-что постирать, закупить хоть немного самой необходимой провизии, оплатить счета, помыть грязную посуду, выбросить мусор и еще множество всяких мелочей.
Поэтому ее уик-энды были заполнены делами, которые она планировала сделать в течение недели, но так и не успела. Все время, которое ей с таким трудом удавалось высвободить, она отдавала помощи брошенным и обиженным судьбой детям, привлекала внимание к ним общественности, выпрашивала, где могла, деньги. Только к этой стороне своей жизни она относилась с тем же рвением, что и к работе.
Светская жизнь сводилась к редким выходам куда-нибудь с Хью.
Как-то раз, несколько месяцев тому назад, придя на студию, она застала съемочную группу, живо обсуждавшую разные типы сексуального поведения. С какой бы командой она ни работала, любимыми темами для разговоров везде неизменно оставались секс и спорт.
– Привет, Келли. А ну-ка расскажи нам о своих сексуальных привычках, – потребовал Энги Грабовски, осветитель, к большому удовольствию остальных.
Если они надеялись заставить ее покраснеть, то были разочарованы. Вместо этого Келли, бросив на них шутливо-укоризненный взгляд, сказала:
– Вы что, шутите? Моя единственная сексуальная привычка – воздержание.
Они так и покатились со смеху, хотя она говорила чистую правду.
Нужно выкраивать время для отдыха и развлечений, Келли, – твердо заявил Хью.
– И это говорит человек, который назначил совещание на утро понедельника – мое первое свободное утро за много месяцев.
– Надо обсудить концепцию программы, прикинуть будущие темы, наметить проблемы.
– Понимаю. – Она не возражала. – Мне иногда не верится, что я буду ведущей программы «Места и люди». Я думала, что пригласят Линду Джеймс.
– Многие так думали.
– Не без основания.
Официант принес заказанное ими блюдо.
Келли убрала руки со стола, освобождая место для тарелок. Когда Линду сделали корреспондентом Эн-би-си на Западном побережье, ходили слухи, что ее собираются утвердить ведущей нового публицистического шоу, которое будет идти в лучшее телевизионное время.
– Планы меняются. – Хью кивком головы отпустил официанта.
– Я вижу.
Хью поднял бокал и провозгласил тост:
– За твой потрясающий репортаж.
Келли последовала его примеру, стараясь держать ножку бокала, как того требовал этикет.
– И за передачу «Места и люди».
Они чокнулись. Хью, как всегда, пригубил вино, смакуя, потом одобрительно кивнул.
– Прекрасно выдержанное вино.
– Я оскорблю твой слух, если скажу, что оно просто классное? – Келли задорно улыбнулась.
– Лучше не надо. – Он изобразил негодование. – Это благородное вино, с тонким букетом, великолепно сбалансированное и отлично выдержанное. Назвать его просто «классным» – мало.
– Обещаю исправиться, – заверила его Келли, продолжая улыбаться. Отщипнув кусочек цыпленка, она вернулась к прежней теме. – Не знаю уж, как тебе удалось добиться моего повышения? Не мытьем, так катаньем? Так? В любом случае спасибо, Хью.
– Да ничего я особенного не делал, просто назвал твое имя. Твое недолгое пребывание в качестве гостьи «Сегодня», когда Кэти Курик находилась в отпуске по беременности, сделало все остальное. – Он поднял бокал и глянул поверх него на Келли. – Знаешь ли ты, что к концу третьей передачи рейтинг программы возрос почти наполовину? А это всегда напрямую связано с тем, кто находится в гостях.
– Помню, – отозвалась она, слегка округлив глаза. – Смешно, но я действительно надеялась, что появление в «Сегодня» может помочь мне получить место корреспондента на центральном канале. Но чтобы мне поручили вести отдельную программу да еще в лучшее время – нет, об этом я и не мечтала, хотя знала, что ты что-то там готовишь. – Келли опустила вилку. – Серьезно, Хью, почему они предпочли меня, ведь у Линды Джеймс больше опыта такой работы и телезрители ее лучше знают.
– Спокойней, – проворчал он. – Спрячь поглубже свою неуверенность.
Но сам он хорошо знал, что у людей их профессии всегда полно комплексов. Однако у Келли это принимало почти болезненную форму. Впрочем, вряд ли кто-нибудь замечал это, кроме него. Для всего остального мира она являла собой имидж спокойной и уверенной в себе женщины – образ прямо противоположный нервной, честолюбивой и дисциплинированной Келли, которая редко спала больше шести часов, жила в вечной спешке, жаждала признания, ловила слова одобрения. Но все это тщательно скрывала.
Она засмеялась тихим грудным смехом и подняла свой бокал, слегка качнув его.
– Тогда яви милосердие и польсти моему «эго».
– С удовольствием. – Ему нравились в ней эти вспышки искренности. – Наша новая программа, по сути, развлекательная – интересные люди, интересные места. А у Линды репутация ведущей, задающей слишком уж «крутые» вопросы, это сработало против нее. Ей недостает твоего тепла, способности расположить людей к себе. Ты без труда достигаешь того же результата, люди раскрываются перед тобой без всяких допросов «с пристрастием». Кроме того, ты новое лицо. Именно то, чего так жаждало руководство.
– Я не разочарую их. – Это прозвучало почти как клятва.
Хью постарался спрятать улыбку, незаметно разглядывая свою спутницу. Ее мало было назвать просто хорошенькой. В ее лице и в каждой отдельной его черте проглядывало нечто здоровое, крепкое, естественное – никакой агрессии, а, напротив, скорее умиротворение. Она не была обычной девушкой. В ней словно воплотилась юная мать-природа с солнечным жаром в волосах и с глазами, где переливалась зелень трав. Хью усмехнулся про себя, найдя это сравнение удачным.
– У меня есть одна задумка, связанная с программой, хотелось бы рассказать тебе о ней еще до понедельника. – Келли подцепила с тарелки зеленую фасоль. – Интервью с Гарри Конником-младшим, певцом, он еще исполняет старые песни Кола Портера и прочие – из того времени. Его популярность растет.
Она излагала свой план, а он слышал только ее голос. Хью частенько задумывался: а что было бы, стань Келли его любовницей?
В первые месяцы их знакомства он не терял надежды оказаться с ней в одной постели. То, что это не получилось сразу, его не смущало. Как настоящему англичанину, охота приносила ему подчас большее удовлетворение, чем добыча. Однажды он все же проявил настойчивость, но Келли, остановив его решительным «нет», выскользнула из его объятий.
– Ты мне нравишься, Хью, но вступать с тобой в близкие отношения я не собираюсь. Любовников я могу найти сколько угодно. А вот друзей – нет. Кроме того, мы можем в этом здорово увязнуть, разве не так?
Будь на ее месте другая женщина, Хью не обратил бы никакого внимания на эти слова и нашел бы способ убедить ее в своей любви.
Но с Келли такое не прошло бы. Решительный взгляд, гордо вздернутый подбородок, словом, язык плоти твердо сказал ему, что рассчитывать на успех не приходится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52