Его составили в фирме, занимающейся шоу-бизнесом. Знакомые Гая с актёрских времён. Я не уверен, что там все правильно.— Хорошо. Передай мне соглашение завтра по факсу, и я пришлю свои замечания. Совершенно бесплатно. Вот моя карточка.Я дал ей свою.— Удивительно, что мы встретились. Перед этим я столкнулся со старым приятелем с университетских времён.— Ничего удивительного, — заметила Мел. — Интернет-бизнесом занимаются сейчас много наших ровесников. Наверняка в этом зале бродят ещё твои знакомые.Она поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть кого-то в толпе.— Вот. Засекла своего клиента. Пока. Побеседуем завтра.Через мгновение её и след простыл. Я попытался поработать в зале полчаса. Безуспешно. Попался лишь один венчурный инвестор, но пробиться к нему не представилось возможности. Пора завязывать. Я вышел на вечернюю прохладу с муторным ощущением на душе. Оказывается, организацией сайта занимаемся не только мы с Гаем. В интернет-бизнес ринулась множество людей. Молодых, энергичных, необыкновенно пробивных. Они ищут инвесторов. И находят. В этом всё дело. До сих пор об интернет-революции я читал в прессе, а сейчас увидел воочию, что это такое. Увиденное настораживало. Особенно банковского служащего, который продолжал жить во мне. С по-настоящему интересными идеями здесь были всего два-три человека. Как та блондинка, с которой я немного поболтал. Она очень толково рассказала о своём плане продавать в Интернете дешёвые горящие билеты. Но большинство носились с чепухой. И, что самое ужасное, эту чепуху финансировали. Долго подобное безобразие продолжаться не могло.Последние несколько недель я чувствовал себя настоящим предпринимателем, занимающимся новой технологией. Теперь во мне проснулся бухгалтер-аудитор. Неужели меня угораздило влезть в гиблое дело? 13 Июль 1987 года, Лазурный берег, Франция Гай непонимающе уставился на отца.— Умерла? Доминик?— Да.— Как?Тони вздохнул. Потёр глаза.— Передозировка наркотиков.— Наркотиков?.. Боже!— Приехала полиция. Они хотят допросить всех, поэтому я вас и поднял.Мы начали нехотя одеваться. У меня в голове бешено мелькали мысли: она умерла… Доминик… самоубийство… или нет, наркотики… полиция… расследование…Я поплёлся вслед за Гаем через сад, с ужасом осознавая, что скоро всё раскроется. Все.Светало. Я посмотрел на балкон, где вчера мы занимались с Доминик любовью. В её спальне горел свет, кружились тени, прерывисто потрескивали фотовспышки. Слышны были шаги, голоса, кто-то отдавал распоряжения, во двор быстро въехал автомобиль.Мы вошли в гостиную, где сидели Ингрид, Мел, Оуэн, Мигель и две горничных. Все, кроме Оуэна, не скрывали потрясения. Мел плакала. Неподалёку два жандарма наблюдали за нами с ленивым безразличием. Роскошная гостиная, украшенная яркими абстрактными картинами и скульптурами, с полом, покрытым дорогим изысканным ковром, была предназначена для утончённого отдыха, а вовсе не ожидания полицейского допроса. Я снова спросил себя: как я здесь оказался?— С вами скоро побеседуют, — уныло проговорил Тони. — Беспокоиться не о чём, это простая формальность. — Было видно, что он очень устал. И от него изрядно попахивало алкоголем после вчерашнего.— Папа, кто первый узнал о её смерти? — спросил Гай.— Я. — Тони повернулся к сыну. — Час назад заглянул в спальню. Она в постели, не дышит. Рядом на столике шприц. Героин.Значит, Доминик кололась героином, вот почему у неё были такие странные глаза. И пятно на внутренней стороне предплечья, чтобы скрыть следы инъекций.Наркоманка. Я занимался сексом с наркоманкой, которая сейчас мертва. Что я скажу полиции?Разумеется, первой мыслью было соврать. Во всяком случае, не упоминать о сексе. Но после недолгих размышлений я пришёл к выводу, что так не получится. Я не сделал ничего противозаконного, а начав лгать, напротив, нарушу закон. И меня разоблачат. Для этого у них много способов. Да и сам Тони может рассказать. Я и в лучшие-то времена складно врать не умел… Толковый полицейский расколет меня моментально.Дверь открылась, появились два детектива. Один подозвал Тони. Они побеседовали несколько минут напряжённым шёпотом. Тони с тревогой покосился на нас. Сообщение детектива его шокировало.Детектив — высокий, плотный, в мешковатых брюках и двубортном пиджаке — выглядел одновременно усталым и насторожённым.Он заговорил с нами на правильном английском, но с сильным акцентом:— Моя фамилия Совиль. Инспектор Совиль. Вынужден проинформировать, что, по нашему мнению, здесь произошло убийство. Через несколько минут вас станут допрашивать по очереди. Всем надлежит находиться в пределах усадьбы. От спальни, где совершено преступление, прошу держаться подальше. Все поняли?Мы закивали. Убийство. Неудивительно, что Тони так потрясён. Совиль перебросился несколькими фразами с помощниками и исчез в столовой. Через минуту вызвал туда Тони. Другой детектив отвёл Ингрид в дальний угол гостиной и начал беседу.Допрос Тони длился очень долго. Он вышел бледный, перебросился парой фраз с Гаем и исчез.— Что он сказал? — спросил я.— Они считают, что Доминик задушили подушкой. Она действительно приняла героин, но, по их мнению, передозировки не было. Окончательно прояснится после вскрытия. Папа на подозрении. Он отправился звонить Патрику Хойлу.Гай подавленно замолчал. Конечно, есть повод для расстройства. Мало того, что убита жена отца, так и самого отца подозревают в совершении преступления.Появились ещё полицейские. Я видел, как они неторопливо шагают через сад, поднимаются по лестнице. Мы вышли в холл посмотреть, как выносят тело Доминик. Под накидкой легко угадывались знакомые очертания. Меня прошиб озноб. Я глянул на Гая, на нём лица не было. Ингрид негромко охнула, а Мел снова заплакала. Я обнял её за плечи. Для неё последние два дня выдались особенно тяжёлыми.Потом Совиль вызвал Мел в столовую. Она вытерла глаза, попыталась взять себя в руки, но выглядела испуганной. Я понял, что она мучается, следует ли сообщать об интимных отношениях с Тони. У неё, как и у меня, выбора не было, и я надеялся, что она это понимает. Остальные детективы вызывали свидетелей, одного за другим. Я ждал, когда придёт моя очередь. Волновался. Хотелось, чтобы все завершилось. Мы сидели молча, пили одну чашку кофе за другой. Ингрид дождалась, когда закончили допрашивать Мел, и увела её к ним в комнату. Гай очень нервничал, а Оуэн безучастно смотрел перед собой, как в очереди на медосмотр. Меня вызвали после Гая. Совиль находился рядом с помощником, который вёл протокол. Он сделал жест, предлагая мне сесть.— Ваши имя и фамилия?— Дэвид Лейн, — прошептал я.— Comment? Как? (фр.)

Я повторил более уверенно. Боже, он лишь спросил имя и фамилию, а у меня уже вспотели ладони. То ли ещё будет?..— Сколько вам лет?— Восемнадцать.— Вы друг Гая Джордана? — Он произнёс не «Гай», а «Ги», как Доминик.— Да. Мы вместе учились в школе.— Когда вы приехали во Францию?— Два дня назад.— Так-так. — Инспектор замолчал и откинулся на спинку стула. Стул заскрипел. На мгновение я забеспокоился, что Совиль его сломает. — Дэвид!— Да?Инспектор резко подался вперёд.— Где вы были вчера примерно в час дня?Во рту у меня пересохло. Он знал. Этот сукин сын все знал. Придётся рассказать.— Так где же?Инспектор Совиль был крупный мужчина и, наклонившись вперёд, казался ещё крупнее.— Я был, хм… с миссис Джордан.Губы Совиля чуть дёрнулись. Он обменялся взглядом с помощником.— И чем вы с ней занимались, Дэвид?— Я был… э… э… мы были… — начал я, пытаясь как-то извернуться.— Продолжайте, продолжайте, я слушаю.— Мы занимались сексом.— Ах вот оно что. — Инспектор торжествующе улыбнулся. — Расскажите поподробнее.И я сообщил ему обо всём, медленно, по-английски. О том, как случайно ночью стал свидетелем ссоры Тони и Доминик, о моих подозрениях насчёт Тони и Мел и о том, почему Доминик решила соблазнить меня.— А этой ночью вы что-нибудь видели или слышали?— Нет. Я рано лёг спать. Примерно в десять. Долго не мог заснуть, наверное, часа два. А потом спал, пока нас не разбудил мистер Джордан.— А Гай?— Он лёг спать одновременно со мной.— Вы не слышали, может, он вставал ночью?— Нет.— А какие-нибудь шумы снаружи?— Ничего не слышал, пока не пришёл мистер Джордан.— Понимаю. — Совиль замолчал, испытующе глядя на меня. Видимо, обдумывал следующий вопрос. — А вчера, когда вы были с мадам Джордан, вам не показалось, что она намеревается покончить с собой?— Нет. Миссис Джордан была в хорошем настроении, даже возбуждена. Думаю, она радовалась, что отомстила мужу.— А вы? Как вы отнеслись к тому, что вами так манипулировали?— Меня это задело за живое. Я разозлился. — Опомнившись через мгновение, я поспешно добавил: — Но не настолько, чтобы убивать её.Инспектор устало махнул рукой.— А Гай Джордан? Что он говорил о жене отца?Я молчал, пытаясь придумать какой-нибудь обтекаемый ответ. Не хотелось, чтобы у друга возникли неприятности с полицией.— Просто честно ответьте на вопрос, — потребовал Совиль.Я повиновался.— Гай впервые увидел Доминик на этой неделе, но заочно она ему не нравилась. Он называл её шлюхой и уличной девкой.— Понимаю. Согласитесь, не очень лестные замечания о жене отца.— Да, — сказал я. — Но знаком он с ней не был. Замечания связаны с его представлениями о миссис Джордан.Инспектор усмехнулся:— Да вы просто философ. Ладно. А его младший брат Оуэн?— Мнение Оуэна не только о жене отца, но и о чём угодно никому не известно.Совиль поднял брови и снова откинулся на спинку стула.— Спасибо за сотрудничество, Дэвид. Вам придётся задержаться здесь до окончания расследования.Моё сердце упало. Я мечтал поскорее уехать. Тони обещал отвезти меня сегодня в аэропорт.— А сколько оно продлится?— Дня два-три, — ответил инспектор. — Может, больше.— Но мистер Джордан о нашем разговоре не узнает?— К сожалению, мне придётся ему рассказать. Но он уже всё знает, не сомневайтесь. — Совиль подмигнул мне с улыбкой. — Au revoir До свидания (фр.).

.В дверях я столкнулся с Патриком Хойлом, который протиснулся мимо, прижав меня своим огромным животом к косяку, и быстро заговорил с Совилем по-французски.Я пошёл искать Гая. Он сидел, прислонившись к оливе, рядом со сторожевой башней, уткнувшись лицом в колени. Сзади в зарослях лаванды жужжали пчёлы. Очевидно, здесь отец Гая и соблазнил Мел.— Гай!Он поднял голову. Никогда прежде я не видел его таким. Каменное лицо, бледный, голубые глаза, холодные как лёд.— Слушаю тебя, Лейн.— Мне хочется… в общем, извини…— Извинить? За что?— Ну… насчёт Доминик.— А что Доминик? Что ты перепихнулся с ней? Tpaxнул жену моего отца, а теперь извиняешься? Зачем мне нужны твои извинения?— Мне очень жаль, что так получилось.— Ничего тебе не жаль. Небось наслаждался каждой секундой. Вообразил себя настоящим самцом? Это ведь почище, чем пощупать грудь у девчонки на школьной дискотеке. Да и то сомневаюсь, что тебе удавалось подобное.— Ты узнал от инспектора? — спросил я, стараясь не обращать внимания на его злобные выпады.— Он пытался кое-что выяснить у меня. Но глаза на все раскрыл мне папа. И насчёт тебя, и насчёт Мел. — Он не сводил с меня взгляда. — Ты об этом знал?— Догадывался.— Ах, догадывался! Чёрт возьми, что же здесь происходит? Отец трахает мою подружку, друг трахает его жену, а я понятия не имею. Тебе известно, где находился мой добродетельный отец, когда его жену задушили подушкой?— Нет.— В Ницце, в одном клубе. Короче, в борделе. Вот почему он узнал о смерти жены лишь в три часа ночи.— Гай, мне действительно очень досадно. Если я могу что-либо сделать…— Ладно. Зря я пригласил тебя сюда, Лейн. Это не твой мир. Ты ведь вылез из глуши. Отправляйся назад в свой убогий домишко, откуда выполз, и оставь меня в покое. Понял?Его глаза горели откровенной ненавистью.— Понял, — ответил я и ушёл. * * * Скрывшись в гостевом коттедже, я пытался осознать происшедшее за последние двое суток, но не сумел. Ощущать смерть так близко мне ещё не доводилось. Мою знакомую убили вскоре после того, как мы занимались любовью. Но можно ли назвать Доминик знакомой? Что я о ней знал? Почти ничего. Как личность, она навсегда останется для меня загадкой. Ненадолго прикоснулся к восхитительному телу, теперь лишённому жизни. Боже, какой ужас! И моей дружбе с Гаем, похоже, пришёл конец. Он меня возненавидел. За что? В чём я перед ним провинился? И уж тем более перед его отцом…Я раскрыл «Войну и мир» и углубился в чтение, стараясь спрятаться в заснеженной, захваченной Наполеоном России, которая в данный момент казалась много уютнее, чем Франция конца двадцатого века.Часа через три в животе заурчало от голода. Рано утром я съел лишь круассан. Мне было восемнадцать, в этом возрасте постоянно хочется есть. Презрев риск встретиться с Гаем или Тони, я решил отправиться на поиски пищи и вышел в сад. Здесь жару смягчал приятный морской ветерок. На веранде никого, но из дома доносился стук тарелок.Я вошёл. В столовой накрыт стол. Холодное мясо, салат, сыр, хлеб. У двери стояла Мел, прислушиваясь. Я остановился сзади. В комнате тихо разговаривали Гай и Патрик Хойл. Мне удалось расслышать реплику Хойла:— Значит, Абдулатиф? Понятно.Гай что-то ответил. В этот момент Мел заметила меня, покраснела и шагнула в столовую. Я последовал за ней. Гай бросил на нас хмурый взгляд. Хойл кашлянул и кивнул мне. Потом они вышли.Я набросился на еду. Мел рядом клевала что-то потихоньку. Слегка насытившись, я посмотрел на неё.— О чём это они беседовали?Она покосилась на меня и опустила голову. В дверях появилась Ингрид.— Вот вы где!.. Отлично, а то я умираю от голода…— Давай присоединяйся, — предложил я.Мы продолжили трапезу втроём.— Полиция ещё здесь? — спросил я, просто чтобы что-нибудь сказать. — В саду никого не видно.— Они прочёсывали усадьбу все утро, — сообщила Ингрид. — Может, закончили или сделали перерыв на обед.— Тони видела?— Он сидит с каким-то французом. Наверное, Патрик Хойл привёз ему адвоката.— Но ведь Хойл сам адвокат.— По бизнесу. А этот по уголовным делами. Большая разница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37