Через секунду какой-то мужчина крепко обнял ее и прижал к себе. Над ее головой подвыпивший сиплый голос Пекоса произнес:
— Что тебя задержало?
Анжи облегченно вздохнула и медленно повернулась к нему.
— Я не умею танцевать, — сказала она, чувствуя себя глупой, взволнованной и счастливой одновременно.
— До этого никому нет дела, — пробормотал он, обхватывая пальцами нежные запястья ее рук и ласково кладя их себе на плечи. Его руки скользнули вниз по ее бокам и остановились на мгновение на ее талии, затем обвили ее и медленно притянули к себе.
Заиграла музыка, и Пекос закружился в танце. Анжи кружилась с ним. Без слов, лишь передвигая ногами, они танцевали. Анжи сцепила руки у него на шее и поднималась перед ним на носочках. Наклонившись к девушке, Пекос сильнее прижал ее маленькое тело к себе и услышал мягкий вздох, когда ее груди прижались к его твердой теплой груди. Затем он слегка приподнял ее, и его твердое бедро дразняще коснулось той сокровенной части ее тела, которая тут же начала мягко пульсировать от его близости.
Испытывая чувство вины, Анжи закрыла глаза и старалась не думать о том, что правильно, а что — нет. Она бездумно плыла в руках Пекоса, забыв о толпе вокруг себя и о Баррете МакКлэйне, который в это время спал в отеле. Она не хотела думать ни о чем. Она хотела только чувствовать близость этого молодого мужчины.
Когда высоко в темном небо взметнулся фейерверк, Анжи теснее прижалась к Пекосу и ощутила, что ее как будто взрывает что-то изнутри. Она была уверена, что и Пекос чувствует та же самое. Он снова приподнял ее, и она почувствовала, что он весь горит от желания. Огонь, исходивший от него, прожигал ее через мягкую ткань летнего платья. Анжи задрожала. Она подняла голову и взглянула на него. Ее губы были приоткрыты, глаза мечтательно рассматривали его лицо. Его рот, горячий и требовательный, захватил ее губы с пылающей страстью. Не обращая внимания на танцоров, толкающих их, Пекос поцеловал девушку, глубоко проникая жадным языком в сладкую теплоту ее рта.
Когда, наконец, его губы оторвались от нее и она глотнула воздуха, он сказал прямо:
— Пойдем со мной в постель, Ангел.
Его слова были подобны струе ледяной воды, ударившей по разгоряченному лицу. Чары рассеялись, реальность снова нахлынула на нее, и Анжи, подавив плач, оттолкнула Пекоса. Приподняв юбки, она начала пробираться сквозь толпу, убегая от него так же, как и от самой себя. Она запыхалась, ее горло саднило. Она взбежала вверх по ступеням отеля, ни разу не оглянувшись. Пройдя по коридору в свою комнату, девушка попыталась успокоиться, унять дрожь во всем теле. Анжи прошла через темную комнату к окну. Напряженно вглядываясь в толпу танцующих, она легко нашла Пекоса. Ее гнев вновь вскипел, а глаза сузились. Он обнимал девушку с волосами цвета меди. И весело смеялся при этом!
— О! — воскликнула Анжи, ее руки сжались в кулаки. Тут же она отвернулась от окна. У этого человека было не больше нравственности, чем у животного. Никто ровным счетом ничего не значил для бессердечного Пекоса МакКлэйна.
Анжи разделась и легла в постель. Снова он одурачил ее, и она позволила ему это. Почему? Почему она не может держаться от него в стороне? Слезы потекли по ее щекам. Слезы обиды и ревности, слезы беспомощности. Но каким бы плохим ни был Пекос, Анжи не могла вынести, что он обнимает и целует другую женщину. Она не любила его, конечно, нет, как она могла даже подумать об этом? Слезы потекли сильнее, и она уткнулась лицом в подушку.
— Пекос, Пекос, — рыдала она, — уйди из моей жизни!
Врожденная чувственность Пекоса была постоянной угрозой для Анжи, но она научилась бороться с его вкрадчивыми ласками, бесконечными ухаживаниями и едва скрываемыми посягательствами. Девушка твердо сказала себе, что случившееся на родео четвертого июля никогда больше не повторится.
Анжи не понимала, что не нужно было сопротивляться ему с такой силой. Если бы она оставалась все той же испуганной и неспособной съязвить ему в лицо девочкой, Пекос устал бы от этой игры и оставил ее в покое. Но сочетание ее опьяняющей молодой красоты и приобретенного в борьбе умения резко оборвать его язвительные нападки было таким чарующим, что Пекоса это только распаляло.
Анжи держалась в стороне от него, насколько это было возможно, и бессознательно старалась компенсировать перед Барретом МакКлэйном свое отвратительно поведение на танцах после родео. Баррет не знал, что она уходила из комнаты, чтобы потанцевать с Пекосом, но Анжи была полна раскаяния и пыталась выказать доброе расположение к старшему МакКлэйну.
Баррет был в восторге от ее внимания. Он наслаждался свежим бризом, сидя в длинной галерее перед гасиендой теплыми вечерами. И Анжи стала часто присоединяться к нему. Она считала Баррета приятным компаньоном, с которым было легко поговорить, который, казалось, был понимающим и добрым человеком. Часто по вечерам мисс Эмили уходила к себе, жалуясь, что летняя жара утомила ее. Анжи и Баррет оставались одни на веранде, и он тихо рассказывал девушке о своих планах относительно Тьерра дель Соль, о том, какой он видит ее в будущем.
В один из таких жарких вечеров Анжи, устав от бессердечных насмешек Пекоса, которыми он изводил ее весь день, чувствовала себя опустошенной и немного больной. Заметив, что она чем-то расстроена, Баррет, мудро выждав, пока мисс Эмили удалится, заговорил с девушкой заботливым тоном.
— Моя дорогая, — сказал он, медленно опускаясь в свое любимое белое кресло, — вы должны знать, что я смотрю на вас как на дочь, как будто вы были со мной всегда.
— Спасибо, Баррет, — пробормотала она безжизненным голосом. На сердце у нее было тяжело.
— Дитя мое, я знаю, что что-то тревожит вас сегодня. Не скажете мне, что? — Его мягкие карие глаза искали ее взгляд.
Страстно желая рассказать ему правду о поведении сына, она, тем не менее, понимала, что никогда не решится на это. Борясь со слезами, душившими ее, Анжи сказала:
— Я… Баррет, простите меня. Я просто… я вспомнила папу, и… — Она посмотрела на него и добавила: — Пожалуйста, поймите меня правильно. Вы так добры и так похожи на моего… — Слезы хлынули у нее из глаз, и она опустила голову.
Баррет МакКлэйн наклонился к девушке, стараясь ее успокоить.
— Моя дорогая, — сказал он и протянул к ней руки, остановив движение своей качалки.
Рыдания вырывались из ее груди, и Анжи упала прямо в его объятия. Он прижал плачущую девушку к груди, обхватив ее руками.
— Ну-ну, Анжи, — ласково говорил он, прижимая ее лицо с мокрыми глазами к своему плечу. — Послушайте меня, дитя мое, — пробормотал он, целуя ее в висок, — никто и никогда не заменит вам вашего дорого отца Джереми. Я даже не смею пытаться сделать это; такое просто невозможно. Но, дорогая, если вы позволите, я постараюсь, насколько возможно, возместить вам эту горькую утрату. Я так привязан к вам! Вы даже не представляете, как много вы для меня значите.
Совершенно доверяя ему, Анжи обхватила руками шею Баррета и спрятала свое заплаканное лицо у него на груди.
— О, Баррет, Баррет, — шептала она, — я… так благодарна вам. Мне так страшно, и…
— Ш-ш-ш, — он снова поцеловал ее в висок и глубоко вдохнул запах ее золотистых волос. — Анжи, моя маленькая девочка, вам никогда не надо ничего бояться. Теперь вы принадлежите мне, и я позабочусь о вас. Больше всего я мечтаю о вашем доверии. Если кто-нибудь или что-нибудь напугает нас, вам надо только рассказать мне об этом, и я положу конец нашим невзгодам. Я хочу, чтобы вы рассказывали мне все. Все, вы слышите меня? Вы сделаете это для меня? Я хочу все о вас знать. — Его широкая опаленная солнцем рука поглаживала ее по стройной спине, и Анжи расслабилась. Угрозы Пекоса почти забылись, когда она сидела в лунном свете, слушая вкрадчивый голос Баррета, который мягко убеждал ее, что ей нечего бояться, что он всегда будет заботиться о ней.
Баррет МакКлэйн едва понимал смысл своих слов. Его руки обнимали теплое стройное тело красивой золотоволосой девушки, он говорил и говорил, догадываясь, что его слова были приятны Анжи, потому что она прижималась все теснее к его груди и не сделала ни одной попытки соскользнуть с его колен. Железные нотки сдерживаемого возбуждения звенели и его голосе. Он боялся, что невинная девушка, сидящая у него на коленях, почувствует жар его пальцев, ласкающих ее спину, тяжелое затрудненное дыхание, ощутит его до боли напрягшуюся мужскую плоть и поймет, что он чувствует совсем не то, что говорит.
Он продолжал рассказывать что-то низким уравновешенным голосом, в то время как ее близость доводила его до сумасшествия. В счастливом неведении о том, что в действительности происходило с ним, Анжи мирно заснула в его объятиях. Баррет посмотрел на ее закрытые глаза и вздохнул с облегчением. Она ничего не заподозрила, и за это он был благодарен Богу. Зная, что следовало бы разбудить девушку и отправить ее в постель, он все же сидел, медленно покачивая ее на коленях и наслаждаясь ее близостью. На Анжи было надето тонкое летнее платье с низким корсажем, и Баррет жадно смотрел на ровно дышащую высокую грудь, борясь с желанием прижать свой влажный рот к этой сладкой теплой плоти. Его страстная рука скользнула вниз по ее спине к округлым ягодицам и бедрам. Она не вздрогнула, и он стал смелее. Бросив торопливый взгляд кругом, старый МакКлэйн улыбнулся. Облизнув пересохшие губы, он положил дрожащую руку на ее плоский живот, мягко вздохнул и расправил ладонь, остановив на мгновение ее движение к низу живота Анжи. Но до того, как он успел достичь своей желанной цели, девушка шевельнулась, изменяя позу. И он немедленно убрал руку. Решив, что так он рискует потерять ее доверие перед свадьбой, Баррет тяжело вздохнул и ласково качал ее, пока она спала. Когда же его возбуждение немного улеглось, он ласково потряс Анжи, стараясь разбудить ее:
— Анжи, дорогая, уже поздно. Вам лучше бы пойти в свою комнату, вы так не считаете?
Зевнув, она подняла голову, встала и потянулась. Улыбнувшись ему, она наклонилась и поцеловала обветренную щеку Баррета.
— Спокойной ночи, вы даже не представляете, как много ваша доброта значит для меня.
— Спокойной ночи, моя дорогая, хороших вам сновидений. — Он улыбнулся и добавил: — Кстати, Анжи, здесь завтра будет доктор… ну, просто, чтобы удостовериться, что вы совершенно здоровы. Понимаете, он проверит ваше сердце, и тому подобное. — Баррет прокашлялся. — Он осмотрит вас, Анжи, но…
— Прекрасно. — Она сонно улыбнулась, ничего толком не поняв, и поспешила в свою комнату. В спальне она разделась и устало повалилась на кровать, чувствуя себя в большей безопасности, чем за все прошедшие недели. Ничто не мучило ее, когда она засыпала.
Баррету же суждено было провести бессонную ночь, так как недолгая близость Анжи разожгла в нем глубокую страсть. Он лежал в темноте и мучился, зная, что объект его желаний спит сейчас под крышей его дома. С огорчением вздыхая, Баррет прикрыл рукой глаза и снова предостерег себя. Он должен быть благоразумным и подождать еще несколько месяцев. Только когда он сделает ничего не подозревающую Анжи своей законной женой, он сможет принести ее на свою большую кровать и удовлетворять собственную страсть снова и снова. Он улыбнулся, немного успокоившись. Его мысли устремились к будущей брачной ночи, и он мечтал о ней, пока не погрузился в сон.
Анжи сидела в комнате, ожидая появления врача. Делорес утешающе посмотрела на нее и ответила на раздавшийся стук в дверь. Высокий грузный доктор с густыми темными волосами и совиными глазами предстал перед Анжи, держа в руке маленький черный чемоданчик.
— Доброе утро, мисс Уэбстер. — Его толстые губы растянулись в подобие улыбки на обвисших щеках.
Анжи сидела на краю кровати, покрытая только белой простыней, и боролась с охватившей ее паникой. Похолодевшие от волнения руки вцепились в простыню, закрывающую грудь. Ее колени были сжаты до боли. Огромный улыбающийся доктор остановился прямо напротив перепуганной девушки и поставил саквояж на кровать.
Анжи посмотрела на него:
— Пожалуйста… пожалуйста, не надо…
— Это займет всего минутку, — заверил он ее спокойным тоном и достал стетоскоп.
Матрас заскрипел под его огромным весом, когда он сел рядом с девушкой. Он быстро приставил холодный инструмент к ее груди, внимательно слушая биение сердца. Когда его большая рука бесцеремонно сбросила простыню вниз, обнажая груди Анжи, она закрыла глаза и захотела умереть. Доктор переместил стетоскоп ей на спину. Анжи стремительно натянула простыню опять до подбородка, ее лицо пылало от стыда.
— Дышите глубже, мисс Уэбстер, — сказал доктор. Она и так старалась изо всех сил, но все же постаралась выполнить его просьбу как можно лучше. Анжи вздохнула с облегчением, когда доктор поднялся, сложил инструменты и положил их назад в саквояж.
Но это облегчение было коротким. В то время как Делорес, стоя рядом с кроватью, откидывала растрепанные волосы Анжи с ее лба, доктор ногой подтянул невысокую скамеечку к тому месту, где на ковре стояли обнаженные ступни Анжи. Проворно усевшись на нее, он наклонился. Его согнутые колени были по обе стороны от Анжи. Будничным тоном он произнес: — Теперь лягте на спину…
Сердце Анжи ушло в пятки. Ей стало нехорошо от страха и стыда. Она умоляюще посмотрела на доктора, но его совиные глаза были непреклонны. Грубая рука опустилась на ее обнаженное плечо и слегка подтолкнула ее. Анжи тут же очутилась на спине. Ее ноги оторвали от пола, согнули в коленях, а ступни поставили на постель.
Анжи вцепилась в простыню и тесно сжала лодыжки. Но тут она услышала, как доктор скомандовал:
— Мисс Уэбстер, пошире раздвиньте колени.
— Нет, я… Делорес, помогите мне. — Анжи начала плакать. — Не позволяйте ему…
Делорес, по толстым смуглым щекам которой потекли слезы, села рядом с рыдающей девушкой и взяла ее холодную руку:
— О, моя малышка, не сопротивляйтесь. Это быстро кончится.
Потеряв терпение, доктор положил руки на дрожащие колени Анжи, широко раздвинул ей ноги и сдвинул простыню на живот, обнажая для себя нижнюю часть ее тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53