И никаких возражений!– Ты обещал отвести меня к священной земле саскуэханноков! – напомнила Шеннон.– Я привяжу тебя к кровати, – спокойно предупредил Джон.Все начинается сначала? Шеннон улыбнулась, успокоенная его непринужденной шуткой. Они стали друзьями, даже больше, чем друзьями. Вдруг ей показалось важным, что они устояли перед искушением. Им были необходимы общество и советы друг друга. И все же, глядя вслед выходящему из воды Джону, нагому, с блестящей от воды кожей, Шеннон почувствовала, как ее снова охватывает страсть. В неловком молчании она опустила глаза. * * * – Мне действительно лежать в постели весь день?– Да.– Ты мне расскажешь еще о чем-нибудь?– Нет. У меня домашние дела.Улыбка осветила лицо Шеннон. Она вспомнила, как Джон заставил ее надеть свою хлопчатобумажную рубашку, чтобы постирать ее грязные джинсы и мятую футболку. Джон строго потребовал «эту штуковину», и Шеннон, смеясь, отдала ему лифчик. Несмотря на заросшее лицо и угрожающий вид, он нравился Шеннон. Белье постирано и развешено во дворе, а Джон подает ей травяной чай.– Какой же ты домовитый, Джон, – поддразнила его Шеннон.– Спи, Шеннон.– Расскажи что-нибудь, Джон. Пожалуйста.– Хорошо, – он сел на краешек кровати и пристально посмотрел на нее. – Что ваше величество хочет услышать?Шеннон сдержалась и не спросила о сестре Кахнаваки. Когда Джон впервые увидел ее? Когда они полюбили друг друга? Как она выглядит? Наверное, более нежная и женственная копия гордого воина? И решила задать нейтральный вопрос.– Лучше я спрошу тебя о кое-чем серьезном. Хорошо?– Спрашивай.– Ты боишься разжигать костер на священной земле?– Боюсь? – Джон пожал плечами, недоумевая, как можно спрашивать об этом. – Только глупец может решиться на такое. Саскуэханноки жестоко пытают за надругательство над умершими.– А если саскуэханноки далеко отсюда на каком-нибудь сборище племен? Если ты будешь знать, что никто и никогда не узнает об этом? Ты разожжешь костер?– Никогда.– Даже если ты сильно замерз?– Я никогда не стану разжигать костер на священной земле.– Я была уверена, что ты так ответишь. Скажи, почему? Ты же не веришь в Великий Дух? Ну, ты не считаешь, что он… ну, Бог. Так ведь? – Шеннон в волнении приподнялась.– Лежи спокойно. Я скажу тебе, что я думаю. Я уважаю обычаи людей, поклоняющихся кому-то или чему-то, к чему они относятся с уважением и любовью, – Джон задумался, как бы подбирая более точные слова. – Мне кажется, это преклонение перед Всемогуществом Природы, Культ Всемогущества. Мне нравится этот обычай, и я уважаю его.Шеннон растрогала бесхитростная философия Джона.– Когда я разжигала костер, я не знала, что это священная земля саскуэхонноков. – Глаза Шеннон расширились. Она придвинулась поближе к Джону. – А вдруг я действительно сумасшедшая?– От этого ты становишься еще очаровательнее. Я уже говорил тебе.Шеннон вспыхнула от удовольствия.– Спасибо, Джон. Думаю, ты прав. Сегодня мне следует отдохнуть, – она поцеловала Джона. – Я очень рада, что встретила тебя. Я тебя никогда не забуду.– Звучит, как прощание. Ты же не собираешься уходить домой сегодня. Шеннон? Ты просто ложишься спать. Когда ты проспишься, я буду рядом. ГЛАВА 7 Проснувшись, Шеннон уловила аромат свежеиспеченного кукурузного хлеба. В ногах кровати лежала аккуратно сложенная чистая одежда. Джон Катлер тихо ходил по комнате, накрывая на стол к ужину. Он был в хлопчатобумажной рубашке и обтягивающих кожаных штанах. Шеннон из-под полуопущенных век долго любовалась его длинными сильными ногами, широкой грудью и узкими бедрами. Да, сестра Кахнаваки – самая счастливая женщина на свете.Шеннон поморщилась от охватившей ее ревности и велела себе думать только о собственном будущем. Хотя и не лишенный недостатков, XX век был ее домом. Ей необходимо вернуться туда и начать новую жизнь. Может быть, со временем ей посчастливится встретить рослого, стройного, бородатого героя, который громко смеется и любит пофилософствовать.– Джон.– Наконец-то, ты проснулась, – улыбаясь, Джон стремительно подошел к кровати. – Я уж подумал, ты проспишь до утра.– Пропустить такой изумительный ужин? Ни за что!Она решила, что ей надеть: джинсы и футболку или остаться в рубашке Джона. Рубашка – мягкая, теплая, удобная – была велика Шеннон. Она напоминала самое модное мини-платье XX века. Шеннон вскочила с постели, неловко одернула рубашку и поспешила к столу. Глаза Джона весело смеялись, наблюдая, как поспешно она садится на скамью у стола.– Проголодалась?– Ужасно, – Шеннон торопливо схватила кусок хлеба и миску аппетитного супа из дикого лука, глубоко вздохнула и сказала: – Джон сделай мне одолжение.– С удовольствием.– О? – ее сердце согрела блеснувшее в его глазах чувство симпатии. – Мне нужна твоя помощь… Будь моим переводчиком в разговоре… с Кахнаваки.– Понятно. Уж не собираешься ли ты попросить его руки?– Вряд ли. Перестань дразнить меня. Я говорю серьезно.– Хорошо, я буду твоим переводчиком. А теперь ешь.– Обещаешь?– Конечно, обещаю.– Обещай, что ты точно переведешь Кахнаваки все, что я скажу. Слово в слово. Неважно, насколько безумной тебе покажется моя речь!– Ешь.– Джон, прошу тебя!– Я дал тебе слово, не так ли? – проворчал он. – Ты – единственная женщина в мире, кто после шестичасового сна просыпается еще более безумной, чем перед сном.– Очень смешно. Кажется, ты скучал без меня, ворчун.Джон неохотно улыбнулся.– О чем речь, Шеннон? Какую чепуху я должен перевести Кахнаваки?– Я подожду, пока мы не доберемся до деревни. Там и скажу.– Лучше я узнаю это сейчас, чтобы ко всему быть готовым. Я хозяин этого дома, поэтому скажи сейчас, и перестань морочить мне голову.– Ты не можешь передумать. Ты обещал перевести, что скажу. Не так ли?– Шеннон…– Хорошо, хорошо. Слушай внимательно и не перебивай. Окей?– Слушаю тебя.– Помнишь, днем ты сказал мне, что уверен в том, что мне известно о запрещении разжигать костер на священной земле саскуэханноков?– Да, я знал это. Увы, если будешь спорить с женщиной, заплатишь за это, – Джон нежно погладил руку Шеннон. – Извини. Мне не следовало этого говорить… А теперь. Давай поужинаем спокойно!– Прекрати! Я говорю серьезно. Ты не обидел меня своими словами. Напротив, они заставили меня задуматься. В известном смысле, ты прав. Объясню, почему. – Шеннон нетерпеливо наклонилась вперед. – Когда мне было восемь лет, мой брат Филипп и я пришли на священную землю. Угадай, для чего?– Не знаю.– О’кей. Я расскажу тебе. Мы пришли, чтобы развеять пепел моего отца. Понимаешь, когда он умер, его кремировали. Вместо того чтобы похоронить его, мы развеяли его пепел. И эта земля стала священной для нас. Мы не знали, что она священна для саскуэханноков. – Она тихо добавила скорее для себя, чем для него: – Они даже не существовали тогда.– Ты много болтаешь.– Дело в том, что я знала, что земля священна. Но я ничего не знала о кострах… до той ночи. Потому что той ночью, – голос Шеннон дрожал от волнения, – когда я была маленькой девочкой, которая никогда не слышала о саскуэханноках, я разожгла костер на этой земле и увидела Великий Дух.– И ты думаешь, я буду переводить Кахнаваки этот бред?– Ты обещал! – Шеннон вскочила и с силой ударила по столу кулаком. – Я настаиваю на этом, Джон Катлер! Ты обещал! И что глупого в моих словах? Ты говорил, у Кахнаваки бывают видения. У меня тоже, не «бред», а «видения»!– Сядь и успокойся, – Джон устало потер глаза. – Рассказывай дальше. Великий Дух говорил с тобой?– Нет. Он просто смотрел на меня. Его злой взгляд испугал меня. Невозможно описать, в какой он был ярости. Тогда я не связала его появление с костром, по крайней мере, сознательно… Я не была на этом месте много лет, но… Однажды я приехала туда, и разожгла еще один костер. Понимаешь? Все было, как ты и говорил! То ли я испытывала себя, то ли искушала судьбу… Я виновна, хотя и не из-за неуважения к священной земле.– Ты виновна?– Да, виновна.– Но ты сожалеешь о своем поступке?– Да, конечно!– Тогда, – голос у Джона стал торжественный, – я прощаю тебя.Шеннон пристально смотрела на Джона. Она поняла, что он подшучивает над ней. И Джон, не выдержав, громко расхохотался.– Ты настоящий мучитель, Джон Катлер. Ты знаешь об этом? – Джон почувствовал угрызения совести.Обиженная, Шеннон вышла из-за стола.– Идем, Герцогиня, погуляем.– Если ты встретишься с духами, передай им мой привет.«Ничтожество!» – сердито подумала Шеннон.Во время сна она как будто пришла к решению своей задачи. Она оскорбила умерших саскуэханноков. Ее перенесли в XVII век, чтобы она понесла наказание. Не было смысла возвращаться на священную землю для пустых извинений. Ей необходимо искупить свою вину. Шеннон хотела, чтобы Кахнаваки наказал ее, и была к этому готова.– Но не ты, Джон Катлер. Лучше бы тебе не смеяться до моего исчезновения. – Она торопливо добежала до туалета, сопровождаемая борзой, и снова поспешила в хижину.– Ты злишься? – Джон широко улыбался. – Я больше не буду смеяться.– Ты сдержишь слово?– Конечно. Кахнаваки считает тебя сумасшедшей. Твой рассказ подтвердит, что он прав. Никакого вреда от этого не будет. Обещаю переводить каждое слово твоего бреда.– Ты должен передать Кахнаваки нечто очень важное.– К твоим услугам.– Ты должен сказать ему, что я заслуживаю наказания так же, как он наказал бы любого другого, оскорбившего священную землю его предков. Вот и все. А теперь – спокойной ночи, Джон.Даже с закрытыми глазами Шеннон чувствовала, как Джон навис над ней. Неохотно она приоткрыла один глаз и нервно улыбнулась. Косматая борода Джона угрожающе встопорщилась.– В чем дело, Джон?– Я хочу, чтобы ты освободила меня от данного слова.– Нет! – Шеннон перевернулась на живот, задыхаясь от смятения.Джон грубо перевернул ее на спину.– Джон…– Ты испытываешь мое терпение! Я не стану передавать твои слова Кахнаваки. Временами он бывает крайне фанатичен, Шеннон. Ты же его совсем не знаешь. Вдруг он решит наказать тебя, если поверит, что ты дважды разжигала костер.– Я не попаду домой, пока он не накажет меня. Великий Дух заставляет меня говорить… вздор, пока я не искуплю свою вину.– Замолчи!– Что?– Ты слышала, что я сказал. Не желаю больше слушать твой бред. Я хочу, чтобы ты освободила меня от моего обещания. Немедленно!Шеннон упорно молчала. Тогда Джон начал ее нерешительно упрашивать.– Не стоит ссориться, Шеннон. Тебе скоро станет лучше… ты скоро выздоровеешь, вернешься к родным… и я… Всегда с удовольствием буду вспоминать это время. Ты самая прекрасная женщина.– У меня плохое настроение, Джон, – она демонстративно зевнула. – Как ты любишь повторять, я нуждаюсь во сне. И если мы собираемся идти завтра в деревню саскуэханноков, тебе тоже следовало бы отдохнуть, – Шеннон снова перевернулась на живот и приготовилась к очередной атаке.Но Джон молчал. Слышался только шорох сбрасываемой одежды. Несомненно, он, как всегда, раздевается догола. Шеннон едва не застонала вслух, сознавая исходящую от него опасность.Джон лег рядом, стал играть длинными золотистыми волосами.– Разве ты не будешь заплетать косу на ночь? – прошептал он. – Я бы помог тебе.– Сегодня не буду. Не будь упрямцем, Джон.Он понимающе фыркнул.– На оскорбление обижаешься только один раз. Сейчас я нахожу его милым, даже кокетливым. – Теплое дыхание Джона щекотало ее шею, действуя на Шеннон возбуждающе. – Мне нужно поговорить с тобой, Шеннон.Она понимала, что Джон заигрывает с ней, чтобы добиться своего. Тело Шеннон, против ее воли, отзывалось на ласку. «Было бы оскорбительно, – подумала Шеннон, – позволить ему овладеть ею без любви, только чтобы утолить желание». Кровь быстрее побежала по жилам, тело Шеннон затрепетало… У нее не было выбора, и она прошептала:– Спи сегодня на полу. Я освобожу тебя от этого проклятого обещания. Джон снова фыркнул, шлепнул Шеннон по ягодицам и легко спрыгнул с кровати. Шеннон проклинала Джона за то, что послушал ее, проклинала себя за принятые меры и, наконец, уснула беспокойным сном. Завтра она увидит Кахнаваки и найдет способ поговорить с ним, пусть даже только для того, чтобы досадить бородатому хозяину. * * * Воздух этим апрельским утром был свежим и бодрящим. Просыпался лес; громко щебетали птицы. Хижина Джона Катлера купалась в солнечном свете. Этот уголок природы можно было бы назвать райским, если бы не неприятные воспоминания о вчерашнем вечере.– Нельзя все время злиться, мисси.– Отстань!Джон терпеливо улыбнулся, затягивая шнуровку кожаных штанов.– Обычно я держу свое слово и горжусь этим. Но вчера ты потребовала слишком многого. Просить Кахнаваки наказать тебя? – Он наклонился к Шеннон и прошептал: – Я здесь, чтобы заботиться о тебе. Как я могу безучастно взирать на то, как тебя будут наказывать?– Будь добр, убери свою ужасную бороду от моего лица, – Шеннон фыркнула и отошла в сторону. – Она царапается.– Тебе не нравится моя борода?– Я горжусь своей честностью, и потому признаюсь: нет, не нравится.Посмеиваясь, Джон наблюдал, как Шеннон расчесывает золотистые волосы.– Мне помнится, в день нашей встречи, когда ты упрашивала брата Кахнаваки не оставлять тебя со мной, тебя передернуло от прикосновения к моей бороде.– Это правда?– Но вчера на пруду она тебе не была противна, – самодовольно заметил он.Шеннон втиснулась в чистые джинсы.– Ты не целовал меня вчера, – достав из сумки пудреницу, она неодобрительно посмотрела на выражение своего лица. Было заметно, что воспоминания о том, как он прикасался к ней вчера, взволновали ее. – Не обижайся, Джон, но ты – не мой мужчина. Именно это я и хотела сказать бравому воину в тот день. Он действительно брат Кахнаваки? Красивый юноша.– Ты прикоснулась к его лицу, – Джон задумчиво кивнул. – Потом к своему…– Чтобы показать ему, что похожи он и я, а не ты и я, но, – Шеннон вздрогнула от неожиданной досады, – кажется, они так не считают.– Похожа? – Глаза Джона сузились. – И это все? Черт возьми! Как это я не понял раньше?Шеннон не успела ничего сказать, как он вылетел за дверь, оставив ее в полном недоумении. Его чувства не были задеты, она достаточно хорошо его знала, чтобы понять это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38