Но сейчас она в замешательстве. Боюсь, в этом случае я поступала неправильно.Шеннон перевела дух.– Элейн, вы знакомы с Гастоном?– Да, – в глазах матери зажегся зловещий огонек. – Он заигрывал со мной. С женщиной, которая старше него в два раза.Шеннон нахмурилась.– Мередит при этом присутствовала?– Присутствовала, но не замечала. Дело в том, что молодой человек флиртует с каждой женщиной, которую он видит. Это безобидный недостаток. Но говорят, что у него роман более чем с одной женщиной.«Ничего себе, – подумала Шеннон. – Что можно ответить на это?» А вслух спросила:– Слухи?Элейн прикусила губку, явно смущенная.– Обычно я не слушаю сплетен, но…– Но эта касается счастья Мередит, поэтому?..– Поэтому я ее выслушала. Похоже, Гастон Гарнье увлечен, по крайней мере, одной из матерей своих учеников. Более того, говорят, что все состояние семьи в руках этой женщины. Она привела Гастона в дом против желания своего мужа. Прости, Шеннон, что я повторяю сплетни.– Если все это правда, то он – подонок! – Шеннон помнила, как ей было больно, когда она узнавала об увлечениях Колина.– Подонок? – Элейн помолчала, потом разразилась звонким смехом. – Подонок! Это… это ему так подходит!– Тише, – попросила Шеннон. – Если Джон услышит, что я говорю грубости, ему станет плохо.– Он предупреждал, что у тебя дерзкий язык. Подонок… О!..– Элейн, держите себя в руках. Мы говорим о Гастоне. Я рада, что он будет на обеде. Мы сможем понаблюдать за ним.– Он будет флиртовать с тобой.– Джон поколотит его, и все наши проблемы будут решены, – Шеннон развеселилась. – Ему нужно найти оправдание. Если он когда-нибудь узнает, что с вами заигрывают, он будет в ярости. Я уверена, что Питер тоже.– Возможно. Не могу предсказать, что сделает Питер. Но Джонни – вылитый отец. Должно быть, в этом суть проблемы с Мередит. Ей также хочется острых ощущений, как ее отцу и брату.– А ее мать? – улыбнулась Шеннон. – Не многие женщины отважатся пересечь океан с маленьким сыном на руках и дать жизнь новому человечку на новой чужой земле.– Джонни рассказывал тебе о своем отце?– Своенравном человеке, как и его сын? – Шеннон лукаво улыбнулась.– Джонни никогда не любил, чтобы его сравнивали с Джеком, но сейчас… Шеннон, ты научила его любить. Он стал менее категоричным.– То были тяжелые дни для вас.– Я была оскорблена… была в ярости. Я любила Джека. Он… страшно ненадежный человек. В этом отношении Джонни полная противоположность отцу.– Вам предлагали вернуться в Англию?– И не один раз. Иногда мне казалось, что я остаюсь назло Джеку, но это не так. Джонни был нужен отец, – она внимательно смотрела на Шеннон. – Я была совсем одинока… часто мечтала о любви… неистовой, безумной… чтобы потом рассказать о ней Джеку. Но ничего такого не случилось. Я думала, раз он бродяга, он верен брачному обету. Представляешь мое удивление, когда я узнала, что у него есть вторая жена. А я все это время оставалась наивной преданной дурочкой.– У вас есть Питер. Он боготворит вас и предан вам.Элейн наклонилась к Шеннон и прошептала:– Я всегда думала, что не смогу быть Питеру верной женой. Представляешь? Он… ну, едва ли подходит для романа.– Хотя он очень привлекательный мужчина. Теперь понятно, почему вы долго не решались выйти за него замуж.– Джонни ничего неизвестно об этом.– Не беспокойтесь, от меня он ничего не узнает. Однажды я ему доверилась… В известном смысле жизнь сделала вам подарок. Вы замужем за Питером, и сейчас у вас есть ваша неистовая, безумная любовь. Как романтично!– Разве?– Питер обожает вас.– Он очень почтителен. Грех желать лучшего мужа, но слово «неистовый» вряд ли… Ну, не обращай внимания.Шеннон изумленно смотрела на Элейн. Неужели она правильно поняла тон и выражение лица этой женщины? Она сетовала на недостаток секса, на завуалированном языке семнадцатого века. «Почтителен» – значит, секса нет.– Ас Питером вы говорили об этом?– О чем?– О занятии любовью.– Шеннон, ради всего святого…– Если бы вы видели, как он смотрит на вас!– Я не сомневаюсь в его любви. Каким же образом мы поменяли тему? Мы говорили о Гастоне.– Поговорим о «почтительности», – Шеннон не обратила внимания на слова Элейн. – Он боится оскорбить вас своей решительностью. А вы настолько застенчивы, что не решаетесь позволить ему это. Может быть, вы осмелитесь сказать ему намеками.– Больше не будем говорить об этом, – строго сказала Элейн. – Лучше забыть этот разговор.– О’кей. Если не хотите…– Не хочу… Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. Намеками?Шеннон игриво улыбнулась.– Наденьте что-либо легкомысленное. Распустите свои прекрасные волосы.– Он подумает, что я падшая женщина.– Не будьте такой неразумной. В чем вы спите? В одной из тех рубашек, что вы дали мне? – Шеннон залилась веселым смехом, вспомнив, как возмутился Джон, увидев столь сложную амуницию. – Питеру понадобится не менее десяти минут, чтобы отыскать вас под этой кипой материи. А эти ужасные пуговицы! Он же дойдет до изнеможения, пока справиться с ними и разденет вас.– Он никогда не раздевает меня, – смущенно, но честно призналась Элейн. – Джек всегда раздевал, а Питер…«Вот беда! Положение гораздо хуже, чем я себе представляла». – Шеннон мысленно застонала, но вслух произнесла:– Кажется, все намного проще, чем я думала. Удивите его однажды. Не надевайте свою кошмарную рубашку. Поверьте, он сразу поймет намек.– Надеть легкую рубашку?– Не надевайте ничего, – раздраженно сказала Шеннон. – Вы же его жена, Элейн.– Шеннон!– Честное слово, вам даже не нужно будет ничего говорить.– Он умрет на месте.– Господи, вы же не глупышка! Питер в прекрасной форме. Он нестар. Наслаждайтесь жизнью.Элейн была потрясена. Глаза широко распахнуты от изумления.– А вдруг он попросит меня объяснить свое поведение? Я сгорю со стыда…– У Питера не будет желания разговаривать, – лукаво ответила Шеннон.– У кого не будет желания разговаривать? – Джон неожиданно вырос у них за спиной. – О чем это вы здесь шепчетесь?– О Мередит и Гастоне, – быстро нашлась Шеннон. – Я говорила, что, если Гастон будет вести себя неприлично, у тебя пропадет желание разговаривать. Ты просто стукнешь его.– Ты права, – Джон ласково погладил мать по щеке. – Кажется, ты встревожена, мама. Не волнуйся. Я не стану его бить, пока он сам не даст повода.– Что ты сказал?.. Хорошо, дорогой, – пробормотала Элейн. – Извините. – И она устремилась в кухню.– Мама заболела? – Джон недоумевал. – У нее раскраснелись щеки.– Она здорова, – Шеннон мягко улыбнулась ему. – Ты выиграл у Питера?– Нет, он непобедим.– Может да, а может нет. Придет день и он встретит достойного противника. – «Или придет ночь», – подумала она, вспомнив искреннее замешательство Элейн.– Чему ты улыбаешься?– Просто так. Пойду надену ночную рубашку.– Можешь не трудиться понапрасну. Я приду через несколько минут, только взгляну на маму. Я никогда не видел ее такой румяной.– Джон?– Что?– Сейчас или никогда. Я очень устала. Ты идешь? – Ей не нужно было оглядываться, чтобы удовлетвориться, идет ли Джон. Шеннон едва успела раздеться и нырнуть под одеяло, как он вошел. Глаза его горели от нетерпения.– Ты мне угрожала. Сейчас я проучу тебя.– Смелее, мне нравятся твои уроки.– На этот раз будет собеседование. Садись и слушай. Послезавтра я еду в Ренселервик. Сегодня я хочу назначить день нашей свадьбы.– А что, если доктор Маршан скажет, что я была замужем много-много раз?– Успокойся, – проворчал Джон. – Не смешно. Сейчас ты моя, и я убью любого, кто попытается отнять тебя. Если из-за своих дурных манер ты снова ударишься головой и забудешь меня, я заставлю тебя снова влюбиться в меня.– Каким образом?– Мы пойдем на пруд купаться… – прошептал он ей на ухо.– М-мм…– Ради тебя я сбрею бороду…– Волшебно…– И я дотронусь до тебя… вот так, – рука Джона скользнула по гладкой коже и легла на треугольник внизу живота, покрытый шелковистым золотистым пушком.– Кажется, мне стоит еще раз удариться головой, – Шеннон вздохнула, закрыла глаза, погрузившись в сладостное ожидание. – Продолжай обольщать меня.– Я думал, мы разговариваем. Обсуждаем серьезный вопрос. Пришла пора узнать твои условия?– Прямо сейчас? Сначала поцелуй меня.– Шеннон…– О’кей. Условие номер один. Обещай, что не будешь искать меня, если я исчезну.– Ты единственная на земле женщина, которая может придумать подобный вздор, – Джон нежно погладил ее по щеке. – Если ты вдруг исчезнешь, всю жизнь я буду бродить по свету и искать тебя.– Твое дело. Свадьба отменяется.Он поморщился.– Следующее условие.– Зачем? – Джон упрямо нахмурил брови. – О’кей. Условие номер два. Обещай, что женишься еще раз. Но ты обязательно должен любить женщину, на которой захочешь жениться. Никаких браков по договору.– Перестань, Шеннон. Ты ставишь условия, которые я не смогу выполнить. Давай договоримся. Если ты исчезнешь, я буду искать тебя, пока не найду. Но если ты посмотришь мне в глаза и скажешь, что я должен уйти, я уйду.– Если бы у тебя был хоть один шанс найти меня, – прошептала Шеннон, осыпая поцелуями его лицо.– Клянусь, я буду вечно, днем и ночью искать тебя, – он был над ней. Она ощутила между ног его напряженную плоть, стон сорвался с ее губ.– Мне казалось, я любила раньше. Но нет, то была не любовь. Теперь я знаю, что такое любовь, и как она прекрасна.– Выходи за меня замуж. Давай поженимся в середине июня без всяких условий. Будут лишь любовь и доверие.– Пятнадцатого июня, – тихо произнесла она. – Да, хорошо. Согласна. Я хочу выйти за тебя замуж больше всего на свете.– Никаких условий?– Только любовь и доверие, – повторила Шеннон. ГЛАВА 19 – Где мама?– Не знаю, – ответила Мередит, глядя на брата, поверх накрытого к завтраку стола. Она намазала вареньем ломтик хлеба и протянула Джону. – Питер тоже еще не встал. Не заболели ли они?– Вечером мама была очень возбужденной, – забеспокоился Джон. – Ты заметила, Шеннон?– Нет. Какой изумительный завтрак! Изюм, тыква, все, что я люблю! Я должна поблагодарить Питера за сыр. Он ведь специально посылал за ним. Напомни мне об этом, Джон.– Обязательно напомню, если он когда-нибудь выйдет из своей комнаты, – пробормотал Джон. – Не помню, чтобы мама болела. А ты, Мерри?– Джонни, ты пугаешь меня. Что если они оба умерли или лежат без сознания… А мы сидим здесь и спокойно едим. Пойду посмотрю, – и девушка выбежала из комнаты.Шеннон продолжала завтрак, едва сдерживаясь от смеха.– Джон, хочешь сыра?– Ты разве не слышишь, о чем мы говорим? – Джон, казалось, был вне себя от беспокойства. – Все это странно, Шеннон. Я знаю Питера Ван Хорна с детства. В этот час его всегда не было дома. Он первым из торговцев открывал свою лавку.– Вечером он был немного бледен, – заметила Шеннон. – Думаю, ему необходим отдых. Джон, не смущай его.– Как это?– Он гордится своим трудолюбием и точностью. Ты начнешь расспрашивать, а он, пожалуй, больше никогда в жизни не позволит себе отдохнуть.– Понятно. Но как объяснить поведение мамы?– Очень просто. Она знает, что Питер джентльмен. Если она спустится вниз, то и он придет. Она, наверное, тоже заметила, что он бледен и поэтому… – Шеннон ласково улыбнулась вошедшей Мередит. – Они заболели?– Нет.– А что они сказали? – Джон нетерпеливо ждал ответа.– Мне показалось, они спорят, – прошептала девушка. – Я не прощу себя, если они ссорятся из-за меня и Гастона. Шеннон, они никогда не ссорились. Никогда!– Почему ты решила, что они ругаются? – невинно спросила она.– Мама подошла к двери, и лицо у нее… ну, совсем красное, как Джонни и говорил. И она не впустила меня в комнату. Они всегда позволяли мне войти! Мне показалось, что мама заперла дверь.На лице Джона было ясно написано беспокойство.– Ты спросила, почему она не пришла завтракать?– Спросила, – голос Мередит упал до трагического шепота. – Она сказала, что завтрак принесли им в комнату.Дети с сомнением посмотрели друг на друга. Слова матери не вызвали у них доверия. Шеннон разглядывала их, онемев от удивления. Она не собиралась рассказывать Джону – ни к чему повторять ошибки – что еще у одной женщины в семье есть сексуальная жизнь. Он с трудом перенес весть о Мередит и Гастоне. И все же ни Мерри, ни Джону не приходило в голову, что Питер и Элейн хотят побыть наедине в своей спальне.– Может быть, если ты пойдешь к ним, ты сможешь уговорить их. – Мередит с тревогой смотрела на Шеннон. – Они не станут ссориться в присутствии гостей.Шеннон в недоумении пожала плечами.– Если им принесли в комнату завтрак, и они заперли дверь, значит, не хотят, чтобы их беспокоили. Нужно с уважением относиться к чужим желаниям. Джон, ты собирался найти Бена Шиллера и пригласить его на обед.– Собирался…– И смотри, не введи его в заблуждение, – предупредила Мередит.Джон хотел съязвить, но передумал и просто поцеловал девушек.– Ведите себя прилично, – выходя из комнаты, он бросил пытливый взгляд в направлении спальни родителей.Сестра Джона лукаво смотрела на Шеннон.– Мы с тобой можем пригласить Гастона. Он сегодня у Энн.– Его пригласят мама и Питер. Это не наше дело. И ты знаешь это.– Если они когда-нибудь выйдут из своей комнаты, – пробормотала девушка. – Что они там делают? – Она вздохнула огорченно. – Надеюсь, за обедом они будут вести себя прилично. Будет ужасно, если они будут ссориться в присутствии гостей… и Гастона. * * * Если бы у Тора, скандинавского бога-громовержца, был младший брат, им был бы Бен Шиллер. Джон представил Шеннон своего бывшего наставника. Шеннон уставилась на него, открыв рот от изумления. Голубые, как у младенца, глаза. Масса коротких золотистых кудрей. Шеннон едва сдержалась – ни одна женщина не устоит, чтобы не взъерошить эти чудные волосы, – и крепко пожала Бену руку.– Я много слышала о вас, Бен.– Рад с вами познакомиться, – его глаза с надеждой пробежали по комнате, и Шеннон тихонько вздохнула. И правда, этот Адонис влюблен в хорошенькую глупышку, которая в эту минуту в своей комнате вертится перед зеркалом, краснеет и ждет прихода Гастона Гарнье.Джон тоже заметил взгляд снедаемого любовью Бена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38