Рыцари записывали число дней, нужных для каждого перехода, и другую полезную информацию. Как только крестоносцы пересекали дикру, они знали, что делать. Обычной практикой было разделять войско на несколько отрядов, каждый из которых разорял весь день определенную область, а на ночь подходил к оговоренному месту сбора, где и ставился лагерь. В нем оставляли сильный отряд для охраны добычи и припасов, а также как резерв на случай неожиданного подхода сил противника. Так как дня обычно хватало, чтобы разорить небольшую территорию, войско переходило каждый день на новое место, следуя зигзагом и часто меняя направление движения, например иногда поворачивая назад. Делалось все, чтобы застать противника врасплох, до того как он спрячется в убежища или, наоборот, как только он появится из них. Иногда вперед высылались маленькие отряды, которые обращались в бегство при появлении противника, стараясь заманить того в засаду. Такая тактика приводила к тому, что защитники были очень осторожны, так что иногда даже небольшие отряды могли совершать дерзкие набеги вглубь вражеской территории и возвращаться невредимыми. Каждая кампания тщательно планировалась, и каждый год в общую тактику действий вносились новые изменения, И христиане, и язычники придерживались одной и той же тактики, потому что она была единственно возможной,- истощать силы противника, разоряя сельское хозяйство и нарушая торговлю.
Смерть короля Витениса
Витенис не позволял крестоносцам беспрепятственно вторгаться в Литву или Самогитию. Это был опытный и целеустремленный воин, со способными помощниками, ненавидевшими своих христианских врагов. Один из них, Давид Гродненский, впервые упоминается в летописях крестоносцев в 1314 году. Он был самым известным среди языческих воинов своего времени и служил кастеляном второй но значению крепости в стране - Гродно (первым по значению был Вильнюс). Что произошло с его предшественником - канцлером Витениса, нам неизвестно. Первым известным деянием Давида было уничтожение припасов, заготовленных фон Плотцке во время дерзкого сентябрьского набега на юго-восточную Литву, далеко за Вильнюс. Перебив стражу и побросав в огонь припасы, Давид угнал пятьсот лошадей. Он поставил Великого командора перед ужасным выбором: попытаться пробиться со своими голодными и уставшими отрядами сквозь силы противника, который явно находился где-то поблизости, или уходить окружным путем. Фон Плотике выбрал второе - пятисотмильный путь в обход опасностей. Этот поход был ужасен - крестоносцы выкапывали съедобные корни, ели мертвых лошадей. Многие из них погибли на пути домой, а те, кто вернулся, были настолько истощены, что надолго вышли из строя. Без единой битвы Давид из Гродно почти уничтожил целую вражескую армию.
Со временем Великие магистры ордена осознали, что гораздо легче доставлять крестоносцев водой вверх по Неману, чем вести их через болота, реки и пущи. На большой реке крестоносцы могли эффективно использовать свои технологические преимущества - корабли, способные перевозить войска и припасы, замки, защищавшие стратегические пункты и служившие базами для набегов и крупных наступлений, а также метательные орудия. К тому же Неман и его притоки вели прямо вглубь литовских земель. Тевтонцы начали строить мощные замки вдоль Немана, сначала Рагнит, вблизи обширного устья, затем выше по течению - Кристмемеле и у Велюны.
В августе 1315 года самогиты незамеченными проскользнули к Раганту и взобрались на стены прежде, чем поднялась тревога. Гарнизон поспешил в донжон - хорошо укрепленную башню, демонстрировавшую инженерное превосходство Запада. Донжон крестоносцев был достаточно высоким, чтобы служить смотровой вышкой, и мог выдержать любое прямое нападение. Эта высокая башня имела всего один вход - высоко над землей, к которому вела узкая лестница, и загражденный крепкой решеткой изнутри. Башня стояла на каменном основании шестиметровой толщины. Любую попытку осаждающих приблизиться к донжону встречал град камней с двадцатиметровой высоты или ливень арбалетных болтов. Даже раненые и истощенные люди могли защищать такой пост в течение нескольких дней. Поскольку гарнизон имел хороший сектор обстрела над входом в замок, никакая вражеская армия не могла бы укрыться в замке, а защитники донжона могли бы продержаться до подхода подкрепления. Язычники даже не стали пытаться штурмовать его. Они сожгли уже созревшие посевы вокруг замка и ушли.
Через шесть недель под стенами Кристмемеля появился сам Витенис. Он соорудил две катапульты и привел многочисленных русских лучников. Его войско начало рубить деревья и стаскивать их на сухие места, откуда их легко было подтаскивать в ров. План Витениса состоял в том, чтобы навалить вокруг замка побольше дров и зажечь возле стен такие костры, от которых стены бы растрескались, а гарнизон задохнулся бы в дыму.
Как только Великий магистр узнал об осаде Кристмемеля, он начал собирать войска. Хотя он и не мог выступить, пока все его войска не соберутся, он выслал вперед на судах десять рыцарей и сто пятьдесят воинов. Витенис, предусмотрев такое развитие событий, не дал им пройти к замку. Все, что крестоносцы могли сделать, это осыпать стрелами литовцев, осаждающих крепость, надеясь замедлить их работу. На семнадцатый день осады пришли сведения о приближавшихся войсках ордена. Витенис не был еще готов к решительному штурму, но у него оставался единственный шанс взять Кристмемель до подхода Великого магистра. И он приказал заполнять ров бревнами и соломой, а потом поджечь их. Тысячи литовцев ринулись к замку, подтаскивая дрова. Литовские лучники непрерывно обстреливали стены в попытке согнать с них защитников или, по крайней мере, затруднить их стрельбу по пехоте. Но гарнизон был надежно укрыт за зубцами стен и стрелял из всех арбалетов. Потери среди литовцев были столь велики, что Витенис отдал приказ остановить атаку, сжег осадные машины и ушел восвояси.
Это был последний раз, когда крестоносцы слышали о нем. Никто не знает, что с ним случилось. Есть легенда, что он умер от удара молнии, однако, скорее всего, это просто неправильный перевод имени его наследника Гедиминаса. О генеалогии литовских правителей так мало известно, что веками историки считали, что Гедиминас был сыном Витениса, в то время как они, очевидно, были братьями. Был ли Витенис убит своим братом? Или это была позднейшая попытка запятнать репутацию Гедиминаса? Или Витенис был убит при осаде Кристмемеля? Если так, то тевтонские рыцари не знали об этом и поэтому не внесли упоминаний об этом факте в свои летописи, что они бы точно сделали в противном случае. Витенис был великим человеком, подлинным национальным героем. Не случайным кажется, что первые литовские монеты несли на себе изображение всадника с надписью «Витис». Религиозное значение этой фигуры, возможно, сочетается с тайным намеком на Великого князя.
Появление западных крестоносцев
Когда Карл фон Триер освободил Кристмемель, он не захотел распускать свою армию, не совершив чего-нибудь более значительного. Он отослал назад большую часть своего войска с возможно большим шумом, чтобы убедить вражеских разведчиков, что возвращается домой. Однако он оставил при себе 6000 человек, а затем послал их ночью вверх к Велюну. Литовцы были застигнуты врасплох. Крестоносцы преследовали поселян, пытавшихся укрыться а крепости, и перебили многих из них. Рыцари не пытались захватить главную крепость, однако сожгли дома вокруг и отступили.
Велюн был передовым фортом системы обороны Самогитии. Великий магистр не был готов к его осаде, но редкий год проходил без того, чтобы крестоносцы не жгли пригороды крепости. Если нельзя взять Велюн сразу, рассуждал Великий магистр, он будет постепенно выматывать силы защитников, уничтожая дома и посевы, убивая людей, так как Великий князь Литвы не мог обеспечивать им пропитание и подкрепления из года в год.
В 1316 году начали прибывать крестоносцы с Запада. Эти «рейнские пилигримы» (как они себя называли) были набраны Карлом фон Триером во время его посещения Германии. Начиная с этого времени крестоносцы прибывали в Пруссию даже чаще, чем в прошлом веке. Они называли такие поездки Reisen - средневековый эвфемизм для обозначения военного предприятия. Участники одного из этих походов позднее хвалились, что перебили двести язычников ценой всего пятидесяти воинов. Еще большее, чем число убитых врагов, значение имело число посвященных в рыцари по окончании похода. Церемония посвящения в рыцари стала неотъемлемой частью каждого крестового похода. Честь ее проведения предоставляли самому знатному из приезжих крестоносцев. Посвящение происходило, как только кто-то из кандидатов совершал достойное деяние. Кроме того, Великий магистр приглашал самых отважных воинов за стол, подобный Круглому столу короля Артура, и награждал наиболее проявивших себя рыцарей.
Князь Гедиминас
Пока крестоносцы развлекались рыцарскими церемониями в самогитских лесах, новый Великий князь Литвы распространял свое влияние на восток и юг. Подобно своим предшественникам, Гедиминас понимая, что русские князья, знать и горожане хотели вождя православной веры, но некоторые из них готовы принять на престол любого христианского лидера. В итоге они будут повиноваться любому, кто сможет защитить их от татарского хана, правившего степняками в южной Руси. Три четверти века татарские ханы правили Русью, допуская лишь минимум независимости даже для князей на окраинах своей империи: Новгорода и Пскова на севере, Галиции и Волыни на западе. Теперь власть хана ослабла и русские князья и города видели в этом шанс спастись от ужасного ига. Обдумывая восстание против татар, каждый из князей искал силу, способную защитить его. Ярость татар была хорошо известна: ошибка в расчетах обернулась бы тем, что лишь немногие бояре или горожане уцелели бы, чтобы рассказать о расправе. Некоторые из русских, живущих по соседству с Литвой, уже покорились Витенису. Но другие не ждали спасения от Гедиминаса, так как он был их старым врагом, чьи войска часто разоряли их земли. Князья Галиции и Волыни поначалу искали помощи у папы, затем у Польши и Венгрии. Так как тевтонские рыцари были их старыми союзниками, русские послы обращались даже к Карлу фон Триеру. Тем не менее никто из западных правителей не был готов выслать большое войско в степи, и менее всего - Тевтонский орден. Так что русским пришлось обратиться к Гедиминасу как к почти последней надежде. Так получилось, что это было блестящим решением сложной проблемы. Западные правители были слишком далеко, у них были свои заботы, и они требовали объединения церквей на условиях Рима. Византия и балканские государства располагались далеко и были к тому же слабы. А Гедиминас был рядом, готовый решать проблемы русских и относиться терпимо к их вере.
Когда Гедиминас доказал на деле, что способен защитить своих подданных, тонкий ручеек переходящих к нему превратился в поток. Он часто позволял русским боярам сохранять свои земли и должности и всегда разрешал им продолжать следовать традиционным законам и обычаям. Он особенно уважал русскую православную церковь и ее иерархов, которые, в свою очередь, убеждали свой народ быть верным ему. Благодаря росту своих владений Гедиминас смог уменьшить неравенство сил в войне за Самогитию. Но его возможности оказывать сопротивление Тевтонскому ордену увеличивались очень медленно. Он не мог внезапно перебросить русские войска в зону военных действий на Немане. Даже в более поздние времена подавляющее большинство его кавалерии и пехоты составляли литовцы, и лишь изредка он приводил на запад русскую пехоту в больших количествах. Важнее было то, что он смог обеспечить свою знать и бояр назначениями в своей армии, так что даже если их земли были разграблены крестоносцами, им не приходилось выбирать между капитуляцией и голодом. Теперь они могли служить как профессиональные воины, чиновники или предводители гарнизонов в русских городах, где приобретали бы опыт и вооружение, необходимое, чтобы сравняться с западным войском.
Вскоре Гедиминас мог подписывать свои письма и указы «Король литовских и многих русских земель». Он назначил своих братьев - Федора (Теодорика) и Варниса (Война) - править Киевом и Полоцком, а своего сына Альгирдаса (Ольгерда) - Витебском. Позднее он посадил в Псков Давида Гродненского, откуда тот мог вести войну с Ливонским орденом. С некоторыми русскими князьями Гедиминас вступил в союз, взяв в жены наследницу Витебска и выдав свою дочь Марию за тверского князя. Позднее он расширил эту сеть союзов, включив в нее московское княжество, Галицию, Мазовию и даже Польшу.
Понимая, что отстает от крестоносцев в техническом оснащении, Гедиминас искал способы привлечь с Запада купцов и ремесленников, которые знали, как изготавливать или где покупать нужное ему снаряжение. Особое значение для него имели контакты с Ригой. Рижане, все еще воюющие с Ливонским орденом, рады были расширять свою торговлю и помогать любому врагу тевтонских рыцарей. Единственное их сомнение диктовалось желанием защищать и укреплять христианскую веру. Если бы они заключили союз с языческим монархом против крестоносцев, нарушив строго соблюдаемый религиозный кодекс, они бы испортили отношения с папой и императором, а также с другими ганзейскими купцами, знатью и их подданными, которые покупали товары из Ливонии. Но архиепископ Риги убедил купцов, что их действия не вредят делу христианства Францисканские монахи, находившиеся при дворе Гедиминаса в Вильнюсе, подкрепили убежденность рижан в том, что литовцы готовы принять католическую веру, если только крестоносцы прекратят свои нападения. Францисканцы были наиболее ярыми приверженцами Гедиминаса, и они распространяли истории об его искреннем желании стать христианином. Эта перспектива, какой бы неопределенной она ни была, была доводом для рижан в пользу их необъявленного союза с Великим князем Литвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49