- В некотором смысле я чувствую, что...
- Молчание! - Фарезм вышел вперед. - Видишь этот предмет? - Он указал
на белый шар размером в два кулака, на котором было вырезано огромное
количество исключительно мелких подробностей. - Это рисунок, повторенный в
моей гигантской работе. Он выражает символическое значение НИЧТО, к
которому по необходимости стремится ВСЕОБЩНОСТЬ, в соответствии со Вторым
законом криптохорроидного родства Кратинжа, с которым ты, вероятно,
знаком.
- Даже не слыхал, - ответил Кьюджел. - Но могу ли я узнать твои
намерения?
Губы Фарезма сложились в холодную улыбку.
- Я собираюсь произнести одно из самых мощных заклинаний. Это
заклинание настолько непостоянно, сильно и связано с непредсказуемыми
последствиями, что Фандаал, верховный волшебник Великого Мотолама,
запретил его использование. Если я с ним справлюсь, ты будешь перенесен на
миллион лет в прошлое. И там будешь жить, пока не выполнишь свою миссию.
Потом сможешь вернуться.
Кьюджел быстро сошел с черного диска.
- Я для такого дела не подхожу. Горячо советую использовать
кого-нибудь другого!
Фарезм не обратил внимания на его слова.
- Миссия, разумеется, заключается в том, чтобы привети этот шар в
контакт со ВСЕОБЩНОСТЬЮ. - Он достал комок спутанного серого вещества. -
Чтобы облегчить поиск, даю тебе этот инструмент. Он соотносит все
существующие в мире слова с известной тебе системой значений. - Фарезм
сунул комок в ухо Кьюджелу, и там он сейчас же присоединился к слуховым
нервным окончаниям. - Теперь, - сказал Фарезм, - в течение трех минут
послушав незнакомый язык, ты сможешь свободно им пользоваться. И еще один
предмет, повышающий возможность успеха, - вот это кольцо. Видишь его
камень: когда ты окажешься на расстоянии лиги от ВСЕОБЩНОСТИ, огонек в
камне будет указателем пути. Ясно?
Кьюджел неохотно кивнул.
- Нужно подумать еще об одном. Предположим, твои вычисления неверны и
ВСЕОБЩНОСТЬ вернулась в прошлое только на девятьсот тысяч лет. Что тогда?
Я должен окончить жизнь в этом предположительно варварском времени?
Фарезм недовольно нахмурился.
- Это предполагает ошибку в десять процентов. Моя система редко
допускает ошибку больше одного процента.
Кьюджел начал подсчитывать, но Фарезм указал на черный диск.
- Назад! И не двигайся во избежание худшего!
Кьюджел, вспотевший, на дрожащих ногах, вернулся в указанное место.
Фарезм отошел в конец комнаты и вступил в кольцо из золотой трубки,
кольцо тут же поднялось и спиралью охватило все его тело. Со стола он взял
четыре черных диска и начал жонглировать ими с такой фантастической
ловкостью, что они расплывались в глазах Кьюджела. Наконец Фарезм отбросил
диски; вращаясь, они повисли в воздухе, постепенно приближаясь к Кьюджелу.
Затем Фарезм достал белую трубу, прижал ее к губам и произнес
заклинание. Труба раздулась и превратилась в огромный шар. Фарезм закрыл
ее конец и, произнося громогласное заклинание, бросил ее на вращающиеся
диски. Все взорвалось. Кьюджела подхватило, сжало, понесло одновременно в
разных направлениях, в то же время его продолжало сжимать со всех сторон -
толчок в противоположном направлении, эквивалентный давлению в миллион
лет. И среди ослепительных вспышек и искаженных изображений Кьюджел
потерял сознание.

Кьюджел проснулся в оранжево-золотом блеске солнца - такого солнца он
раньше никогда не знал. Он лежал на спине, глядя в теплое голубое небо,
более светлое и мягкое, чем небо цвета индиго его собственного времени.
Он пошевелил руками и ногами и, не обнаружив никаких повреждений,
сел, потом медленно встал на ноги, мигая от непривычки к такому яркому
свету.
Топография изменилась совсем немного. Горы на севере казались выше и
круче, и Кьюджел не смог увидеть путь, по которому пришел (точнее, по
которому придет). На месте проекта Фарезма рос лес из деревьев с легкой
пушистой светло-зеленой листвой, на ветвях висели гроздья красных ягод.
Долина была такой же, но реки текли по другим руслам и на различном
удалении видны были три больших города. От долины поднимался незнакомый
терпкий запах, смешанный с запахами плесени и затхлости, и Кьюджелу
казалось, что в воздухе висит какая-то печаль; в сущности он решил, что
слышит музыку - медлительную грустную мелодию, такую печальную, что на
глаза наворачивались слезы. Он поискал источник этой музыки, но музыка уже
прекратилась, растворилась в воздухе, и только когда он перестал
прислушиваться, она вернулась.
Впервые Кьюджел взглянул на утесы, вздымавшиеся на западе, и на этот
раз ощущение deja-vu стало еще сильнее. Кьюджел удивленно потянул себя за
подбородок. Через миллион лет он вторично увидит эти утесы, значит, сейчас
он их видит в первый раз. Но это также и второй раз, потому что он хорошо
помнит предыдущую встречу с холмами. С другой стороны, нельзя нарушать
логику времени, и в соответствии с этой логикой все-таки нынешний взгляд
на утесы - первый. Парадокс, подумал Кьюджел, трудная задача! Но что
вызывало это странное чувство знакомости, которое он ощутил в обоих
случаях?
...Кьюджел отказался от этой темы как не сулящей никакой выгоды и уже
начал поворачиваться, когда его взгляд уловил какое-то движение. Он снова
взглянул на утесы, и воздух вдруг заполнился уже слышанной им музыкой -
музыкой боли и экзальтированного отчаяния. Кьюджел смотрел в удивлении.
Большое крылатое существо в белом пролетело в воздухе над утесами. Крылья
у него огромные, с ребрами из черного хитина, соединенными серой
перепонкой. Кьюджел в благоговейном страхе следил, как оно исчезло в
пещере высоко в одном из утесов.
Прозвенел гонг; откуда он звонит, Кьюджел не смог определить.
Отголоски дрожали в воздухе; когда они стихли, неслышная музыка снова
стала почти ощутимой. Из долины появилось крылатое существо, оно несло
человека, возраст и пол которого на расстоянии Кьюджел не смог определить.
Существо повисло над утесами и выпустило свою ношу. Кьюджелу показалось,
что он слышит слабый крик, музыка звучала печально, величественно,
благородно. Тело, казалось, медленно падает с большой высоты; но вот оно
ударилось о землю у основания холмов. Крылатое существо, выронив человека,
скользнуло на утес, сложило крылья и стояло, как часовой, глядя на долину.
Кьюджел спрятался за скалой. Заметили ли его? Он не знал. Глубоко
вздохнул. Этот печальный золотой мир прошлого ему не нравится; чем скорее
он отсюда уберется, тем лучше. Он осмотрел кольцо, которым снабдил его
Фарезм, но камень был тусклым, как стекло, никакие искорки не указывали
направление к ВСЕОБЩНОСТИ. Этого Кьюджел и боялся. Фарезм ошибся в своих
расчетах, и Кьюджел никогда не сможет вернуться в свое время.
Хлопанье крыльев заставило его взглянуть в небо. Он снова прижался в
укрытии за скалой. Печальная музыка удалилась, крылатое существо пролетело
на фоне солнца и бросило свою жертву к подножию утесов. Затем с хлопаньем
крыльев приземлилось на выступе и вошло в пещеру. Кьюджел встал и,
пригнувшись, побежал по тропе в янтарных сумерках.
Тропа вскоре привела к роще, здесь Кьюджел остановился, чтобы
перевести дыхание, после этого пошел осторожнее. Пересек полосу
обработанной земли, на которой стояла пустая хижина. Кьюджел хотел
использовать ее в качестве убежища на ночь, но ему показалось, что изнутри
на него смотрит какая-то черная фигура, и он прошел мимо.
Тропа уводила от утесов, через холмистую равнину, и как раз перед
наступлением темноты Кьюджел подошел к деревне на берегу пруда.
Приближался он осторожно, но аккуратность и признаки хорошего ведения
хозяйства подбодрили его. В парке у пруда стоял павильон, вероятно,
предназначенный для музыкантов, мимов и декламации. Парк окружали
аккуратные маленькие дома с высокими фронтонами, увенчанными декоративными
гребнями. На противоположной стороне пруда располагалось большое здание с
красивым фасадом, выложенным эмалированными красными, желтыми и синими
пластинками. Три высоких гребня служили крышей здания, на центральном,
самом высоком, виднелось сложное резное изображение, а боковые
поддерживали много сферических голубых фонарей. Перед зданием широкий
навес, под ним столики и скамьи на открытом воздухе, все освещено красными
и желтыми фонарями в форме шаров. За столиками сидели жители поселка,
курили, пили вино, а юноши и девушки исполняли эксцентрический танец,
заключавшийся в высоком подбрасывании ног под музыку труб и концертино.
Подбодренный спокойствием этой сцены, Кьюджел приблизился. Жители
деревни относились к типу людей, какие раньше Кьюджелу не встречались.
Сравнительно невысокие, с большими головами и длинными беспокойными
руками. Кожа оранжевого цвета, глаза и зубы черные, волосы, тоже черные,
свисают вокруг лиц, оканчиваясь у мужчин нитью голубых бусинок, а у женщин
волосы взяты в кольца и собраны в сложных прическах. Мощные челюсти,
широкие плоские щеки, длинные большие раскосые глаза, внешние края которых
опущены. Носы и уши длинные, эти люди способны шевелить ими, отчего лица
их становятся очень живыми и подвижными. Мужчины в черных камзолах,
коричневых плащах, головной убор представляет собой широкий черный диск,
черный цилиндр, еще один диск, меньший, и все это окружено позолоченным
шаром. На женщинах черные брюки, коричневые блузки с эмалированным диском
на животе, к каждой ягодице подвешен искусственный хвост из зеленых или
красных перьев, возможно, показатель их брачного статуса.
Кьюджел вышел на свет фонарей; все разговоры смолкли. Носы застыли,
взгляды устремились к нему, уши изогнулись в любопытстве. Кьюджел улыбался
направо и налево, в вежливом, включающем всех приветствии взмахивал руками
и сел у пустого столика.
За различными столиками начались возбужденные разговоры, слишком
тихие, чтобы Кьюджел их услышал. Вскоре один из стариков подошел к столику
Кьюджела и произнес фразу, которую Кьюджел не понял, потому что устройство
Фарезма еще не набрало достаточного материала для преобразования значений.
Кьюджел вежливо улыбнулся, беспомощно развел руками. Старик сказал еще
что-то, более резко, и снова Кьюджел показал, что не понимает. Старик
неодобрительно резко кивнул и отвернулся. Кьюджел жестом подозвал хозяина,
указал на хлеб и вино на соседнем столике и выразил желание, чтобы ему
принесли то же самое.
Хозяин задал вопрос, который, несмотря на его непонятность, Кьюджел
истолковал. Он показал золотую монету, и хозяин удалился.
Разговоры за столиками возобновились, и вскоре Кьюджел начал понимать
их. Поев и напившись, он встал и направился к столику старика, который
заговорил с ним первым. Тут он почтительно поклонился.
- Разрешите присесть за ваш столик?
- Конечно, если хочешь. Садись. - Старик указал на стул. - По твоему
поведению я решил, что ты не только нем и глух, но еще и ограничен в
умственном развитии. Теперь ясно, что ты по крайней мере можешь говорить и
слышать.
- Я обладаю и разумом, - сказал Кьюджел. - Как путешественник
издалека, незнакомый с вашими обычаями, я решил спокойно понаблюдать
некоторое время, чтобы из-за своего незнания не нарушить приличий.
- Разумно, хотя и странно, - заметил старик. - Но твое поведение пока
не противоречит ортодоксии. Можно ли узнать, что привело тебя в Ферван?
Кьюджел взглянул на кольцо: камень тускл и безжизнен; ВСЕОБЩНОСТЬ
находится где-то в другом месте.
- Я живу в отсталой местности; путешествую, чтобы узнать обычаи и
стиль жизни более цивилизованных народов.
- Вот как! - Старик некоторое время обдумывал его слова, потом
одобрительно кивнул. - Твоя одежда и тип лица мне не знакомы; где же твоя
родина?
- Она так далеко, что до настоящего времени я никогда не слышал о
Ферване.
Старик удивленно взмахнул ушами.
- Что, тебе неизвестен знаменитый Ферван? Ты не слышал о больших
городах - Импрегосе, Таруве, Равержанде? А как насчет великолепного
Семберса? Неужели до тебя не дошла слава Семберса? Его жители изгнали
звездных пиратов; они привели море в землю Патформ; дворец Падагара ни с
чем не сравним!
Кьюджел печально покачал головой.
- Никакой слух об этом великолепии не дошел до меня.
Старик мрачно дернул носом. Ясно, что Кьюджел придурок. Он коротко
заявил:
- Дела обстоят именно так, как я сказал.
- Нисколько не сомневаюсь, - ответил Кьюджел. - Наоборот, я признаю
свое невежество. Но расскажи мне еще, потому что, возможно, мне придется
надолго задержаться в этом месте. Например, что за крылатые существа живут
в скалах? Кто они такие?
Старик указал на небо.
- Если у тебя зрение ночного титвита, ты можешь увидеть темную луну,
вращающуюся вокруг земли; иначе ее можно заметить, только когда она
отбрасывает свою тень на солнце. Крылатые существа - жители этого темного
мира, и их подлинная сущность неизвестна. Они следующим образом служат
великому богу Элессию: когда мужчине или женщине приходит время умирать,
крылатые существа извещаются об этом отчаявшейся норной умирающего. Тогда
они спускаются к несчастному и уносят его к пещерам, которые в сущности
представляют собой волшебный проход в благословенную землю Биссом.
Кьюджел откинулся, вопросительно поднял брови.
- Вот как! - произнес он голосом, в котором старик почувствовал
недостаток энтузиазма.
- Нет никакого сомнения в истинности изложенных мной фактов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27