Так что скоро узнаем, кто это. И запомните мои слова – это будет человек не из нашего города. Это будет кто-то, кого раньше никто не видел. Совершенно незнакомый человек.
Казалось, Джулиан не слушает его. Но вот он заговорил сам, восстанавливая вслух события прошедшего вечера.
– Вы проезжали мимо редакции «Сигнала» и услышали выстрелы?
– Да, так и было.
Джулиан раздумывал несколько секунд, потом изрек:
– Вы вне подозрений, потому что за столь короткое время не сумели бы пролезть через то окно, напасть на Лору, выбраться через него же, вернуться в машину, подъехать к двери редакции.
– За столь короткое время.. Вы что же думаете, что в принципе я способен на покушение при других обстоятельствах?
– Нет, Док, – мягко возразил Джулиан. – Я просто объяснил вам, что это не могли быть вы. Между прочим, а как вы попали внутрь редакции? Лора ведь сказала, что двери были заперты.
– Мне открыла она. Ведь Лора не потеряла сознание.
– Спасибо. Ясно.
– Кроме того, – добавил Док, – смог бы я сидеть здесь и спокойно распивать шерри с шестью пулями в теле?
– Нет, но напавший на Лору мог бы…
– Что мог бы?
Джулиан поспешно перешел к прежней теме:
– Вы дозвонились в патрульную машину по Лориному телефону?
– Да.
– Вы позвонили сразу, как все увидели?
– Нет. Сначала надо было позаботиться о ней. Я побежал к машине за санитарной сумкой, вернулся, промыл и продезинфицировал раны…
– Сколько времени прошло от момента, когда вы услышали выстрелы, до того звонка шерифу?
– Минут пять, десять. Не больше десяти. Но Хэнка в кабинете не оказалось и Клема тоже. Пришлось побороться с бюрократией, прежде чем телефонистка соединила меня с патрульной машиной. Какое-то время ждал ответа. Их скорее всего не было в машине. Наконец трубку взял Клем.
– На все про все ушло не меньше пятнадцати минут?
– Вполне возможно.
– А может, двадцать?
– И это возможно.
Джулиан отодвинул стакан.
– Этого времени вполне достаточно, чтобы мне или шерифу, или Клему выбраться из редакции и добежать до пляжа.
– Траск, вы рехнулись?
– Док, повторяю, вы вне подозрений. А вот мы трое можем быть среди главных подозреваемых. Док осушил свой стакан.
– Господи, как жаль, что это не виски, – скорбно протянул он. – Вы все время, мой друг, забываете об одной маленькой детали. Точнее о шести штучках, которые всажены в кого-то в упор. А может быть, вы предполагаете, что все заряды были холостыми?
– Нет, не предполагаю. Но это ничего не меняет.
– Признаюсь, вы меня изумляете, – сказал Док Дженкинс – Изумляете и озадачиваете.
Неестественно ровным голосом Джулиан произнес:
– Я еще не начал изумлять или озадачивать вас!
Это был не только самый старый, но, пожалуй, и самый негостеприимный в городе дом, потому что никто, за исключением членов клана Галэнов, не имел чести побывать в этом мрачном, даже при дневном свете строении. А уж о том, как оно выглядело ночью, и говорить не приходится. Ровно как и в тумане. Не одно поколение городских ребятишек называло его «Домом с привидениями». И на того, кто отважился войти внутрь, смотрели со страхом и благоговением. Если допустить, что кому-то удалось материализовать такие понятия, как чувство вины, горе или сожаление, то они должны были бы принять форму здания, в котором обитали Агата и ее племянник.
– И тем не менее это всего лишь дом, – философски заметил шериф Валден, когда он и Клем вышли из патрульной машины перед домом Галэнов. – И нечего бояться.
– Черт возьми, а я и не боюсь, – парировал заместитель шерифа.
– Рад это слышать, – проквакал шериф, – а я лично боюсь человека, который огреб шесть пуль и продолжает жить как ни в чем не бывало. Давай, прибавим шагу.
Клем поспешил за шерифом, крадущимся в густом тумане по посыпанной кирпичной крошкой дорожке, к парадной двери. На ней висел огромных размеров молоток. Его удары гулким эхом отозвались в мертвом доме. Они подождали. Никто не отозвался на стук.
– Никого нет дома, – заключил Клем.
Он было повернул обратно. Шериф устало опустил руку на плечо помощника, другой потянулся к молотку. Но прежде чем он успел им воспользоваться, дверь открылась.
– Добрый вечер, мисс Галэн, – поприветствовал Агату Валден.
– Вы представляете себе, который сейчас час, шериф? – бесстрастно спросила она.
– Простите за беспокойство, мэм, но без крайней необходимости я никогда не рискнул бы поступить так. Нам срочно нужен ваш племянник.
– Тимоти спит.
– Простите великодушно, но тем не менее мы хотели бы его увидеть.
– Утром я скажу ему, чтобы он зашел в вашу контору.
– Впустите их, тетя, – раздался вдруг голос Тима. Ворча, она приоткрыла пошире дверь и отступила в сторону. Тим стоял возле потухшего камина в пижаме.
– Здравствуйте, шериф, привет, Клем. Что случилось?
– Насколько я осведомлен, вы работаете у Лоры Кинсайд, – произнес Валден вместо приветствия.
– Да, это так. Только сегодня приступил. А что в этом дурного?
– Сегодня вечером на нее было совершено покушение в редакции…
– Что?
– С ней все в порядке. Но она изловчилась всадить в нападавшего шесть пуль.
– А он ничего… он ничего с ней не сделал?
Шериф покачал головой:
– Всего лишь несколько царапин, правда, она очень перепугалась, а в конторе полный разгром.
– И кто же это был?
– Не знаем. Его-то мы как раз и ищем.
– Тогда понятно. Вы просто приехали ко мне поболтать о детективных историях, – хмуро улыбнулся Тим. – Видно, я у вас в списке подозреваемых под номером один. И все потому, что был с Мэлани той ночью…
– Вы работаете у мисс Кинсайд, – твердо сказал шериф. Потом, смягчившись, добавил: – Тем не менее скорее всего шесть пуль в вас не сидит. Вперед выступила Агата:
– Я предлагаю продолжить ваши поиски, шериф, где-нибудь в другом месте.
– Так мы и поступим, мэм, простите за беспокойство. Спокойной ночи.
Когда Агата убедилась, что полицейская машина отъехала, она повернулась к племяннику и сказала:
– Сегодня довольно прохладно. Пожалуйста, разведи огонь, Тимоти.
Тим разворошил угли в камине, пламя вскоре весело загудело.
– Ты пришел домой меньше часа назад, Тим, не так ли? – спросила Агата. – Я не спала и слышала, когда ты открывал дверь.
– Верно, – ответил он.
– Так, где ты был?
– На улице, тетя Агата, занимался своими делами. И тебе посоветовал бы…
– А что же это такое, Тимоти, что ты называешь своими делами?..
Он посмотрел на нее внимательно, улавливая выражение лица.
– Я этому не верю, – наконец произнес он. – Я слышал об этом, но верить, повторяю, не могу. Ты все еще считаешь, что это я. Что на моей совести Гвен Моррисей, Мэлани Сандерс, а теперь и Лора Кинсайд?
– Но это ты сказал об этом, а не я.
– Не цитируй мне Писание! – заорал Тим.
– У меня оно уже в печенках сидит! Скажи-ка мне, где в Библии написано, что ты имеешь право подозревать сына родного брата в том, что он насильник и убийца? Даже шериф так не считает!
– Шериф – болван!
– Нет, – сказал Тим. – Хэнк Валден не болван. Он верит своим глазам и собственному здравому смыслу. Он смотрит на меня и понимает, что я не могу быть тем, кого он ищет. В того сегодня вечером влепили шесть пуль. Шесть пуль! Что, я похож на человека с шестью пулями в потрохах? Посмотри на меня, черт возьми! Похож?
Он сорвал с себя пижамную куртку и швырнул на пол. Его худощавое тело было абсолютно невредимым. Агата кисло заметила:
– У меня нет никакого желания смотреть на твою наготу.
– Наготу?! – Тим саркастически рассмеялся. – Не смотри на нее. Смотри на меня. Это мог бы себе позволить даже Фома Неверующий. Я тоже могу разглагольствовать о Писании. Ты видишь дырки от пуль? Где кровь?
– Нет этого.
– Ну, так что ж?
– Ни дырок, ни крови я и не ожидала увидеть, – ответила Агата.
– Спасибо и на том, – съехидничал Тим. – Следует ли из этого, что ты таким образом признала мою невиновность?
– Вовсе нет, – сразила его Агата. – Это просто означает, что я не невежда, как большинство людей. Они даже не подозревают о бесконечных возможностях зла. Настоящего первобытного исконного зла. По моему разумению, нет ничего невероятного в том, что некто может получить в тело шесть смертоносных пуль и это никак не проявится.

13

… Он за волосы отрывает ее обнаженное тело от стула и по полу тащит к дыбе.
Она стоит в полутемном алькове комнаты. Форма дыбы удивительно рациональна. Это чудо целесообразности. Инженер оценил бы красоту функциональности. А вроде бы простой механизм, лишь слаженный добротно и надежно из хорошего дерева, металла и кожи. Рама дыбы похожа на кровать. Эти крепкие ремни, этот рычаг, этот ворот, эти цепи и кандалы – все должно служить осуществлению вполне определенных задач, служить безотказно. Вот сюда прикрепляют ноги. А сюда – руки. Один поворот этого рычага и… плоть и кости сначала натянутся, а потом начнут расставаться друг с другом. Тело станет сопротивляться. И чем оно совершеннее физически, тем болезненнее все будет происходить. Постепенно сопротивление ослабнет. Ткани растянутся до предела, кожа лопнет сразу во многих местах, мышцы и сухожилия порвутся, кости поломаются, разъединятся суставы. Все это будет сопровождаться жутким треском. И, наконец, из истерзанного тела хлынут все жидкие компоненты – пот, моча, фекалии, кровь.
Палач бросает ее на хитрую машину лицом вверх. Он быстро сковывает распростертое тело. Она теперь как буква «X». Пока это молодая и упругая плоть, и именно поэтому она будет долго отдалять ужасный конец. Защелкнув кандалы на тонких запястьях и лодыжках, палач с минуту смотрит на девушку. От холода и страха она покрылась гусиной рябью. Ребра выпирают. Плоский живот как барабан. Белое тело испещрено сосудами. Мышцы явственно очертаны. Спутанные волосы свисают почти до пола. Кажется, что ее кожа, растянутая до предела и ставшая противоестественно тугой, светится в темноте. Треугольник медно-рыжих волос внизу живота мерцает в полутьме. Живот нервно подрагивает. Соски прямые и напряженные. Она лежит нагая, замирая от страха. И возникает кощунственная ассоциация с невестой, страдающей от неведения. Так на пародийном свадебном ложе она в трепетном страхе ждет прихода своего супруга по имени боль. Она догадывается, что все это будет происходить в яростном и даже страстном ритме.
– Четверть оборота для начала, милорд, – оповещает палач инквизитора и…

14

Джулиан проснулся от боли в затекшей шее. Помассировал. Под рукой не кожа, а наждачная бумага. Он приоткрыл сначала один глаз и увидел незнакомую стену. Понятно, ночь прошла в кресле Лориной гостиной. Ворча, он потянулся. Провел ладонью по заросшим щекам. Одежда измята. Джулиан посмотрел на свои часы. Они остановились в четыре семнадцать. Электронные часы на столе показывали шесть тридцать. Встав с кресла, он медленно направился к спальне Лоры. Она продолжала спать под действием снотворного. Дышала ровно, но тяжело. Из-под одеяла высунулась нога. И именно эта обнаженная нога создавала ощущение какой-то трогательной уязвимости. Прежде чем прикрыть, Джулиан нежно погладил ее.
Вернувшись в гостиную, он увидел в окно, что к дому подъехала и остановилась машина Дока Дженкинса. Джулиан встретил его у дверей.
– Вы как раз вовремя, Док, – сказал он.
– Я не могу задерживаться, – заметил доктор, – меня ждут пациенты.
– Побудьте немного, пока я схожу в гостиницу, приму душ, побреюсь и переоденусь. Завтракать не стану. Устрою набег на Лорину кухню, когда вернусь.
– Ну, что ж, – согласился доктор, – на столько отпускаю. Откройте за это секрет: почему вы подозреваете Хэнка и Клема?
– Идите к разгадке от того, что я вам рассказал вчера, – ответил Джулиан. – Вы чисты только потому, что не подходите по временным параметрам. Я доверяю себе, ибо точно знаю, что не делал этого, даже если никто другой того не знает. Ну а эти двое вполне могут быть под подозрением. Она все еще спит мертвым сном, – кивнул он на спальню. – Я скоро вернусь.
Док быстро прошел в спальню. Аккуратно, чтобы не разбудить женщину, поднял одеяло. На Лоре была прозрачная, как дымка, рубашка. Через нее проступали темно-коричневые круги грудей. Док посмотрел на них с восхищением. Рубашка задралась до талии, и взгляд его застопорился на кучерявом треугольнике. Док с трудом преодолел яростное желание дотронуться до вожделенного места.
– Грязный старикашка, – пробормотал он. Затем осмотрел повязки, проверил пульс и прикрыл Лору. Глубоко и часто дыша, Док вернулся в гостиную и стал дожидаться Джулиана.
А тот уже принял душ и побрился. В глубоком раздумье Джулиан вышел из ванной, накинув махровую простыню. Его торс был покрыт жесткими черными волосами, росшими в форме креста. Верхняя планка протянулась от соска до соска. Вертикальный луч проходил от ямки на шее до зарослей на бедрах. Не одеваясь, он присел на край кровати и снял телефонную трубку. В Бостоне уже не слишком рано – разница во времени составляла три часа. И вполне удобно звонить профессору Стефаньски. Джулиан назвал гостиничной телефонистке нужный номер и положил трубку. Пока соединяли, он успел одеться, схватил трубку и вскоре услышал, впервые за несколько лет, знакомый голос с сильным славянским акцентом. Этот голос принадлежал его учителю.
– Джулиан? Это ты? Старый ты стал, Джулиан. Очень старый. Откуда ты звонишь?
– Из Галэна. Это небольшой городок в Калифорнии.
– Говорят, там хороший климат…
– Да, здесь хорошо.
– А у нас три дня льет как из ведра.
– Профессор, мне нужна ваша помощь. Несколько цитат из тех старинных книг, которые есть в вашей личной библиотеке.
– Да, да, я слушаю…
– Вас это не очень обременит?
– Нет, буду рад помочь. Скажи, какие нужны книги, я запишу.
– Сначала запишите номер телефона. Я буду через несколько минут. Позвоните, когда подберете книги.
Он продиктовал номер Лориного телефона и перешел к делу:
– Так, прежде всего Богэ…
– Да, Богэ… Я пишу, дальше.
– Продолжаю: Реми. И Биллуарта. А кто автор той книги с длинным названием?
– Де Ланкрэ?
– Да, да, Пьер де Ланкрэ. О, чуть не забыл, – еще мне понадобится трактат Бенедикта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28