Даже если ему придется прождать целый год, прежде чем она наградит его лаской. Да, он готов пойти на это.
Он подождет.
Пекос вздрогнул, когда проводник Вилли постучал в дверь и просунул в купе свою улыбающуюся физиономию, чтобы объявить, что следующая остановка — Марфа. Они подъедут к вокзалу через двадцать минут. Пекос выглянул в окно и увидел всполох молнии в небе, которая мелькала вдали за горным хребтом.
Пекос глубоко вдохнул сладкий, пахнущий дождем воздух. Наступала ночь. Он подъезжал к ранчо. Яркая вспышка молнии осветила летнее небо, и на мгновение стало светло как днем. От вспышки стала видна гасиенда. Сердце его подпрыгнуло. Он был дома.
Пекос направил своего коня сквозь высокие ворота ранчо. В этот момент ветер усилился. Несколько больших капель дождя обожгли его щеку. Молодой МакКлэйн поднял лицо, сдвинул на затылок стетсон и улыбнулся. Начиналась буря. Эта изможденная засухой земля вновь расцветет, если он хоть немного знает Мать-Природу. Сильный дождь будет литься несколько часов, и, если боги сжалятся, он продлится всю ночь. Пекос радостно улыбнулся. Как прекрасно было бы провести эту бурную грозовую ночь со своей прекрасной Анжи.
Он засмеялся и пришпорил коня. Вот он едет и думает об ее объятиях, хотя еще недавно обещал себе быть сдержанным и терпеливо ждать их, сколько потребуется. Вспышки молнии сверкали в тяжелых тучах прямо над его головой. Он пустил своего коня галопом, направляясь к конюшням. Вдруг срезанный молнией ствол дерева рухнул поперек дороги. Испуганный жеребец дико заржал.
— Все в порядке, парень, — успокаивал коня Пекос. Сам он нисколько не испугался, но почувствовал нарастающее возбуждение, когда молния вновь осветила небо. Гром грохотал совсем близко. Ветер хлестал по разгоряченному лицу и прибивал к груди рубашку.
Поручив коня улыбающемуся вакеро, Пекос пошел к гасиенде. Почти во всех окнах огромного дома не было света, хотя было еще не поздно. Слегка разочарованный, он сказал себе, что так даже и лучше. Ведь он был усталый и грязный. Сначала нужно принять ванну, побриться и хорошенько поспать. Заявить о своем приезде лучше утром. Нет нужды беспокоить всех в эту бурную грозовую ночь. Он проскользнет в свою комнату со стороны двора и никого не потревожит.
Звуки шагов на каменной террасе вокруг дома были заглушены воем ветра и громовыми раскатами. Пекос шел вдоль галереи, с трудом осознавая, что выбрал не самую короткую дорогу к своей комнате. Эта дорога вела его мимо спальни Анжи.
Он вынул из нагрудного кармана коричневую сигару и остановился, чтобы прикурить. Сложил ладони фонариком, стремясь уберечь огонек спички от ветра. Но все было напрасно; слабый огонек тут же погас, затушенный ветром и дождем. Сердце Пекоса тревожно забилось. Он стоял прямо перед тяжелыми двойными дверьми спальни Анжи. Ему так хотелось сделать каких-нибудь два или три шага и громко постучать в ее дверь!
Она была там? Спала? Будет ли рада видеть его? Пекос вздохнул в нерешительности. Он не может нарушить ее покой. Он должен подождать до утра.
Так и стоял он без движения, приковав взгляд своих темных глаз к ее двери.
Глава 40
Мощный порыв ветра распахнул дверь спальни, ведущую во внутренний двор. Анжи метнулась к ней с серебряной расческой в одной руке и длинными волосами, зажатыми в другой. И застыла в изумлении, когда увидела перед собой своего возлюбленного.
— Пекос, — выдохнула молодая женщина, не веря своим глазам. Силуэт сильного мужественного человека, стоящего к ней лицом, четко вырисовывался на освещенном молниями небе. На голове у него был одет стетсон, просторная рубашка расстегнута на смуглой груди. На узких брюках виднелась кобура револьвера. Его мускулистые руки, затянутые в перчатки, бессильно висели по бокам. В зубах виднелась длинная коричневая сигара.
— Пекос, — вновь выдохнула Анжи. Ее глаза ласково смотрели на его сильное красивое тело. Сердце молодой женщины забилось от радости. Пекос был дома! Он вернулся. Вернулся на Дель Соль. И к ней?
Пекос крепче зажал сигару в зубах и смотрел на Анжи. Она стояла в каких-нибудь шести футах от него — неправдоподобно красивая. На ней не было ничего, кроме легкой ночной сорочки цвета шампанского, украшенной нежным кружевом. Ветер, залетевший в комнату, взметнул легкую, как пух, ткань над ее коленями и бедрами. Ее длинные, прекрасной формы ноги блеснули белизной, маленькие ступни были босыми. Левая грудь была почти вся скрыта под густыми ниспадающими волосами, но правая соблазнительно предстала перед его взором. Эта полная округлая грудь напряглась под нежным кружевом, розовый сосок был хорошо виден, он упруго выступал под низким корсажем. Ветер прижал рубашку к плоскому животу и бедрам.
Мимолетное видение ее пупка и пушистого треугольника волос под ним заставило кровь Пекоса застучать в висках. Все те объяснения и оправдания, которые он собирался дать ей, все мольбы о прощении и клятвы терпеливо ухаживать за Анжи моментально испарились. Осталось только осознание того, что они оба вместе в этой комнате. Все сложности жизни, непонимание, обиды, все — растаяло, испарилось, пропало. Осталось только естественное желание мужчины любить.
Его горящие страстью глаза обжигали Анжи. Пекос стащил с головы стетсон и держал его мгновение в руке, похлопывая им по бедру. Потом шляпа была отброшена в сторону. Она описала широкий полукруг и куда-то упала.
В следующий миг Пекос решительно шагнул к Анжи и она глубоко вздохнула. Их горящие взгляды встретились. Когда он подошел к ней и протянул руку, Анжи слегка вздрогнула, но не сделала попытки отступить назад. Пекос властно забрал серебряную расческу у нее из руки. Хрипло прошептал:
— Господи, какая ты красивая.
Звук его красивого низкого голоса, такого нежного, но одновременно и мощного, наполнил ее блаженством. А выражение больших серых глаз сказало то, что она так жаждала услышать. Пекос любит ее. Она теперь знает это. Он любит ее так же сильно, как и она его. Он вернулся к ней.
— Я красивая только для тебя, Пекос, — пробормотала она тихо. — Все это твое.
Если вид ее хрупкого прекрасного тела заставил закипеть его кровь, то звук ее нежного голоса, произносившего так много значащие для него слова, совершенно лишил Пекоса сил. Он смотрел, словно зачарованный, как ее длинные золотистые волосы кружились вокруг лица Анжи, касаясь его щеки. Не помня себя, Пекос схватил развевающийся подол ее кружевной сорочки и поднял его, обнажая трепещущее тело Анжи. Она радостно улыбнулась и помогла ему освободить себя от кружевной пены.
Пекос стоял с рубашкой в руках, глядя на Анжи. И она чувствовала, как его взгляд обжигает ее, ласкает, властно говорит о том, что она принадлежит ему. Она слышала, как громко бьется ее сердце, и ждала момента, когда они соединятся в объятии.
Ветер все усиливался. В его шуме потонули все звуки. Он рвал рубашку, зажатую в руке Пекоса, и он, наконец, разжал пальцы. Но не успела она скользнуть на ковер, как ветер подхватил ее и понес по большой комнате. Анжи не видела, куда она упала. Ведь Пекос стоял так близко! Она вздохнула от радости, когда он крепко прижал ее к себе. Его прекрасное лицо медленно склонялось к ней, и он тихонько смущенно бормотал:
— Я хотел сначала сказать тебе так много, так много.
Все понимая, она обвила руками его шею и прошептала в ответ:
— Потом, любовь моя. Потом…
Когда его губы коснулись ее, они оба застонали от наслаждения. Руки Пекоса прижимали ее к себе, а язык нетерпеливо проникал все глубже ей в рот. Их поцелуй был страстным. Они так истосковались друг о друге, что не могли разжать объятия. Закрыв глаза, Пекос, губы которого жадно впивались в ее сочный маленький рот, забыл обо всем на свете. Он на мгновение даже забыл о том, что все еще одет.
Счастливое лицо Анжи было обращено к нему, она всем телом ощущала его одежду. Просторная рубашка, покрывающая его широкую грудь, волнующе щекотала чувствительные соски. К ее обнаженному трепещущему животу прижималась массивная серебряная пряжка, слегка царапая мягкую нежную кожу молодой женщины. Брюки для верховой езды, обтягивающие его длинные ноги, касались ее бедер и ног по всей длине до босых ступней.
Она могла бы оттолкнуть его. Но не сделала этого. Анжи испытывала удовольствие от ощущения, которое рождала в ней его одежда, обтягивающая сильное мужское тело, прижимающееся к ее обнаженной плоти. Руки Пекоса скользнули по ее спине. Нежно поглаживая ее, он на мгновение оторвал свой рот от ее губ. Его дыхание было прерывистым, глаза светились теплом и любовью, и он произнес слова, которые она так жаждала от него услышать:
— Я люблю тебя. Я люблю тебя, малышка. Мне так чертовски жаль, что… — Он вздрогнул и вновь прижался к ней губами. Она задохнулась от счастья.
Его сильные руки медленно скользнули к тоненькой талии. Анжи вздохнула, когда они двинулись ниже к ее обнаженным ягодицам, прижимая ее теснее к себе. Она растворилась в его поцелуях, а его руки игриво-нежно ласкали ее трепещущую плоть.
Анжи доверчиво приникла к любимому и наслаждалась чувственными волнами, исходившими от него. Из-под опущенных ресниц она видела проблески света от молний. Громкий раскат грома ворвался сквозь открытые двери в спальню, но Анжи едва расслышала его. Все ее чувства были поглощены этим мужчиной, чьи губы целовали ее, обжигая страстью. Она была переполнена неповторимым запахом его мужественного тела и едва ли ощущала чистый сладкий запах воздуха, напоенного свежим дождем, пролившимся на эту пустынную землю. Анжи ощущала только это высокое сильное тело, прижимающее ее к себе. Она не чувствовала капель дождя, принесенных ветром, которые упали на ее кожу. Как эта буря в песках могла отвлечь внимание, когда ее прекрасный возлюбленный уносил ее все дальше и дальше от этой земли?..
Сильные ноги Пекоса прижимались к ее ногам. Анжи страстно целовала его, охваченная все возрастающим желанием.
Она уже не могла больше ждать. Внезапно Анжи оттолкнула Пекоса и посмотрела ему в лицо. В его затуманенных глазах стоял вопрос.
— Я хочу, чтобы ты разделся, — сказала она откровенно, и он улыбнулся. Пекос начал расстегивать пряжку брючного ремня и только тут осознал, что так и не снял перчатки.
Чувствуя себя неловко, он сказал:
— Господи, детка, прости меня. Почему же ты…
С силой дергая пуговицы его рубашки, она перебила его:
— Тебе не за что извиняться, Пекос. — Проказливые глаза поднялись на него. Она засмеялась. Пекос расхохотался вместе с ней и сорвал узкие перчатки с рук. Потом оба стали быстро раздевать его. Анжи сердилась, когда он пытался снять ту часть одежды, над которой трудилась она.
Через несколько секунд Пекос стоял перед ней, совершенно обнаженный, и счастливые глаза Анжи ласкали его высокое стройное тело, ее обожающий взгляд окидывал его с головы до ног. И тогда он притянул ее к себе и зарылся лицом в золотистые волосы.
Молния сверкнула где-то высоко в небе, капли дождя и ветер щекотали их обнявшиеся тела.
Едва слышно он прошептал:
— Позволь мне любить тебя, — и запрокинул ее голову назад. Он опять нашел ее рот, но поцелуй был коротким. Его губы скользнули к ее подбородку, язык ласкал нежное горло, и молодая женщина вся изогнулась в его руках. Нежно произнося слова любви, Пекос перенес поцелуи на ее плечо и ниже, к округлой груди, такой красивой, спелой и соблазнительной. Он услышал тихий молящий стон Анжи и не захотел мучить ее дольше. Его трепетные губы сомкнулись над нежным соском, он целовал и ласкал его, наслаждаясь ее вздохами удовольствия. Покрыв поцелуями обе трепещущие груди, Пекос, наконец, поднял голову и распрямился. Голосом, хриплым от страсти, он прошептал:
— Отнести тебя в постель, любовь моя?
Слегка задыхаясь, Анжи кивнула. Ее глаза горели желанием, а груди напряглись от поцелуев и ласк. Он улыбнулся и опять склонился, чтобы поцеловать ее. Но только его губы коснулись ее рта, как она откинулась назад и громко вскрикнула:
— Нет!
Потрясенный, Пекос отодвинулся и нервно сказал:
— Нет? «Нет» — что? Нет — не целуй меня, или нет — не относи меня в кровать? — Его лоб прорезала морщина, а губы сжались от напряженного ожидания.
Анжи улыбнулась, и от ее улыбки выражение его лица смягчилось.
— Я хочу, чтобы ты сделал и то и другое, дорогой, но сначала я хочу кое-что сделать сама.
Он облегченно вздохнул и сказал:
— Детка, я весь твой. Делай со мной все, что хочешь.
Анжи игриво поцеловала его крепкий подбородок и прошептала:
— С того первого раза, когда я увидела тебя без рубашки, я хотела исцеловать весь этот длинный шрам на твоей груди.
Пекос запрокинул голову и рассмеялся. Положив руку на ее хрупкое плечо, он весело заметил:
— Малышка, можешь целовать этот старый шрам сколько хочешь, но не злись, если я вдруг засмеюсь. Это так щекотно.
— Я не буду сердиться, — заверила она его. Опять коротко поцеловала его и пробормотала тихонько: — Но ты не будешь смеяться.
Тут же Анжи положила руки на его покрытую густыми темными волосами грудь, и веселый смех замер на его губах. Он выжидающе смотрел, как она слегка склоняет свою светловолосую голову и рассматривает расширенными глазами его длинный шрам.
— О мой прекрасный Пекос, — прошептала она и наклонилась к нему.
Его сильное тело задрожало, когда она медленно возбуждающе начала целовать этот шрам. Нежными пальчиками Анжи раздвинула иссиня-черные волоски, скрывающие атласную ленту шрама, и прижала теплые губы к его началу, как раз у плоского соска. Пекос вздохнул, когда почувствовал первое прикосновение ее дразнящего язычка на своей чувствительной коже. Анжи тоже вздохнула и нежно начала прокладывать поцелуями дорогу, намереваясь приласкать каждый дюйм единственного изъяна на его красивом смуглом теле.
Обхватив его руками, она целовала любимого, продвигаясь все ниже и ниже, медленно опускаясь на колени, ни на мгновение не отрывая губ от его гладкого жаркого тела. Пекос смотрел на нее, и вид этой золотистой головки, прижатой к нему, был так же приятен, как и прикосновения ее мягких трепетных губ на его коже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53