Хотя организация ордена Меченосцев имела сильные стороны, ей были присущи и слабости. Во-первых, это касалось малочисленности их монастырей в Германии. Отсутствие связей в немецких землях сдерживало набор добровольцев и затрудняло сбор пожертвований. В результате орден постоянно испытывал финансовый кризис. Во-вторых, доходов ордена, получаемых с их владений и налогов в Ливонии, не хватало, чтобы набирать количество наемников, достаточное для должной поддержки рыцарей и сержантов ордена. Вечные финансовые кризисы вынуждали орден Меченосцев к расширению их владений в надежде на увеличение числа обращенных, которые будут платить дань и снабжать воинов необходимым, чтобы рыцарское войско стало равным по силе армии врага. Такие действия ордена привели к конфликту из-за Эстонии с королем Дании, а также с языческой Литвой и православной Русью, особенно с Новгородом.
Конец Ордена Меченосцев
Военная катастрофа, постигшая орден в 1236 г., не была неожиданной. Уже многие годы в ордене понимали, что численность его войск не соответствует стоявшим перед ним задачам. Орден не отваживался отягощать еще больше своих данников, которые и так понесли значительный урон в ходе завоеваний, потеряв множество людей, скота и имущества. Руководители ордена считали, что лучшим способом увеличения доходов для содержания рыцарей, наемников и священников было бы получение владений в Германии. Но это было долгим делом, и для этого требовался могущественный покровитель. В 1231 году магистр Фольквин попытался разрешить экономический и политический кризис объединением с Тевтонским орденом. Он надеялся, что тевтонские рыцари предоставят ему людей и средства, необходимые для защиты Ливонии, их дисциплина укрепит дух монастырей Меченосцев, а их связи с папой помогут решить спор с епископом Риги. Что было еще важнее, в это время орден рассорился с папским наместником, оставленным Вильямом Моденским на время своего отсутствия. Этот клирик явно увидел свое назначение шагом к будущей блестящей карьере в церкви.
Великий капитул Тевтонского ордена, собравшийся в Марбурге, решил отказаться от предложения Меченосцев, но сама идея казалась им конструктивной. Встречаясь при дворах папы и императора, тевтонские рыцари, вероятно, учились у Меченосцев больше, чем учили сами. Братство Меченосцев имело больший опыт существования в Прибалтике, ведь они оказались там раньше на два с половиной десятка лет, чем тевтонские рыцари.
Чтобы изучить ситуацию в Ливонии, Герман фон Зальца послал туда из Германии двоих кастелянов. Они провели там зиму 1235/36 г. и доложили о своих наблюдениях на ежегодном Капитуле, состоявшемся вскоре после того, как Фридрих II и фон Зальца присутствовали на церемонии канонизации святой Елизаветы в Марбурге. Доклад кастелянов был настолько отрицательным, что дискуссии почти не было. Кроме уже упомянутых выше политических проблем тевтонские кастеляны нашли монастырскую жизнь меченосцев не соответствующей правилам Тевтонского ордена. К тому же Меченосцы требовали такой автономии в возможном объединенном ордене, что реформирование их монастырей было бы невозможным.
Вскоре после этого и произошел крах ордена Меченосцев. Их общеизвестная скупость и безжалостность придала обвинениям против них весомость, в результате чего папа лишил их финансовых и людских подкреплений, столь необходимых им для выживания. В отчаянии, пытаясь найти выход, магистр Фольквин повел свои армии в языческие земли на юг. Примирение с папой, устроенное Вильямом Моденским, произошло слишком поздно.
Орден Меченосцев еще мог бы пережить очередной кризис, если бы его магистр не стал предпринимать столь рискованные действия. К несчастью для него, в конце лета 1233 года в Ливонию прибыл отряд крестоносцев из Гольштейна. Несмотря на свою малочисленность, они потребовали вести их в бой. Магистр Фольквин, не желая разочаровать своих гостей, неохотно согласился на набег в Самогитию, часть Литвы, расположенную между Ливонией и Пруссией. Возможно, предыдущие походы в Литву были не менее рискованными, но на этот раз судьба решила его исход. Крестоносцы практически не встретили сопротивления, потому что местные воины предпочли бросить свои деревни и подстеречь врага на реке Шауляй на обратном пути. Когда возвращающиеся крестоносцы достигли брода, они обнаружили, что его прикрывает небольшой, но решительно настроенный отряд язычников. Тогда Фольквин приказал рыцарям спешиться и перейти реку, предупредив, что им следует торопиться, пока к язычникам не подошли подкрепления. Гольштейнские рыцари отказались сражаться пешими, Фольквин не смог заставить их выполнять приказ, и крестоносцы разбили лагерь на ночь. На следующий день, когда крестоносцы в конном строю переправились через реку, они обнаружили, что все вожди «горных литовцев», под командованием Миндаугаса, или привели, или прислали сильные отряды на помощь самогитийцам. В последовавшей битве Фольквин и половина его братьев-рыцарей погибли, так же как и большинство крестоносцев. Местное ополчение разбежалось еще в начале битвы. Большинство из них, не отягощенные тяжелым вооружением, переплыли реку и бежали на север, пока литовцы были заняты истреблением рыцарей.
Литва
Глядя назад, мы можем видеть, что перспектива оккупации земель, соседних с Литвой, была весьма соблазнительной для братства Меченосцев. При этом литовцы выглядели похожими на другие племена, так что крестоносцы не считали их способными к объединенному сопротивлению. Подобно пруссам, литовцы имели единый язык и единую культуру, и они предположительно разделялись по меньшей мере на двенадцать различных групп под руководством клановых старейшин. Но, во-первых, в действительности существовали только две крупные группы. Это были горцы (Аукштайтия) и жители равнин (Жемайтия, или Жмудь, или Самогития), расположенных к северу от реки Неман. Во-вторых, среди горцев уже выделилось одно правящее семейство. Это была семья того самого Миндаугаса, чьи выдающиеся способности стали очевидными со времени победы над Фольквином. Вскоре Миндаугас уже носил желанный титул Великого князя. В-третьих, у литовцев существовала давняя традиция объединяться, чтобы совершать на соседей наводящие ужас набеги. На эту традицию мог опираться любой военный вождь. А Миндаугас не был обычным вождем. Он был одаренным, хотя и жестоким человеком, который знал, как карабкаться вверх, попирая руины гибнущих государств.
Крестоносцы и монголы преподали литовцам важный урок: чтобы отстоять независимость, нужно национальное объединение. Это было несложно понять, но лишь Миндаугас сделал правильные выводы: такого единства можно достичь, лишь реформируя систему власти. Вскоре он уже сокрушал несогласных и возглавлял походы войск бывших соперников на Ливонию, Русь, Волынь и Полоцк. Можно сказать, что «племя, которое постоянно охотится вместе, остается вместе».
Помимо воинственности, которая, кстати, не была монополией только языческих племен, Литва не представляла угрозы ни для Руси, ни для католической Польши. Литовские жрецы не обращали никого в свою веру, а в самой их религии вряд ли было больше суеверий, чем в бытовом католицизме того времени. Крестоносцы сами часто верили в астрологию, магию и колдовство. Некоторые из западных суеверий того времени основывались на дохристианских религиях, другие одобрялись самыми мудрыми и образованными философами и церковниками (например, Фридрих II, который был настолько нерелигиозным, что враги назвали его слугой антихриста и даже самим дьяволом, покровительствовал астрологии). Язычники редко практиковали человеческие жертвоприношения, хотя время от времени и сжигали заживо какого-нибудь ценного пленника. Полигамия была уже редкостью. Их жестокость на войне вряд ли отличалась от жестокости христиан, разве что они предпочитали открытому столкновению тактику внезапных набегов. Обе воюющие стороны считали мирное население своей законной добычей во время войны. Короче говоря, князьям и знати не пришлось бы слишком менять свой образ жизни, поэтому миссионеры были уверены, что языческие вожди охотно примут христианство, если цена за это будет подходящей.
В тот момент крестоносцы не принимали литовцев в расчет в своих планах. Зарождающееся в горной Литве государство было далеко, только отчасти сформировалось, и казалось, что оно развалится еще до того, как на его границах снова появятся крестоносцы. Миндаугас доказал, что эти расчеты неверны. Он смог извлечь выгоду из политического кризиса на Руси для обогащения своих сторонников. Нападая на ослабевшие русские государства, он обогатил класс воинов, чем обеспечил себе поддержку в своих претензиях на титул Великого князя. Через несколько лет Литва стала признанным государством.
Очевиден урок, который следовало извлечь из этого. Власть папы была велика, и ее следовало принимать в расчет, даже когда он был не прав. Меченосцы полагались на помощь императора - и обманулись в своих надеждах. В будущем, при новых столкновениях папы и императора, тевтонским рыцарям, занявшим место Меченосцев в Ливонии, приходилось каждый раз тщательно взвешивать позицию, которую они займут в том или ином конфликте. Эта ситуация вызывала ожесточенные споры внутри ордена, но в конце концов тевтонцы предпочли оставаться нейтральными, насколько это было возможным, и сохранять хотя бы видимость дружбы с обоими своими повелителями и покровителями.
Вторым уроком, извлеченным из длительных войн, последовавших за Вендским крестовым походом (1147 год), стало понимание, что всегда легче обратить в христианство население, действуя через местного властителя. Следовало найти или сотворить такого правителя, который мог и хотел бы стать феодалом, правя своими новообращенными подданными с помощью иноземного оружия и советников. Сообразительный местный правитель, используя церковь против своих алчных соседей, мог стать независимым и относительно могущественным. Это было вполне приемлемым для большинства христиан, которые знали, что династические союзы собирают земли куда вернее и с меньшим риском и затратами, чем войны. Такое решение было приемлемым и для Тевтонского ордена в той мере, пока оно не грозило им потерей земель, завоеванных дорогой ценой.
Третий урок также не был забыт, по крайней мере в этом поколении: Меченосцы не попали бы в трудную ситуацию, если бы не домогались земель в Эстонии. Тевтонский орден, насколько это было возможно, старательно избегал споров со своими могущественными христианскими соседями из-за земель. Это не значило, что братья-рыцари легко сдавались, когда какой-нибудь герцог или князь требовал их землю или пытался ввести новый налог, но они избегали вооруженного конфликта, приглашая в судьи нейтральную сторону, в частности папских легатов, чтобы рассудить их, и скрупулезно исполняли вынесенное теми решение. Это предотвращало многие возможные трудности для войска ордена.
Тевтонские рыцари
Великий магистр Герман фон Зальца был в Вене с императором, когда услышал, что братство Меченосцев потерпело катастрофу, но дела призывали его на юг, в Италию, а не на север, в Марбург, где специальный Капитул был готов обсудить отчаянный призыв Меченосцев о помощи. Он отправил двоих братьев-меченосцев, посланных к нему, к Великому капитулу, который обсудил их просьбу, не придя ни к какому решению. Наконец капитул предоставил решение этого вопроса своему Великому магистру, это должно было произойти на следующем собрании в Вене. Этот Капитул должен был представлять собой внушительное событие. Присутствовали Герман фон Зальца и Герман Бальке, к тому же в Вене в это время находился император Фридрих II. Так и не придя к какому-либо решению, Капитул отправил делегацию к папе Григорию IX, который в этот момент был в Витебо, убежище папы в холмах к северу от Рима. Там Герман фон Зальца и меченосцы подали папе петицию с просьбой о присоединении ордена Меченосцев и всех их земель к Тевтонскому ордену. Папа удалился на личное совещание с Великим магистром, а затем призвал обоих меченосцев и нескольких свидетелей. Приказав меченосцам преклонить колени, он снял с них все предыдущие клятвы, объяснил им кратко устав Тевтонского ордена и спросил, клянутся ли они следовать ему. Когда те согласились, его слуги сняли с них мантии и надели новые - белые плащи с черным крестом на плече. Они и их братья стали отныне членами Тевтонского ордена.
Двое посланников были столь ошеломлены быстротой церемонии, что едва дождались возможности спросить Великого магистра об условиях союза с Тевтонским орденом. В ответ прозвучало, что этот союз заключен безо всяких условий. К тому же Эстония должна быть возвращена Дании. Бывшие меченосцы были неприятно поражены, но, несмотря на свое разочарование, они остались верными клятве послушания. 12 мая 1237 года был оглашен папский эдикт об объединении орденов:
«Так как мы не ставим ничего выше, чем распространение католической веры, мы надеемся, что набожное прошение магистра и братьев достигнет желаемой цели и что милостью Господа братья Госпиталя (имеется в виду полное название Тевтонского ордена.- Пер. ) обретут себе отважных братьев в Ливонии… и мы решили, что магистр и все его братья и все владения их будут присоединены к означенному ордену…»
На следующий день Григорий IX отправил послание своему легату в Прибалтике Вильяму Моденскому с приказом начать переговоры между королем Вольдемаром и Тевтонским орденом, чтобы решить спор об эстонских территориях. В июне состоялся еще один капитул в Марбурге, на котором собравшиеся представители решили отправить шестьдесят рыцарей (а всего около 650 человек) в Ливонию немедленно и возложить на Германа фон Балька руководство этой областью. Герман собрал своих рыцарей в монастырях северной Германии, так как они понимали нижненемецкий диалект, на котором говорили Меченосцы и большинство светских рыцарей и горожан в Ливонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49