Лен Дауэрти не присутствовал в его мыслях – пока не присутствовал: перед отъездом в Нью-Йорк шериф сообщил им, что Дауэрти арестовала полиция Сент-Хелен за дебош в пьяном виде, и теперь он отбывал четырехдневный срок наказания в городской тюрьме.
Задумавшись, Сэм не сразу увидел на мониторе лицо Келли Дуглас. На экране замелькали разные цифры – информация, связанная с винным аукционом: время, место, цена билетов и предположительная сумма выручки, которая целиком пойдет на благотворительные цели.
В душе Сэм хотел, чтобы они повидались с бароном Фужером, заглянули на аукцион и поскорее возвратились домой. И в то же время понимал, что, возможно, это последний выход в свет Кэтрин. Она всю свою жизнь, всю свою неутомимую энергию посвятила виноградникам Ратледжей, производству вин, лишив себя всего остального. Разве не заслужила она, чтобы и на нее распространилась слава ее замечательных вин?
А в том, что аукцион принесет заслуженный триумф их вину, Сэм не сомневался ни на секунду. Кэтрин выставила на аукцион ящик каберне-совиньона – «Ратледж-Эстейт» 1973 года – вино, которое все эксперты считали «классическим» в своем роде – высшая оценка, которой может быть удостоено вино. Сейчас его можно было отыскать разве что в частных коллекциях. Семь лет назад, когда одна бутылка вина этого урожая появилась на аукционе, ее продали за пятьсот долларов – потрясающая сумма за бутылку калифорнийского вина. Цена же за весь ящик может исчисляться десятками тысяч долларов.
Назвать такое просто успехом будет явным преуменьшением, решил Сэм.
Стоя рядом с ним, Хью Таунсенд пробормотал:
– Великолепно. Просто великолепно.
Сэм обернулся. Таунсенд возбужденно потирал ладони.
Увидев вопросительный взгляд Сэма, он кивнул головой на подиум.
– Она выбросила вступление и написала собственное. Просто потрясающе, – пробормотал он, продолжая потирать руки.
Только тогда Сэм прислушался к тому, что говорила Келли Дуглас.
– …действительно может считаться легендой. В дни «сухого закона», когда некоторые виноделы вырубили виноградники и развели на их месте сады, она сохранила свои в неприкосновенности. Более того, насадила молодняк – лично отобранный и привезенный из Франции, ни минуты не сомневаясь, что когда-нибудь с великим экспериментом – «сухим законом» – будет покончено. История подтвердила ее правоту. Спросите любого знатока калифорнийских вин о «Ратледж-Эстейт», и он благоговейно заговорит о «вине мадам». – Келли подарила Кэтрин улыбку. – Я уже говорила, но повторю еще раз – для нас большая честь принимать вас у себя, мадам Ратледж.
– Спасибо. А мне доставляет большое удовольствие быть у вас в гостях, – Кэтрин слегка склонила голову с изяществом, еще более подчеркивающим ее врожденное чувство собственного достоинства.
– Вопрос из любопытства. Откуда пошло это обращение – «мадам»?
– Это долгая история. – Кэтрин только махнула рукой, не уточняя, сколько с тех пор минуло лет. – Когда я впервые, еще невестой, появилась в поместье Ратледжей, слуги, обращаясь ко мне, называли меня «молодая мадам», чтобы отличить, полагаю, от матери моего мужа, которая тогда была еще жива. Позднее, когда после смерти мужа я вернулась на родину, меня сопровождали Жерар Бруссар и его юный внук Клод. Несмотря на «сухой закон», Жерар Бруссар согласился возглавить винодельню «Ратледж-Эстейт». Теперь этот пост занимает его внук Клод. Оба они, как французы, обращаясь ко мне, говорили «мадам». Отсюда все и пошло.
Келли знала, что из Европы Кэтрин везла также двух сыновей, Джонатана и Гилберта, черенки и гроб с останками мужа, но упоминать об этом не стала. Вместо этого она заметила:
– Я знаю, что вы редко покидаете Напа-Вэлли в последнее время. Это совпадение, что вы и барон Фужер совместно посетите наш гала-аукцион этого года, или есть правда в слухах, что вы с вашим сыном Гилбертом, владельцем винодельни «Клойстерз», вступили в соревнование за право создания в Напа-Вэлли совместного предприятия с фирмой «Шато-Нуар», принадлежащей барону?
Кэтрин приветливо улыбнулась.
– Когда в одной долине так много виноделен – «Петрас», «Лафит-Ротшильд», «Моет», «Шандон», – слухов не избежать. Но если вы спрашиваете, встречусь ли я с бароном здесь, в Нью-Йорке, то мой ответ «да». Наши семьи дружат уже много лет.
Келли оценила изящество, с которым старая дама уклонилась от прямого ответа. Возраст никак не отразился на силе ее ума, быстроте реакции. До конца интервью оставалось меньше минуты, и у Келли не было времени, чтобы развить эту тему.
– Для любой матери нелегко конкурировать с собственным сыном в одном деле, будь то производство тонких вин или что-либо другое. Думаю, ваш случай не исключение.
Склонив голову набок, Кэтрин нарочито удивленно улыбнулась:
– Но, Келли, у «Ратледж-Эстейт» нет конкурентов. Келли инстинктивно почувствовала, что эта фраза будет прекрасным завершением интервью. Она повернулась лицом к камере.
– Уверена, что те, кто придет завтра на аукцион, смогут убедиться в этом сами. А вас, Кэтрин Ратледж, хозяйку прославленной калифорнийской винодельческой фирмы «Ратледж-Эстейт», благодарю за участие в передаче. Для всех нас это редкая и приятная возможность увидеть вас.
Интервью прошло безукоризненно, и Келли это знала. Нервное напряжение слегка ослабло.
С началом рекламной паузы Келли, извинившись, вернулась на место диктора, передав Кэтрин в умелые и заботливые руки Салли О'Мэлли.
Завершающие минуты передачи прошли как во сне. Келли ничего не запомнила. Ее коллега объявил телезрителям, что она уходит работать на другой канал, где будет вести свою программу. Келли сказала что-то приличествующее случаю, но не смогла бы этого повторить даже под дулом пистолета.
Когда на плывущем кадре с участием всей съемочной группы пошли титры, Келли осталась в кресле, улыбаясь и кивая, как будто и в самом деле слышала, о чем говорят ее товарищи. Как только прямой эфир отключили, Келли захотелось зашвырнуть все бумаги куда-нибудь подальше. Но разве можно публично демонстрировать свой эмоциональный срыв, особенно когда не хочешь, чтобы узнали, как мучительно далось тебе это интервью.
Взволнованная, она дольше обычного возилась, отстегивая микрофон и снимая наушники. Недовольная собой, потому что поймала себя во время интервью на том, что ерзает в кресле, стараясь стать менее заметной, а еще на том, что избегает смотреть гостье в глаза. Все это было отвратительно. Прошлое насильно напоминало о себе. Но теперь оно не имело к ней никакого отношения, и она не хотела, чтобы оно опять вставало перед ней.
Когда лампы немного остыли, Келли почувствовала наконец прохладу, идущую от кондиционера. Она с удовольствием глубоко вдохнула воздух и сошла с подиума. Но тут ее ждал неприятный сюрприз.
Оказалось, что Хью не ушел после интервью, а ждал ее, стоя у дверей, а с ним – Кэтрин Ратледж и ее внук. Келли захотелось исчезнуть.
Но вместо этого Келли, собрав все свое мужество, направилась к ним.
– А я думала, вы уже ушли. – Келли изо всех сил старалась, чтобы даже малейшая нотка недовольства не проскользнула в интонации.
– Кэтрин пожелала остаться, чтобы выразить свое восхищение твоим знанием винодельческой промышленности… и истории «Ратлеез-Эстейт», – ответил Хью, улыбаясь. – Признаюсь, я забыл предупредить, что ты родилась в Напа-Вэлли.
– Вот как? – Кэтрин посмотрела на нее с интересом.
– Родилась, но не жила, – быстро проговорила Келли. – Хотя признаюсь, всегда гордилась местом своего рождения. А что касается знания вин, то Хью обожает просвещать каждого на студии во всем, что касается их производства и прочих тонкостей – хочет тот этого или не хочет.
– Вы, должно быть, способная ученица. – Это сказал Сэм Ратледж.
Она чуть повернула к нему голову.
– Спасибо. – Несмотря на внутреннее беспокойство, она твердо встретила его взгляд, вновь испытав волнение от его присутствия. Будь на его месте другой, она могла бы попытаться понять, что стоит за этим чувством. Сейчас же у Келли не было иного выбора, кроме как забыть все как можно скорее.
– Келли не просто способная ученица, – вставил Хью. – Она восходящая звезда Эн-би-си. А с сегодняшнего дня – официально утвержденная ведущая одной из самых престижных программ центрального канала.
– Примите мои поздравления. – Сэм протянул ей руку.
– Спасибо. – Она лишь слегка коснулась его руки. Келли Дуглас была красивой женщиной – это он заметил сразу же. Но особенно его любопытство и интерес возбудила та настороженность, какую он уловил за внешне непроницаемой маской.
– Не будем вас задерживать, мисс Дуглас, – произнесла Кэтрин, к явному облегчению Келли. – Я только хотела поблагодарить вас за интервью. Надеемся, что еще сможем повидать вас.
– Вот это я вам гарантирую, – сказал Хью. – Келли будет сегодня на приеме.
– Я могу опоздать, Хью, – предупредила Келли. – Ребята купили торт и приготовили разные сюрпризы.
– Раньше или позже, но я жду тебя. Считай это приказом нового шефа.
– Хорошо. – Сделав над собой усилие, она улыбнулась, не представляя, как ей из этого выпутаться.
– До вечера, мисс Дуглас, – пробормотал Сэм, отходя.
6
Такси свернуло на ближайшую к тротуару полосу движения и затормозило перед Трамп-Тауэр на Пятой авеню. Келли расплатилась, прибавив щедрые чаевые, и, выйдя из машины, окунулась в душную атмосферу летнего вечера. Подняв глаза, она немного замешкалась, созерцая архитектурное чудо из мрамора и стекла, вздымавшееся на высоту шестидесяти восьми этажей.
Она все-таки приехала, откинув последние сомнения и уделив особенное внимание своему туалету. Необходимо произвести хорошее впечатление, сказала она себе, все-таки теперь она – телеведущая программы центрального канала и неофициальная хозяйка приема, затеянного Хью. Но она лгала себе. Элегантная, модная одежда придавала ей уверенности. Разве можно испытывать комплекс неполноценности в туалете от Калвина Клейна?
Поверх короткого кружевного платья цвета старого золота, от изысканной простоты которого просто дух захватывало, Келли набросила золотистое атласное пальто, расширенное книзу, с узкими рукавами и стоячим воротником. Мягкие изящные золотые туфельки на высоком каблуке и сверкающие каскады камней в золотой оправе в ушах должны были добавить ей еще больше уверенности.
Сознавая свою привлекательность, Келли ступила в вестибюль здания, стены и пол которого были отделаны мрамором абрикосового цвета.
Шум бьющего фонтана мгновенно заглушил все городские звуки. Человек из охраны проводил ее к частным лифтам, которые развозили пассажиров по роскошным апартаментам, расположенным выше торгового комплекса на нижних этажах. Лифт быстро поднял ее на шестидесятый этаж.
За дверями квартиры Хью, вернее, двух квартир, перепланированных в одну громадную, слышались голоса – прием был в разгаре. Стараясь успокоиться, она сделала глубокий вдох и позвонила.
Почти мгновенно дверь открыл одетый в ливрею лакей из специально нанятого на вечер обслуживающего персонала. Он тут же узнал ее.
– Добрый вечер, мисс Дуглас. – Распахнув дверь шире, он отступил, пропуская ее внутрь.
– Добрый вечер. – Келли передала ему пальто и перед тем, как устремиться на шум голосов, перебросила через плечо цепочку вечерней сумочки.
В гостиной, длина которой составляла не менее сорока двух футов, она остановилась, переводя дух. Одна стена комнаты была целиком из стекла, раздвинутые тонкие шторы не скрывали огней ночного города. Это была типичная нью-йоркская квартира, современная по своему оформлению и духу, островок спокойствия и порядка в напряженной жизни города за окном.
Но сейчас, подумала Келли, гостиную не назовешь островком спокойствия – большинство приглашенных расположилось именно здесь. Люди сидели, стояли, переходя от одной группы к другой. Здесь были собраны сливки общества, знаменитости, политики, могущественные дельцы, богачи, влиятельные люди и, конечно же, виноделы, вознесенные волшебной силой вина в ранг полубогов и высоко почитаемые в некоторых кругах вроде этого.
Официант в белом кителе остановился около нее с подносом с копченой лососиной и канапе со шпинатом. Келли вежливо отказалась, в это время ее заметил Хью и тут же подошел, поцеловав в щеку.
– Ты опоздала, – сказал он, вдохнув запах ее волос. Сегодня Келли распустила их, и они густой волной падали на ее плечи в тщательно продуманном беспорядке.
– Лучше поздно, чем никогда, – отшутилась она.
– Возможно. Как прошли проводы? Вкусный был торт?
– Очень вкусный, но еще лучше была выскочившая прямо из него фигурка обнаженного мужчины, – ответила Келли с невозмутимостью девушки, которая не покраснеет ни при каких обстоятельствах. – Ребята говорят, что торт с подобным сюрпризом помогает решать полюбовно многие спорные дела известных фирм. Но я сомневаюсь.
– Почему? – Хью смотрел на нее с любопытством.
– Вид у него не очень-то боевой. Может, я не очень разбираюсь в спортивной терминологии, но, по-моему, бойцовских качеств у него маловато.
Рассмеявшись, Хью подозвал взглядом проходившего мимо официанта.
– Что будешь пить?
– А вина нет совсем? – На подносе не было ни одного бокала.
Хью недоуменно изогнул брови.
– В этом обществе? Разве это возможно! Какую бы марку я ни предпочел, кто-нибудь обязательно окажется в обиде. А выставлять все содержимое своего погреба, превращая квартиру в дегустационный зал, я не намерен. Наилучшим решением вопроса мне показалось – подать коктейли. Во всяком случае, практичным.
– Тонкий и дипломатический ход.
– Пожалуй, – согласился Хью со своим обычным обворожительным высокомерием.
– Сок лайма, разбавленный газированной водой, – сказала Келли официанту. Тот поклонился и отошел. – А теперь скажи, – проговорила она, склонившись к Хью и понизив голос, – с кем мне тут надо познакомиться, а с кем необязательно? – Говоря, она скользила взглядом по гостям, напряженно ожидая момента, когда ей вновь придется посмотреть в глаза Кэтрин Ратледж и ее внуку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52