– Ты никуда не уйдешь, и я сделаю с тобой все что хочу, моя красивая маленькая проститутка.
Это слово ужалило Лауру.
– Я не проститутка, я люблю… полюбила тебя и… – глупо пыталась она защитить себя.
Райкер фыркнул:
– Ты полетела в Мексику и стала жить с мужчиной, с которым только что познакомилась. И после этого ты хочешь заставить меня поверить в то, что ты так поступила исключительно из-за любви ко мне? – Он запрокинул голову и рассмеялся. Лаура все еще отчаянно вырывалась из рук насильника. Внезапно его смех оборвался, и он близко наклонил к ней свое язвительное лицо. – Нет, добродетелью ты не страдаешь. Так же, как и моя мать. Так же, как и все остальные женщины. Все, кроме Линды.
Райкер вдруг заставил ее встать с колена и поднялся сам.
– Ты ведешь себя как сука во время течки, поэтому я и буду обращаться с тобой соответствующим образом.
– Нет! – закричала она и рванулась прочь, собрав всю свою решимость. – Я выйду отсюда! Ты просто больной ублюдок! Я ненавижу тебя, ненавижу! – Лаура бросилась на него с кулаками.
Райкер рассмеялся и удержал ее одним мускулистым предплечьем. А когда она устала, прижал ее к своему обнаженному телу и сказал:
– Моя забава только начинается. Тебе еще надо многому научиться, очень многому. – Он схватил длинные спутанные волосы Лауры и повернул ее голову к себе. Она взглянула в его холодные серебристые глаза и почувствовала, как в жилах застывает кровь.
От него не было никакого спасения.
Он разорвал всю одежду Лауры и выбросил в мусорную корзину. Он заказывал в службе отеля сырые устрицы, бифштексы с кровью и виски, заставляя девушку сидеть рядом с ним на диване. Пока официанты накрывали на стол и убирали посуду, на Лауре была только белая рубашка Райкера, а его пистолет упирался ей в ребра. Он принимал душ вместе с ней и ни на минуту не сводил с нее глаз.
Он был ненасытным. Неустанно овладевая ею, он не испытывал при этом никаких чувств. Это вызывало у нее отвращение и приводило в ужас. Райкер хотел не только чтобы она забеременела. Он страстно желал унизить Лауру любым возможным способом и преуспел в этом.
Райкер пил виски большими порциями, и вспышки насилия с его стороны становились все более тревожными. Его поцелуи стали слишком жесткими, а руки безжалостно обращались с ее телом. Райкер превратился в опасного пьяного зверя, сексуального садиста, который стремился к тому, чтобы девушка никогда не смогла забыть изуверское истязание, совершаемое в этой роскошной и жаркой комнате ужасов.
Он больше не пускал ее в душ. Райкеру нравилась грязь на теле Лауры, он сказал, что это ей к лицу. И поскольку она вела себя как дешевая уличная женщина, то он хочет, чтобы она и пахла точно так же. Вскоре так и произошло, потому что кондиционер был выключен, а балконные двери плотно закрыты. В номере установилась невероятная духота, усугубляемая запахами пота и секса.
Но это нисколько не убавило животной похоти Райкера. Напротив, она возрастала с каждым часом, с каждым выпитым бокалом виски, с усиливающимся запахом их немытых тел. В последний день своего заключения Лаура лежала с самого восхода солнца до темноты на смятой кровати. И все это время Райкер Ролей проделывал с ее телом всевозможные порочные упражнения, какие только мог придумать.
Когда он наконец отстал от девушки, все ее тело было покрыто синяками – так же как и ее душа. Она была настолько измучена, что совсем не могла двигаться. Однако, услышав тихое похрапывание, не раздумывая заставила себя сползти с кровати.
Подавив неодолимое желание воспользоваться ванной, она тихо пробралась в другую комнату. Натянула грязную белую рубашку Райкера, схватила свою сумочку и устремилась к двери. Она превозмогла сковывавшую движения боль, чтобы выйти из номера, и сразу же направилась в маленький магазинчик в вестибюле отеля.
Сдернув с вешалки первое попавшееся на глаза платье, Лаура проковыляла в примерочную, а весь персонал магазинчика с открытыми ртами наблюдал за ней. Она натянула ярко-оранжевое хлопковое платье на свое грязное, ноющее тело, расплатилась кредитной карточкой и поспешила на улицу к стоянке такси.
В аэропорту ей улыбнулась удача. Последний самолет на Эль-Пасо улетал через пятнадцать минут. Пассажиры разглядывали молодую, красивую, босую девушку с черными растрепанными волосами, кругами под глазами и синяками на руках и ногах, но Лаура не обращала внимания на их любопытство.
И только после того, как самолет поднялся в воздух, ее охватила безудержная дрожь. Она попросила виски, но улыбающаяся стюардесса отказала ей.
– Извините, дорогая, но вы еще слишком молоды.
Лауре захотелось закричать в ответ, что она не молодая и никогда уже не будет молодой, что она уже старая и использованная. Но не стала этого делать.
Она откинулась на спинку кресла и закрыла воспаленные глаза.
Ей больше не хотелось стать эстрадной звездой, как ее отец. Теперь она знала, что он имел в виду, когда с тоской неоднократно повторял ей, что цена славы очень высока.
Это в конце концов и убило его. А теперь и она прошла через муки ада, которых не могла даже вообразить. И все потому, что ее отец был суперзвездой.
Лаура чуть-чуть подвинулась в кресле. Жгучая, резкая боль пронзила ее внутренности. Тихо застонав, она уповала на чудо: может быть, все-таки она не забеременела.
Лаура Маккарти беззвучно оплакивала свою потерянную невинность, свою потерянную молодость, свои потерянные мечты.
Глава 35
Когда Мисси Грэхэм увидела, как Лаура, совершенно разбитая и вся в синяках, вышла из дребезжащего такси, у нее перехватило дыхание. Широко раскинув руки, Мисси сбежала с крыльца, глупо причитая:
– Все будет нормально, Лаура, мы вылечим тебя, не беспокойся. Не беспокойся. Этот ублюдок! Отвратительный ублюдок! Он бил тебя? Говорят, он презирает женщин, ему нравится избивать их, и он… он… ох, Лаура, скажи мне что-нибудь. – Она проводила подругу в прохладу дома.
Пока Лаура отмачивала свое саднящее тело в пенистой ванне, Мисси уговаривала ее показаться врачу и вызвать полицию, чтобы бросить этого зверя в тюрьму. Но девушка отказалась.
Она полулежала в горячей воде и глазами зомби смотрела в одну точку.
– Ты знаешь Райкера Ролея? – тихо спросила она.
– Да, я знаю его. Он ублюдок-садист, любит разыгрывать из себя невероятного любовника, который…
– Он пытался убить моего отца. – Лаура перевела взгляд на подругу. – Он стрелял в Бадди в Лос-Анджелесе.
Мисси широко раскрыла рот от изумления.
– Этого я не знала. Боже мой, да тебе просто повезло, что ты осталась жива! Этот человек – убийца, я вызываю полицию. – Она вскочила с обитой бархатом табуретки, стоявшей возле ванны.
Лаура с безумным взглядом, капая мыльной пеной, вылезла из ванны.
– Нет! Ты не сделаешь этого, Мисси Грэхэм. Никто никогда ничего не узнает, ты слышишь меня? Если ты хоть немного дорожишь моей дружбой, то никому не расскажешь об этом.
Мисси кивнула, сдернула огромное белое полотенце с вешалки и обмотала его вокруг израненного тела подруги.
– Хорошо, я согласна. Но разве мы можем быть уверены, что он снова не придет за тобой?
– Я была доверчивой дурочкой, – ответила Лаура, – так что такое больше никогда не повторится. Бадди теперь всегда будет рядом. – Она вздохнула и добавила: – Но даже без Бадди Райкер Ролей не будет меня больше беспокоить.
– Почему ты так думаешь?
– Он уже удовлетворен. Этот человек не дурак, он знает, что я никогда ничего не расскажу о нем, потому что не смогу перенести такого позора. Райкер понимает: после того, что он сделал со мной, я уже никогда не стану прежней. – Лаура немного помолчала. – А если… если… – Она закрыла глаза и замотала головой.
– Что если, Лаура?
Она распахнула глаза.
– Если я беременна, тогда… Неужели Райкер Ролей навсегда останется со мной?
– Срань господня!
Они все были здесь.
Мистер и миссис Тодди Ли Вайн, Дж. Морган Мэйфилд, Джек Вэджен, Генри Килес, Клинт Маршан, Митч Левис, Гордон Маккледон, Т.Э. Риппейс, Дейв Скрибнер, Сесил Тригг, Хаунты, Мидсы, Джонсоны, Грэхэмы…
И молодое поколение. Загорелые смеющиеся ученицы «Хокдея» в красивых летних платьях. Высокие улыбающиеся юноши, выпускники «Гринхилла» и Южного университета Методистской церкви. Весь цвет Техаса собрался перед особняком Мэнсфилдов на шоссе Армстронга по случаю дня рождения Лауры Маккарти.
Это невероятное празднество, устроенное Ленор Джесси и Каролиной, девушка должна была запомнить на всю жизнь. Так оно и произошло, но совсем по другой причине.
Лаура, в открытом белом платье без рукавов, стояла на широкой бетонной лестнице над бассейном. Синяков на ее теле уже не было, волосы, расчесанные на пробор, спадали на обнаженную спину. Она была невозмутимо-спокойна, не очаровывала своей ослепительной улыбкой, не болтала с Мисси и другими подругами.
В ней появилась какая-то таинственная глубина, придававшая ее облику новое очарование, и это невольно притягивало молодых, жизнерадостных мужчин.
Лаура сама пожелала, чтобы состоялось чествование в день ее восемнадцатилетия, о чем твердила непрестанно на прошлой неделе. И Каролина, чувствуя неладное, спросила ее:
– Тебя что-то беспокоит, Лаура? С тех пор как ты вернулась из Эль-Пасо, ты сама не своя. Там что-нибудь случилось?
А ее бабушка, Ленор Джесси, сказала:
– Конечно, у тебя будет торжество, я уже разослала приглашения.
И вот теперь Лаура с вымученной улыбкой и тяжким вздохом сошла по лестнице под навес из сотен розово-белых воздушных шаров, мрачно подумав, что черно-синие шары больше бы подошли к этому событию. Тем не менее она танцевала, вела светские беседы и старалась казаться веселой. Она взяла бокал шампанского с серебряного подноса и подошла к розово-белой палатке, установленной на газоне, чтобы попробовать веллингтонской говядины, омаров и перепелов.
А в полночь задула восемнадцать высоких белых свечей на гигантском розовом торте.
– Ты загадала желание, дорогая? – обняла ее мать.
– Загадала, – ответила Лаура задумчиво. – О да, конечно!
Это желание было очень сокровенным и почти безнадежным. Прошло ровно восемнадцать дней с того момента, когда Лаура была с Райкером Ролеем. Месячные задерживались на восемь дней.
Празднество продолжалось чуть ли не до рассвета. Уставшая и внутренне напряженная, Лаура облегченно вздохнула, когда наконец уехал последний гость.
Было уже слишком поздно возвращаться на ранчо в Сиело-Виста. Донни, Каролина и Лаура остались ночевать на шоссе Армстронга. Когда девушка легла в кровать, на нее с новой силой нахлынули безрадостные мысли и воспоминания. Она никак не могла заснуть и решила применить способ, которым неоднократно пользовался ее отец многочисленными бессонными ночами. Натянув белый эластичный купальник, она спустилась к бассейну.
Грациозно нырнула в светящуюся воду и проплыла туда и обратно несколько раз. Почувствовав бодрящую усталость, она вышла из бассейна и стала вытирать полотенцем волосы, когда вдруг маленькая красная капелька упала на гладкий бетон под ногами. Девушка в изумлении посмотрела на нее.
Она бросила полотенце и взволнованно исследовала свое тело. На белом купальнике красовалось яркое пятно.
Самый лучший подарок ко дню рождения.
Каролина была озадачена и в то же время обрадована. Наутро после торжеств Лаура сообщила ей, что больше не желает петь. Она хочет получить университетское образование и подала документы на первый курс Методистского университета, о чем так мечтала Каролина.
Лаура сказала матери, что собирается переехать назад в «Мюзикленд» – оттуда ближе до университетского городка. Бадди тоже будет жить в «Мюзикленде» и присматривать за ней.
На совершенном лице Каролины появилось какое-то незнакомое выражение. Извиняющимся тоном она объяснила, что Лаура не сможет жить в «Мюзикленде». Каролина и члены опекунского совета решили открыть особняк для платных экскурсий с полудня до наступления сумерек.
Лаура пришла в бешенство от одной только мысли, что посторонние люди будут ходить по «Мюзикленду».
– Боже мой, мама, нельзя этого делать! – Она вся тряслась от ярости. – Папа никогда не пускал посторонних в «Мюзикленд». Это же его дом. Мой дом.
– Лаура, это прибавит кучу денег к твоему состоянию и…
– Мне наплевать, пусть бы это принесло и не один миллион! Папа и так оставил много денег. Но даже если б он ничего не оставил, я бы все равно не захотела, чтоб чужие люди ходили по «Мюзикленду».
– Сожалею, что ты так думаешь, но я… и твои опекуны считаем, что все это как нельзя лучше послужит твоим же интересам. «Мюзикленд» откроется для публики в выходные во время ярмарки штата.
– Хорошо, дата подходящая, – в сердцах сказала Лаура. – Ты устраиваешь карнавал вокруг дома моего отца, вокруг его жизни. Установи еще чертово колесо на газоне, шатер с уродцами у могилы отца. Продавай хот-доги и воздушную кукурузу!
В «Гринхаузе» Арлингтона, где Валентина Трент в течение недели входила в форму и худела, завтрак ей подавали прямо в постель. Молодая женщина в аккуратной униформе – простое черное платье, белый фартук с передником, черные чулки и черные туфли на среднем каблуке – тихо вошла с белым подносом, накрытым льняной салфеткой. Такая же сложенная салфетка находилась рядом с белой фарфоровой вазочкой, в которой стояла одна желтая роза.
– Ваш завтрак, миссис Трент. – Женщина улыбнулась и поставила поднос ей на колени.
Валентина посмотрела на постную пищу и сморщила нос. Еще один завтрак в тридцать калорий. А она голодна. Голодна! Валентина удрученно взяла маленький тост из пшеничной муки с отрубями с обрезанной корочкой, отломила половину и сунула в рот.
Зазвонил телефон. Виола, секретарша из «Блубоннет», сказала, что в офис позвонила Лаура Маккарти. Она хотела бы встретиться в удобное для миссис Трент время. Что ей ответить?
– Вы не сказали ей, где я нахожусь, не так ли?
– Я всем говорю, что вы где-то в Карибском море на «Валентине». Как вы велели.
– Хорошо. – Будучи весьма тщеславной, Валентина не хотела, чтобы кто-нибудь в Далласе узнал, что она проводит время в заведении, которое ее друзья прозвали жирофермой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47