– Ну да. – Какая-то мысль внезапно поразила Коула, и он выглядел подавленным. – А может быть...
– Ну, ну... – поспешил на помощь Слайдер.
Коул, рот которого еще не успел закрыться, снова пожал плечами.
– Может, то, что Дерек стал жаловаться, нам как раз и повредило. Могли подумать, что вот они не делают, как было сказано, все испортили, и в результате мне пришлось отсидеть целую десятку.
– И ты всерьез полагаешь, что если бы Дерек держал язык за зубами, тебя бы выпустили раньше?
– Ну, он же сказал, что о нас позаботятся, – простодушно заметил Коул. – Похоже, Дерек на самом деле подложил мне свинью. Как это мне раньше в голову не приходило?
О вас позаботятся... Как же. И позаботились. Об обоих. Блэкберна давно нет в живых, а Коул, который знал слишком мало, чтобы представлять из себя для кого-то реальную опасность, и был достаточно глуп, чтобы его словам не придавали серьезного значения, оказался надежно изолирован на целых десять лет.
– А тебе известно хоть что-нибудь о том человеке, на которого работал Дерек? Может быть, ты знаешь, кто подсказал твоему другу, как ускользнуть из бара во время облавы? Кто обещал ему, что все обойдется, если он будет держать язык за зубами? – Но на все эти вопросы Коул отвечал, лишь мотая головой из стороны в сторону. Тогда Слайдер решил усилить нажим: – Неужели у Дерека ни разу не сорвалось с языка имя этого человека или что-нибудь, что помогло бы установить его личность? Ты можешь сказать мне это сейчас без всякой опаски. Неужели ты совсем ничего не знаешь?
– Нет, я действительно не имею понятия, – ответил Коул и, встретившись глазами со Слайдером, добавил: – Если бы знал, то не стал бы от вас скрывать. Барри сказал, что нужно вам все рассказать. Все, что мне известно.
– Но, может быть, ты в тюрьме что-нибудь слышал? Ну, например, какой-нибудь заключенный в разговоре касался твоего дела. Кто же мог за всем этим стоять? Ты сам-то никого не подозреваешь?
Коул опять мотнул головой.
– Может, лучше спросить у Барри. Он тут со всеми знается. Наверняка что-нибудь слышал.
Слайдеру стало ясно, что место Блэкберна в качестве наставника, руководителя и кумира прочно занял Сиди Барри. И этому можно было только радоваться.
Глава семнадцатая
Все о Кейте
Взяв с Джимми Коула слово, что содержание разговора никому не станет известно, и посоветовав обратиться к Сиди насчет работы, Слайдер проводил его домой и вернулся к своей машине. Самочувствие же у него в этот момент было самое что ни на есть скверное. От избытка пива, выпитого к тому же на пустой желудок, началась изжога. Беспокоила острая боль в подложечной области, такая, что казалось, будто там оборвался один тугой саднящий узел. Это могло быть всего лишь скопление газов, но ощущалось как признак надвигающегося сердечного приступа. Все тело Слайдера ныло от усталости, а душа разрывалась от тоски по Джоанне. Возможно ли, что она сейчас дома, еще не спит и думает о нем? Желание близости с ней пробудилось в нем с такой остротой, что он вполне реально ощутил запах ее кожи. Больше всего в этот миг ему хотелось погрузиться целиком в тело любимой и так там и оставаться.
Некоторое время Слайдер просто колесил по улицам без всякой цели и определенного направления, но вдруг, увидев рядом с дорогой телефонную, будку, остановил машину, отвел до упора рычаг ручного тормоза и взялся за ключ зажигания. В своем воображении он уже бежал к телефону, опускал в него монетку, набирал номер и слышал в трубке голос Джоанны. Но дальше все было значительно труднее. И действительно, что бы он мог сейчас ей сказать? Разреши мне к тебе вернуться, обещаю, что уйду от Айрин? Но он не имел права обещать то, что все равно никогда бы не сделал. Бросить Айрин? Нет, это невозможно. Но ведь это и послужило главной причиной их размолвки с Джоанной. И она лучше него знает, что он не станет разводиться. И правда. Это было бы непорядочно с его стороны, а в мире и без того совершается слишком много бесчестных поступков, чтобы он прибавлял к ним еще один.
Слайдер снова включил коробку передач, снял машину с ручного тормоза и поехал дальше. Айрин ничем не заслужила тех страданий, которые он мог ей причинить, если бы решил любой ценой вернуть себе Джоанну. Она всегда была ему хорошей и верной женой, а в том, что он ее не любит, виноват он сам и уж никак не она. А ведь есть еще дети. Их интересами тоже нельзя пренебрегать. Все специалисты сходятся во мнении, что дети предпочитают жить в семье, где есть оба родителя, пусть даже и неладящие друг с другом, а не в так называемой неполной. Ну что ж, тем лучше. По всему выходит, что надо возвращаться домой и постараться быть для своей жены хорошим мужем, а для детей – хорошим отцом.
Но сразу поехать домой Слайдер не захотел. Потому что при одной мысли о близкой перспективе возвращения на душе сделалось как-то пусто. К тому же, как это пришло само собой на ум, у него была жгучая потребность поделиться с кем-нибудь своими соображениями в связи с делом, и лучше всего, если бы этим человеком был Атертон. Тем более, что держать постоянно своего друга в курсе всех событий, он считал своей первейшей обязанностью. И наконец, нужно было прослушать магнитофонные записи ответных звонков из Америки, которые наверняка уже имелись в автоответчике Атертона. Короче говоря, по всему выходило, что лучше ехать не домой, а к Джиму, из квартиры которого можно позвонить жене, – чтобы сообщить, что ему в очередной раз придется провести на работе всю ночь.
* * *
– Итак, ты думаешь, что некто, известный нам как «Большой Человек», – рассуждал вслух Атертон, – настолько уверовал в непроходимую тупость Коула, что как бы забыл о его существовании?
– Но ты ведь не станешь отрицать, что все это время вплоть до сегодняшнего дня Коул действительно не причинял ему никакого беспокойства? – парировал Слайдер.
Он разговаривал с гостеприимным хозяином, сидя в любезно предоставленном ему огромном кресле, на коленях у него лежала тарелка с одним из замечательных клубных сандвичей, искусством приготовления которых славился Атертон, справа, на широком подлокотнике стоял стакан с виски, а слева, на другом подлокотнике, удобно расположился Эдипус. Глаза у кота были плотно прикрытые – так он, видимо, боролся с искушением, – но по приглушенному урчанию, похожему на шум работающего дизельного мотора, можно было без труда догадаться, о чем он думал в этот момент.
Мог ли Слайдер представить себе больший комфорт? Давно ему не было так хорошо, и он прекрасно понимал, кого следует за это благодарить. Ведь не он создал себе такие комфортные условия в этот вечер – ему их создали. Атертон пустил его в дом, разрешил остаться переночевать, напоил и накормил, Айрин, когда он ей позвонил, отнеслась к его сообщению с полным пониманием, сказала, чтобы он насчет нее не беспокоился, и только спросила, будет ли он свободен вечером на следующий день. Скорее всего, нет. А что будет завтра? О, нас пригласили поужинать вместе с Мэрилин и Дэвидом. Будет и Эрни Ныоман. Приглашение было сделано довольно поздно, но Бернис в этот вечер свободна и может посидеть с детьми. Дэвид и Мэрилин получили фотографии, сделанные ими на отдыхе в Турции, и хотят их показать. Но что ей мешает пойти одной, без него? Она, конечно, пошла бы, но только если он не станет возражать. На что Слайдер ответил совершенно искренним заверением, что он возражать не станет и что, напротив, он даже рад, что она не будет еще один вечер скучать дома одна.
Облегчив таким образом отчасти свою совесть в отношении Айрин, он был готов в приятной беседе с гостеприимным хозяином освободить работавший на пределе своих возможностей мозг хотя бы от некоторых проблем, над разрешением которых он бился в последнее время.
– А ты сам, – продолжил он, обратившись к Атертону, – стал бы всерьез воспринимать то, что говорил Коул?
– В Городском полицейском управлении не стали бы, – ответил тот. – Что гораздо важнее. Но если то, что сообщил тебе Коул в отношении выстрелов, правда, нам ничего не остается, как предположить, что в коридоре был еще кто-то. Если, конечно, эти выстрелы не произвел сам Диксон. Нет, это исключено, – поспешил заметить Атертон, встретившись взглядом со Слайдером. – Разумеется это был не он. – Сказав это, Атертон поднес ко рту свой сандвич, и Эдипус приоткрыл сверкнувшие желтым глаза, чтобы увидеть, куда упадет креветка, если это случится. – Но тогда кто же?
– Я представляю себе это следующим образом, – произнес медленно Слайдер. – Допустим, Коул сказал правду. Тогда Блэкберн не мог не знать, кто стрелял в полицейских. Он либо видел этого человека в коридоре, когда обернулся назад, и узнал его, либо говорил с ним по телефону, когда тот позвонил ему домой, чтобы поговорить о случившемся. Думаю, что верно и то, и другое. Потому что, если бы он не узнал стрелявшего, он, по моему глубокому убеждению, не был бы так подчеркнуто немногословен со своим другом Коулом, когда они, сидя в машине, возвращались домой. Он же ограничился всего лишь предупреждением, что нужно держать язык за зубами. А потом, позвонив ему в тот же вечер домой, ничего не сообщил нового, а только повторил предупреждение. Он был совершенно уверен, что все обойдется, и сохранял эту уверенность вплоть до того момента, когда за ним захлопнулась дверь тюремной камеры и исчезла последняя надежда, что суд рассмотрит его апелляцию. Вот тогда-то впервые он и подал голос, стал громко возмущаться.
– И был зарезан.
– Причем очень профессионально. Ну да ладно. Важнее сейчас определить, кого он увидел в коридоре? Это, скорее всего, был «Большой Человек» или кто-то из его помощников, иначе, отчего бы у Блэкберна была такая уверенность в благополучном исходе дела?
Слайдер положил сандвич на тарелку и как бы устало, но в то же время пристально посмотрел на своего друга.
– Это был Кейт. Смотри, – сказал он, подняв перед собой ладонь и приготовившись загибать пальцы. – Он обнаруживает, буквально перед самым началом рейда, что Блэкберн все еще находится в баре, потому что человек с товаром на встречу не явился. Он предупреждает Блэкберна об опасности и советует, как можно покинуть здание через заднюю дверь. Бэррингтон, который должен был блокировать вход со двора, в последнюю минуту получает новое задание. Но Диксон им все испортил. Только тем, что не стал действовать в точном соответствии с данной ему инструкцией. И именно его Кейт впоследствии обвинял в смерти Филда, говоря, что если бы Диксон выполнил приказ и остался на своем месте, ничего бы не случилось.
Атертон сокрушенно покачал головой.
– Если ты подозреваешь Кейта, тогда ответь на вопрос, почему он стрелял в полицейских?
– Известно, что когда началась облава, Кейт находился в той группе полицейских, которая ворвалась в бар через главный вход. Оказавшись в помещении, он вероятнее всего встретился там с Бэррингтоном, вошедшим с противоположной стороны, и решил удостовериться, удалось ли скрыться его подопечным. Ведь ему, чтобы все было чисто, предстояло отдать команду тщательно обыскать все помещения. Возможно, он надеялся увидеть их уже на крыше гаража, чтобы поднять тревогу, когда догонять беглецов было поздно. Не знаю, каков был конкретно ход его мысли, но одно ясно: то, что он увидел, оказавшись в коридоре, означало для него полную катастрофу. Блэкберн и Коул не успели покинуть здание и путь к выходу им преграждали двое полицейских. Тогда Кейт в отчаянии выстрелил несколько раз, желая, по-видимому, напугать Филда и Уилсона, чтобы Блэкберн и Коул, воспользовавшись замешательством, смогли проскочить мимо них к раскрытой двери, но две пули угодили прямо в сотрудников. Сам он при этом ничем не рисковал, потому что, как это и было им проделано на следующий день, подложив Блэкберну пистолет в ящик его комода – а Кейт, если ты помнишь, лично проводил обыск, – можно было повесить дело на молодого правонарушителя и упрятать его туда, где он не мог бы причинять никакого беспокойства. И впоследствии, когда Блэкберн стал открыто выражать свое недовольство, человеку с широкими связями в преступном мире не составило труда расправиться в тюрьме с опасным свидетелем, тем более, если это был свирепый громила с вонючей пастью.
Как только Слайдер закончил свой монолог, в комнате наступила тишина, которая была бы полной, если бы не тиканье часов и урчание кота. Немного помолчав, Атертон сказал:
– Шеф, по-моему, все это высосано из пальца. Никто этому не поверит. Я, по крайней мере, не верю. Ты не располагаешь ни малейшим свидетельством того, что Кейт хоть однажды в жизни совершил какой-нибудь бесчестный поступок, не говоря уже о его мнимой вовлеченности в преступную деятельность. Сейчас это уважаемый всеми бизнесмен... хорошо, я знаю про твое негативное отношение к бизнесменам, но он-то действительно пользуется авторитетом не только в полиции, но и в кругах, близких к правительству. Единственным обстоятельством, способным вызвать подозрение, является его решение изменить задачу Бэррингтона, отмеченное совпадением с той подсказкой, которую получил Блэкберн перед началом рейда. Но ведь вполне могло быть и так, что кто-то подслушал их разговор и тут же побежал звонить.
– Этим человеком мог быть только кто-то из сотрудников. Никто из посторонних лиц не имел возможности находиться достаточно близко, чтобы слышать распоряжение, отдаваемое Кейтом. Но как ему удалось на глазах у всех удалиться, чтобы предупредить по телефону своих сообщников?
– А как удалось Кейту?
– Он был руководителем, мог по собственному усмотрению покинуть группу и люди бы подумали, что он пошел в другую. А ему-то и требовалось единственно что за угол завернуть. Когда мы встречались с Кейтом в гольф-клубе, у него был переносной телефон. Точно таким же он мог воспользоваться и в тот вечер.
Но даже после этого объяснения у Атертона нашлось, что возразить, и он сделал очередную попытку:
– Если бы все было так, как ты говоришь, у кого-нибудь обязательно возникли подозрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50