Упаковали на совесть, цена великолепная
Но это позднее, не в июле.— А что это такое? — спросил Гай, показывая на старинное полуразрушенное сооружение, сложенное из тонкого серого кирпича на скале в конце сада, рядом с красивой оливой.— Сторожевая башня. Говорят, древнеримская. С неё высматривали сарацинов, которые в те времена часто совершали на эти места набеги. Отсюда и название «Les Sarrasins» — «сарацины». — Тони посмотрел на сына. — Нравится?— Потрясающе, папа. Просто потрясающе. — Гай улыбнулся. — Только до пляжа далеко.— Вовсе нет. Стоит перелезть через парапет, и окажешься на пляже через несколько секунд.Все засмеялись и посмотрели вниз на окаймляющую море песчаную полоску.— Пи-ри-вет!Мы оглянулись. Оказывается, совсем рядом от парапета находился бассейн. В шезлонге сидела женщина. Без лифчика. Я не мог оторвать глаз. Неудивительно, ведь мне было восемнадцать лет. Она махнула рукой, медленно выпрямилась и потянулась за верхней частью бикини. Надела, встала и, покачивая бёдрами, двинулась к нам. Длинные белокурые волосы, тёмные очки, великолепная фигура. Я был очарован.— Доминик, это мой сын Гай. Наконец-то вы познакомились.— Привет, Гай, — сказала Доминик, протягивая руку. Она произнесла его имя на французский манер, что-то вроде «Ги».— Привет, мэм, — ответил Гай, лучезарно улыбаясь, и она рассмеялась.Отец Гая представил ей Мел, Ингрид и меня. Я не мог придумать ничего лучшего, кроме высокопарного:— Приятно с вами познакомиться, миссис Джордан. — Это её весьма позабавило.— Пока вы будете находиться здесь, — произнёс отец Гая с шутливой серьёзностью, — я для вас Тони, а моя жена — Доминик. Услышу от кого-нибудь «сэр», сразу сброшу со скалы.— Хорошо, Тони.Он посмотрел на меня.— Вы с Гаем поселитесь вон в том коттедже. — Тони показал на небольшое здание за кустами лаванды. — Девушки будут жить в доме. Идите поставьте вещи и возвращайтесь. Мы что-нибудь выпьем. * * * Через час мы собрались у бассейна. Девушки переоделись в лёгкие летние платья. Доминик облачилась во что-то непонятное. Гай и Тони вышли в слаксах, а мне пришлось надеть свои обшарпанные джинсы, единственной альтернативой которым были лишь старые брюки из чёрного вельвета. Маленькая седая женщина в белоснежном жакете принесла кувшин пиммза Пиммз — алкогольный напиток на основе джина.
, сдобренного лимоном, огурцом и мятой.Ветра почти не было. Солнце уже опустилось низко над мысом Ферра. Слышался гул пчёл в лаванде, ну и, разумеется, рокот моря внизу.— Вот это да, — прошептала Ингрид рядом со мной. Я кивнул:— Действительно красиво.— Я не о природе, а о нём.Я понял, что речь идёт о садовнике, который направлялся со своими инструментами к дому. Молодой, по виду араб, скорее всего откуда-нибудь из Северной Африки. Голый мускулистый торс освещало ласковое солнце. Он встретился взглядом с Гаем и улыбнулся.— Гай, ты пользуешься успехом, — промолвила Ингрид, когда садовник исчез за углом.— При чём здесь я? — буркнул Гай. — Он улыбался всем.— Нет, дружок, он пялил глаза на тебя.Гай помрачнел. Я знал, что его внешность привлекала восхищённые взгляды не только женщин, но и мужчин. Это ему не нравилось.— Чего ты скалишься? — проворчал он.— Ничего, — ответил я, обменявшись взглядом с Ингрид. — Давай лучше выпьем.Пиммз пошёл очень легко. Мы изображали искушённых, но на самом деле почти не знали, что такое алкоголь. И он не преминул оказать своё действие. В разговоре я почти не участвовал, наблюдал, получая удовольствие от приятного шума в голове. Тони смешил девушек. Они хихикали, особенно Мел, на которую он, кажется, произвёл сильное впечатление.Появился брат Гая, Оуэн. Двинулся к нам шаркающей походкой. Слишком крупный для пятнадцатилетнего подростка, с уже хорошо развитой мускулатурой. Большая голова странным образом казалась старше остальных частей тела. И сам он вроде бы чувствовал себя в этом теле неуютно. Нерешительно ходил, сутулился, словно пытаясь уменьшить свои габариты. Разумеется, толку от этого не было. Светло-каштановые волосы были в сальных завитках, на лице много угрей. Одет в футболку с символикой компьютерной фирмы «Эппл» и чёрные спортивные шорты. Внимания на него никто не обратил, кроме меня. Да и я только из вежливости.— Привет, Оуэн.— Привет.— Давно здесь?— Пару дней.— Красиво, правда?— Да, здесь здорово, — пробормотал он и потащился прочь. Вот и весь разговор.Ко мне приблизился Тони с кувшином пиммза.— Хотите ещё?— Не откажусь, сэр.— Дэвид, я же вас предупредил. Ещё раз, и полетите со скалы.— Извините, Тони.Мы выпили.— Хорошая штука, верно?— Пьётся легко.— Да. Мне кажется, это единственный английский напиток, который прижился во Франции. Даже Доминик нравится. — Он посмотрел на Оуэна, который налил себе в бокал кока-колы. — Вы в школе постоянно рядом с Гаем и Оуэном?— Да. Мы с Гаем живём в одной комнате.— И как Оуэн?— Трудно сказать. Думаю, с ним всё в порядке. Приятелей мало, лишь те, кто увлекается компьютерами. Но он доволен. Много времени проводит в компьютерном классе. Читает. Никому не навязывается. И его никто не дразнит и не обижает. За этим следит Гай.— Да. — Тони кивнул. — Гай всегда его опекал. Оуэн воспринял мой развод очень болезненно. Ведь матери он практически не нужен, она следит только за тем, чтобы он был подальше от меня. Ну и внушила ему, будто я самый плохой отец в мире. Так что Гай его единственная опора. А что за инцидент там произошёл во время игры в регби? Вы об этом слышали?— Да, слышал.— Он действительно это сделал?Я напрягся. Трудная тема…— Не знаю, сэр. Извините, я хотел сказать, Тони.— Но что говорят в школе? Считают, что он действительно виноват?Оуэн хорошо играл в регби. Был одним из лучших форвардов в юношеской лиге. Но в начале года случилась неприятность. Во время схватки одному мальчику, из другой школы, кто-то откусил часть уха. Остались следы зубов. Подозрение пало на Оуэна, и на несколько дней его пребывание в школе находилось под вопросом. Однако, поскольку прямых доказательств не было, его не исключили. Но из команды убрали.— Никто не знает, — ответил я.— Оуэн — трудный мальчик, — заметил Тони.— Да, — согласился я.— Как у него с девочками?— У Оуэна? — спросил я.— Ну, это я понимаю. А как Гай?— Всё в порядке. Но он не отличается постоянством.Тони рассмеялся. В уголках ярко-голубых глаз собралось множество морщинок. Он покосился на Мел, которая с восторженным вниманием слушала Гая.— Это его девушка в настоящий момент?— Вероятно.Мы помолчали.— Я рад, что у моего сына хороший вкус. — Тони улыбнулся. — Наша вилла очень романтическое место. Женщины это чувствуют. Надеюсь, Гая не нужно учить, как действовать?— Можете не сомневаться.— А как вы? Вам нравилась школа?К своему удивлению, я начал отвечать Тони довольно подробно. Его совершенно не беспокоило моё скромное происхождение, он искренне интересовался школой и нашей учёбой. Конечно, я разговаривал с ним не так, как со своими родителями, но все равно беседа доставила мне удовольствие.Когда солнце стало краснеть и опускаться за холмы в сторону Ниццы, освещая золотистым пламенем спокойное море, мы перешли на веранду, где подали ужин. Салат из козьего сыра, рыба с восхитительным соусом плюс лучшее белое вино, какое я когда-либо пробовал в жизни, — все это переполнило мои чувства. А тут ещё Доминик. Я ощущал её присутствие рядом всей кожей, но боялся повернуть голову. Наконец она заговорила, обращаясь ко мне:— Вы молчите весь вечер. Почему?— Что? — притворно встрепенулся я. — Что вы сказали?— Вам здесь не нравится?— Ой, что вы… — Я с трудом повернул к ней голову. — Здесь все так… замечательно.Только сейчас я разглядел её. Тонкие черты лица, в углах рта морщинки. Ей, наверное, лет тридцать восемь. Но красавица. Потрясающая красавица. Хотя солнце почти зашло, она продолжала сидеть в тёмных очках, и я не представлял, какие у неё глаза. На полных губах играла улыбка. Тело, поразившее меня днём, теперь было надёжно спрятано под жёлтой накидкой.— Что вы читаете? — Она взяла потрёпанный том «Войны и мира», который я зачем-то принёс к бассейну. — Не скучно?— Когда вчитаешься, нет, — ответил я.— Написано хорошо, но для меня скучно. Я предпочитаю «Анну Каренину». Этот роман могу перечитывать десятки раз.— А я не читал.— Прочтите обязательно. — Она хрипло засмеялась. — Вы удивлены? Ну, тем, что я люблю «Анну Каренину»?— Хм… не знаю.— Полагали, что я обычная глупая фотомодель?— Нет, — ответил я, хотя именно так и считал.— Не отпирайтесь, вы так думали. А я, к вашему сведению, окончила философский факультет Авиньонского университета. А в модели подалась… ну, чтобы заработать. Да так ею и осталась.— Жаль! — выпалил я.— Почему?— Хм… не знаю.— Неужели лучше работать в какой-нибудь страховой компании, перебирать бумажки, или читать лекции туповатым студентам?— Нет. Но разве вы не жалели, хотя бы немного?— Иногда. Не часто. Но я уже привыкла к такой жизни. Полной развлечений. А в вашей жизни, Дэвид, много развлечений?— Да…— Правда?Я глотнул вина и посмотрел на неё.— Вы нарочно меня заводите?— Да. Мне нравится развращать англичан. К сожалению, когда я встретила Тони, он был уже развращён. Похоже, что и сын следует по стопам отца.На противоположном конце стола Мел, кажется, окончательно размякла под напором обаяния отца и сына. Ингрид тоже широко улыбалась, её глаза сияли.— Зря вы так, — произнёс я. — Гая все уважают в школе. Он очень хороший парень.— Жаль только, что красавчик. Даже Абдулатиф заметил.— Абдулатиф… это садовник?— Да. Правда, прелесть? Мне нравится, когда он ходит без рубашки.— А ему, кажется, нравятся мужчины?— Я думаю, Абдулатифу нравится все красивое.Я не знал, как реагировать на её слова.— А вы? — спросила Доминик. — Как у вас с женщинами?— Ну вот, вы опять меня заводите.— Но вы и Гай такие разные. Это видно невооружённым глазом.— Да, мы разные. Жили в одной комнате, так что знаем друг друга. Впрочем, приглашение поехать сюда я получил после того, как первый кандидат отказался.— Да. Тони говорил, что Гай привезёт сына Хельмута Шолленбергера.— Торстена.Доминик поморщилась:— Я терпеть не могу его отца. И сразу отвечу, прежде чем вы спросите, почему: мои фотографии печатались в принадлежащих ему журналах. Причём одежды на мне было меньше, чем следовало. Я только вышла замуж в первый раз, и они тут же опубликовали несколько моих старых фотографий. Нарочно. — Она рассмеялась. — Дело, разумеется, было не во мне, а в Анри.— А кем был Анри?— Политиком. Скучное занятие. Но я влюбилась в его взгляд, такой возбуждающий, такой сексуальный. По крайней мере, первое время. А потом он стал другими.— И вы с ним расстались?Доминик пожала плечами.— Я рассталась с ним, а он со мной.— А затем встретили Тони?— Да. — Она улыбнулась, но грустно.В этот момент Оуэн, не сказавший за весь вечер ни слова, отодвинул тарелку, встал и, шаркая, поплёлся в дом.— Оуэн! — крикнул ему вслед отец. — Может, посидишь ещё с нами?Тот остановился, повернулся и произнёс:— Нет.— Ну тогда спокойной ночи.Оуэн пробормотал что-то неразборчивое и пошёл прочь.— Спокойной ночи, дорогой, — промолвила Доминик.Оуэн не обернулся.— Он такой странный. Уже два дня здесь, но из него слова не вытянешь. На меня смотрит, как на пустое место. Тони тоже не удаётся наладить контакт. Мне кажется, он уже и не пробует.— Они редко встречались с отцом, — промолвил я.— Верно, — согласилась Доминик. — Потому что Робин, их мать, запрещала Тони видеться с детьми. Не разрешила им приехать даже на нашу свадьбу. Я только сегодня познакомилась с Гаем. Не знаю, как Тони удалось уговорить её, чтобы она позволила детям приехать сюда на пару недель. Впрочем, Гай уже взрослый, и никакого разрешения ему не требуется. Сейчас у них с Тони больше общего.Горничная убрала тарелки. Доминик налила вина себе и мне. Посмотрела на противоположный конец стола, где Мел и Ингрид не переставая смеялись шуткам Тони. Гай не отставал. Тони как бы невзначай положил руку на запястье Мел, да там и оставил. А она вроде как не замечала. Гай, кажется, тоже.— Mon Dieu Боже (фр.).
, похоже, мой муж сегодня на боевом коне.Я промолчал.— Сидеть между двумя красивыми молодыми девушками, которые ловят каждое твоё слово… Что ещё нужно для счастья сорокашестилетнему мужчине? Как вы считаете, Дэвид?— Не знаю, — дипломатично ответил я.— Хм. — Доминик откинула назад волосы. — Мигель! Ещё бутылку вина!Наконец настало время расходиться. Я был сильно пьян. Впрочем, как и все остальные, за исключением Ингрид. Мы с Гаем, пошатываясь, двинулись к гостевому коттеджу, находящемуся в двадцати метрах от особняка.Я вошёл, сел на кровать, и комната завертелась. Попытался зафиксировать окно в каком-то одном положении. С большим трудом, но удалось.— Думаю, за неделю управлюсь, — пробурчал Гай, укладываясь в кровать.— С кем, с садовником? Кстати, я узнал, его зовут Абдулатиф.— К чёрту садовника. С Мел, кретин. Хотя мне Ингрид тоже нравится. Уверен, в постели она горячее. Может, с обеими.— Это уж слишком.— Ладно, с Мел. Только не верится, что она до сих пор девственница.— Так говорили в школе.— Да откуда кому знать? Это же вообще никогда не узнаешь, пока, хм… не проверишь.— Наверное, нет.— Но она готова. Готова, готова.— Хорошо, — пробормотал я.Ну почему девушки всегда липнут к таким, как Гай? Почему девушки, вроде Мел и Ингрид, не смеются моим шуткам? Потому что я не чувствую в себе достаточной уверенности, чтобы с ними шутить. Ну что ж, можно ответить и так. А можно иначе: я недостаточно красив. Наверняка были и другие ответы. А вот Мел, Гай, Тони, Доминик, Ингрид и даже садовник Абдулатиф — несомненно красивые люди — используют то, чем наделил их Господь, чтобы привлечь внимание и в конечном счёте соблазнить любого, кого пожелают. Особенно в такую ночь, как сегодняшняя, когда воздух пропитан сексом. А вот мне этого не дано. Остаётся лишь завидовать и мучиться комплексом неполноценности из-за неверия в себя.Я погрузился в сон, который, мне казалось, длился очень долго, а на самом деле около часа. Проснулся от острой необходимости опорожнить желудок, а заодно и мочевой пузырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
, сдобренного лимоном, огурцом и мятой.Ветра почти не было. Солнце уже опустилось низко над мысом Ферра. Слышался гул пчёл в лаванде, ну и, разумеется, рокот моря внизу.— Вот это да, — прошептала Ингрид рядом со мной. Я кивнул:— Действительно красиво.— Я не о природе, а о нём.Я понял, что речь идёт о садовнике, который направлялся со своими инструментами к дому. Молодой, по виду араб, скорее всего откуда-нибудь из Северной Африки. Голый мускулистый торс освещало ласковое солнце. Он встретился взглядом с Гаем и улыбнулся.— Гай, ты пользуешься успехом, — промолвила Ингрид, когда садовник исчез за углом.— При чём здесь я? — буркнул Гай. — Он улыбался всем.— Нет, дружок, он пялил глаза на тебя.Гай помрачнел. Я знал, что его внешность привлекала восхищённые взгляды не только женщин, но и мужчин. Это ему не нравилось.— Чего ты скалишься? — проворчал он.— Ничего, — ответил я, обменявшись взглядом с Ингрид. — Давай лучше выпьем.Пиммз пошёл очень легко. Мы изображали искушённых, но на самом деле почти не знали, что такое алкоголь. И он не преминул оказать своё действие. В разговоре я почти не участвовал, наблюдал, получая удовольствие от приятного шума в голове. Тони смешил девушек. Они хихикали, особенно Мел, на которую он, кажется, произвёл сильное впечатление.Появился брат Гая, Оуэн. Двинулся к нам шаркающей походкой. Слишком крупный для пятнадцатилетнего подростка, с уже хорошо развитой мускулатурой. Большая голова странным образом казалась старше остальных частей тела. И сам он вроде бы чувствовал себя в этом теле неуютно. Нерешительно ходил, сутулился, словно пытаясь уменьшить свои габариты. Разумеется, толку от этого не было. Светло-каштановые волосы были в сальных завитках, на лице много угрей. Одет в футболку с символикой компьютерной фирмы «Эппл» и чёрные спортивные шорты. Внимания на него никто не обратил, кроме меня. Да и я только из вежливости.— Привет, Оуэн.— Привет.— Давно здесь?— Пару дней.— Красиво, правда?— Да, здесь здорово, — пробормотал он и потащился прочь. Вот и весь разговор.Ко мне приблизился Тони с кувшином пиммза.— Хотите ещё?— Не откажусь, сэр.— Дэвид, я же вас предупредил. Ещё раз, и полетите со скалы.— Извините, Тони.Мы выпили.— Хорошая штука, верно?— Пьётся легко.— Да. Мне кажется, это единственный английский напиток, который прижился во Франции. Даже Доминик нравится. — Он посмотрел на Оуэна, который налил себе в бокал кока-колы. — Вы в школе постоянно рядом с Гаем и Оуэном?— Да. Мы с Гаем живём в одной комнате.— И как Оуэн?— Трудно сказать. Думаю, с ним всё в порядке. Приятелей мало, лишь те, кто увлекается компьютерами. Но он доволен. Много времени проводит в компьютерном классе. Читает. Никому не навязывается. И его никто не дразнит и не обижает. За этим следит Гай.— Да. — Тони кивнул. — Гай всегда его опекал. Оуэн воспринял мой развод очень болезненно. Ведь матери он практически не нужен, она следит только за тем, чтобы он был подальше от меня. Ну и внушила ему, будто я самый плохой отец в мире. Так что Гай его единственная опора. А что за инцидент там произошёл во время игры в регби? Вы об этом слышали?— Да, слышал.— Он действительно это сделал?Я напрягся. Трудная тема…— Не знаю, сэр. Извините, я хотел сказать, Тони.— Но что говорят в школе? Считают, что он действительно виноват?Оуэн хорошо играл в регби. Был одним из лучших форвардов в юношеской лиге. Но в начале года случилась неприятность. Во время схватки одному мальчику, из другой школы, кто-то откусил часть уха. Остались следы зубов. Подозрение пало на Оуэна, и на несколько дней его пребывание в школе находилось под вопросом. Однако, поскольку прямых доказательств не было, его не исключили. Но из команды убрали.— Никто не знает, — ответил я.— Оуэн — трудный мальчик, — заметил Тони.— Да, — согласился я.— Как у него с девочками?— У Оуэна? — спросил я.— Ну, это я понимаю. А как Гай?— Всё в порядке. Но он не отличается постоянством.Тони рассмеялся. В уголках ярко-голубых глаз собралось множество морщинок. Он покосился на Мел, которая с восторженным вниманием слушала Гая.— Это его девушка в настоящий момент?— Вероятно.Мы помолчали.— Я рад, что у моего сына хороший вкус. — Тони улыбнулся. — Наша вилла очень романтическое место. Женщины это чувствуют. Надеюсь, Гая не нужно учить, как действовать?— Можете не сомневаться.— А как вы? Вам нравилась школа?К своему удивлению, я начал отвечать Тони довольно подробно. Его совершенно не беспокоило моё скромное происхождение, он искренне интересовался школой и нашей учёбой. Конечно, я разговаривал с ним не так, как со своими родителями, но все равно беседа доставила мне удовольствие.Когда солнце стало краснеть и опускаться за холмы в сторону Ниццы, освещая золотистым пламенем спокойное море, мы перешли на веранду, где подали ужин. Салат из козьего сыра, рыба с восхитительным соусом плюс лучшее белое вино, какое я когда-либо пробовал в жизни, — все это переполнило мои чувства. А тут ещё Доминик. Я ощущал её присутствие рядом всей кожей, но боялся повернуть голову. Наконец она заговорила, обращаясь ко мне:— Вы молчите весь вечер. Почему?— Что? — притворно встрепенулся я. — Что вы сказали?— Вам здесь не нравится?— Ой, что вы… — Я с трудом повернул к ней голову. — Здесь все так… замечательно.Только сейчас я разглядел её. Тонкие черты лица, в углах рта морщинки. Ей, наверное, лет тридцать восемь. Но красавица. Потрясающая красавица. Хотя солнце почти зашло, она продолжала сидеть в тёмных очках, и я не представлял, какие у неё глаза. На полных губах играла улыбка. Тело, поразившее меня днём, теперь было надёжно спрятано под жёлтой накидкой.— Что вы читаете? — Она взяла потрёпанный том «Войны и мира», который я зачем-то принёс к бассейну. — Не скучно?— Когда вчитаешься, нет, — ответил я.— Написано хорошо, но для меня скучно. Я предпочитаю «Анну Каренину». Этот роман могу перечитывать десятки раз.— А я не читал.— Прочтите обязательно. — Она хрипло засмеялась. — Вы удивлены? Ну, тем, что я люблю «Анну Каренину»?— Хм… не знаю.— Полагали, что я обычная глупая фотомодель?— Нет, — ответил я, хотя именно так и считал.— Не отпирайтесь, вы так думали. А я, к вашему сведению, окончила философский факультет Авиньонского университета. А в модели подалась… ну, чтобы заработать. Да так ею и осталась.— Жаль! — выпалил я.— Почему?— Хм… не знаю.— Неужели лучше работать в какой-нибудь страховой компании, перебирать бумажки, или читать лекции туповатым студентам?— Нет. Но разве вы не жалели, хотя бы немного?— Иногда. Не часто. Но я уже привыкла к такой жизни. Полной развлечений. А в вашей жизни, Дэвид, много развлечений?— Да…— Правда?Я глотнул вина и посмотрел на неё.— Вы нарочно меня заводите?— Да. Мне нравится развращать англичан. К сожалению, когда я встретила Тони, он был уже развращён. Похоже, что и сын следует по стопам отца.На противоположном конце стола Мел, кажется, окончательно размякла под напором обаяния отца и сына. Ингрид тоже широко улыбалась, её глаза сияли.— Зря вы так, — произнёс я. — Гая все уважают в школе. Он очень хороший парень.— Жаль только, что красавчик. Даже Абдулатиф заметил.— Абдулатиф… это садовник?— Да. Правда, прелесть? Мне нравится, когда он ходит без рубашки.— А ему, кажется, нравятся мужчины?— Я думаю, Абдулатифу нравится все красивое.Я не знал, как реагировать на её слова.— А вы? — спросила Доминик. — Как у вас с женщинами?— Ну вот, вы опять меня заводите.— Но вы и Гай такие разные. Это видно невооружённым глазом.— Да, мы разные. Жили в одной комнате, так что знаем друг друга. Впрочем, приглашение поехать сюда я получил после того, как первый кандидат отказался.— Да. Тони говорил, что Гай привезёт сына Хельмута Шолленбергера.— Торстена.Доминик поморщилась:— Я терпеть не могу его отца. И сразу отвечу, прежде чем вы спросите, почему: мои фотографии печатались в принадлежащих ему журналах. Причём одежды на мне было меньше, чем следовало. Я только вышла замуж в первый раз, и они тут же опубликовали несколько моих старых фотографий. Нарочно. — Она рассмеялась. — Дело, разумеется, было не во мне, а в Анри.— А кем был Анри?— Политиком. Скучное занятие. Но я влюбилась в его взгляд, такой возбуждающий, такой сексуальный. По крайней мере, первое время. А потом он стал другими.— И вы с ним расстались?Доминик пожала плечами.— Я рассталась с ним, а он со мной.— А затем встретили Тони?— Да. — Она улыбнулась, но грустно.В этот момент Оуэн, не сказавший за весь вечер ни слова, отодвинул тарелку, встал и, шаркая, поплёлся в дом.— Оуэн! — крикнул ему вслед отец. — Может, посидишь ещё с нами?Тот остановился, повернулся и произнёс:— Нет.— Ну тогда спокойной ночи.Оуэн пробормотал что-то неразборчивое и пошёл прочь.— Спокойной ночи, дорогой, — промолвила Доминик.Оуэн не обернулся.— Он такой странный. Уже два дня здесь, но из него слова не вытянешь. На меня смотрит, как на пустое место. Тони тоже не удаётся наладить контакт. Мне кажется, он уже и не пробует.— Они редко встречались с отцом, — промолвил я.— Верно, — согласилась Доминик. — Потому что Робин, их мать, запрещала Тони видеться с детьми. Не разрешила им приехать даже на нашу свадьбу. Я только сегодня познакомилась с Гаем. Не знаю, как Тони удалось уговорить её, чтобы она позволила детям приехать сюда на пару недель. Впрочем, Гай уже взрослый, и никакого разрешения ему не требуется. Сейчас у них с Тони больше общего.Горничная убрала тарелки. Доминик налила вина себе и мне. Посмотрела на противоположный конец стола, где Мел и Ингрид не переставая смеялись шуткам Тони. Гай не отставал. Тони как бы невзначай положил руку на запястье Мел, да там и оставил. А она вроде как не замечала. Гай, кажется, тоже.— Mon Dieu Боже (фр.).
, похоже, мой муж сегодня на боевом коне.Я промолчал.— Сидеть между двумя красивыми молодыми девушками, которые ловят каждое твоё слово… Что ещё нужно для счастья сорокашестилетнему мужчине? Как вы считаете, Дэвид?— Не знаю, — дипломатично ответил я.— Хм. — Доминик откинула назад волосы. — Мигель! Ещё бутылку вина!Наконец настало время расходиться. Я был сильно пьян. Впрочем, как и все остальные, за исключением Ингрид. Мы с Гаем, пошатываясь, двинулись к гостевому коттеджу, находящемуся в двадцати метрах от особняка.Я вошёл, сел на кровать, и комната завертелась. Попытался зафиксировать окно в каком-то одном положении. С большим трудом, но удалось.— Думаю, за неделю управлюсь, — пробурчал Гай, укладываясь в кровать.— С кем, с садовником? Кстати, я узнал, его зовут Абдулатиф.— К чёрту садовника. С Мел, кретин. Хотя мне Ингрид тоже нравится. Уверен, в постели она горячее. Может, с обеими.— Это уж слишком.— Ладно, с Мел. Только не верится, что она до сих пор девственница.— Так говорили в школе.— Да откуда кому знать? Это же вообще никогда не узнаешь, пока, хм… не проверишь.— Наверное, нет.— Но она готова. Готова, готова.— Хорошо, — пробормотал я.Ну почему девушки всегда липнут к таким, как Гай? Почему девушки, вроде Мел и Ингрид, не смеются моим шуткам? Потому что я не чувствую в себе достаточной уверенности, чтобы с ними шутить. Ну что ж, можно ответить и так. А можно иначе: я недостаточно красив. Наверняка были и другие ответы. А вот Мел, Гай, Тони, Доминик, Ингрид и даже садовник Абдулатиф — несомненно красивые люди — используют то, чем наделил их Господь, чтобы привлечь внимание и в конечном счёте соблазнить любого, кого пожелают. Особенно в такую ночь, как сегодняшняя, когда воздух пропитан сексом. А вот мне этого не дано. Остаётся лишь завидовать и мучиться комплексом неполноценности из-за неверия в себя.Я погрузился в сон, который, мне казалось, длился очень долго, а на самом деле около часа. Проснулся от острой необходимости опорожнить желудок, а заодно и мочевой пузырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37