— Вот почему люди еще живут, — сказала Тереза. — Они верят, что как-то, где-то, что-то появится для них.
Оба они честно цеплялись за эту веру. Точнее, у Шарля такой веры не было. Но у него была Тереза и память о кюре.
Прямо в Тулон они не пошли, а повернули немного в сторону, чтобы попасть в замок, где жили родственники Терезы. Они нашли его пустым и заброшенным.
— Они, должно быть, слишком испугались, — сказала Тереза с легким оттенком презрения. — И, наверное, направились в Тулон. Мы последуем за ними.
Они добрались до Тулона на рождественской неделе, вместе со многими другими беглецами, и услышали зловещие новости, что англичане захватили уже город. На те жалкие деньги, которые он все это время держал в мешочке, висящем на шее, Шарль ухитрился снять мансарду для Терезы в грязной таверне около гавани. Там она провела одну спокойную ночь, в то время как он лежал в проходе у ее двери, чтобы никто не мог попасть в комнату, не наступив на него. На следующий день террор тоже достиг Тулона. Ничто из того, что Шарль видел в Париже, не могло сравниться с ужасом, который разразился здесь в рождественскую неделю 1793 года.
Это добило Шарля и Терезу. Они были истощены больше, чем казалось, и Тереза была потрясена видом пустого замка родственников более, чем она думала. Внезапно ее храбрость и самообладание сломались. Ночью в крошечной комнате мансарды высоко над страшной улицей, освещенной огнями горящего города, она не выдержала и рыдала безостановочно. Эту ночь она провела в объятиях Шарля, пока не успокоилась. В тот момент произошедшее не казалось им грехом. Им казалось, что больше у них ничего не было.
Утром началось известное паническое бегство к лодкам, при котором погибло невероятно много людей. Теперь это был единственный путь к спасению — на лодке к Леггорну, где стоял английский флот. Шарль и Тереза включились в эту битву за жизнь, которая началась на рассвете и продолжалась много ужасных часов, и которую Наполеон Бонапарт, бывший ее свидетелем, никогда не мог забыть. Тереза уже не думала о том, что случится, и надеялась лишь на то, что она и Шарль умрут вместе, но Шарль не мог прекратить борьбу за нее, пока был жив, ему казалось, что смерть в воде или даже смерть под ногами толпы на пристани была бы предпочтительней для нее, чем террор. Ухватившись за эту последнюю возможность, он взял себя в руки, и вся его былая решительность и быстрый ум вернулись к нему. Каким-то образом они попали в лодку, и, в основном, благодаря ловкости и храбрости Шарля и последней унции его невероятной силы, лодка в конце концов достигла Леггорна.
Вид добравшихся туда был так же ужасен, как и в Тулоне, и преследовал Нельсона, который был на борту «Агамемнона» на рейде Леггорна, до конца его жизни. Но Шарлю и Терезе выпала счастливая карта, или, как настаивала Тереза, Божье милосердие все еще было с ними. Шарль сломался, когда лодка наконец достигла пристани, а человек, который помог Терезе подняться на берег, оказался англичанином, которому он когда-то оказал в Париже большую услугу. Этот друг, к счастью, имел хорошую память и командовал английским кораблем. Он-то и доставил их в Англию.
Глава V

1
В Лондоне французская колония хорошо приняла Шарля и Терезу, так как оба носили громкие имена и претерпели много страданий. При их благородстве даже в этом бедственном положении было естественным относиться к ним с величайшим уважением. Шарль, прочный, как канат, полностью пришел в себя, но Тереза уже никогда не стала той сильной женщиной, которой была раньше. Однако она оправилась достаточно, чтобы снова вести нормальную жизнь и выйти замуж за Шарля. Теперь для нее не было сомнений, что она должна сделать это. Она знала, что нанесла бы ему непоправимый вред, если бы оставила его сейчас, и постаралась, чтобы никто не узнал, чего ей стоило сделать этот выбор, и менее всего Шарль. Даже если она и не любила его так, как он ее, она не могла поступить по-другому из благодарности. Тереза решительно дала клятву, что будет счастливой, без сожалений и не оглядываясь назад. По своему собственному решению и выбору она стала не сестрой Терезой, а графиней де Кольбер, и была вынуждена играть ту роль в мире, от которой хотела отказаться, так хорошо и счастливо, как могла.
К восторгу мужа она приняла красивые платья, которые их друзья подарили ей, и носила их с большим достоинством. Она ездила с Шарлем в оперный театр, заботилась о своей красоте и вновь усвоила забытое искусство блестящего светского разговора. Она была прекрасной музыкантшей, превосходно вышивала и довела эти качества до блеска тем, что давала уроки музыки и вышивания. Шарль, прекрасный лингвист, обучал языкам. Они сумели завести уютный маленький домик, две комнаты на Оркад-Стрит, и там у них родился ребенок.
Девочка родилась преждевременно и едва не стоила матери жизни, однако, когда страх и боль миновали, крошка сделала счастье своих родителей настолько полным, насколько счастье вообще возможно в этом мире. Девочка была милым маленьким созданием, но почти с самого начала казалась необычайно взрослой. Она редко плакала, никогда не капризничала, если не получала того, что хотела, всегда была счастлива, умела спокойно обходиться тем малым, что у нее было. Ее мать, глядя в глубокие серые глаза своей маленькой дочери, хорошо понимала этот недетский разум. Она была дитя печали столько же, сколь и любви. Они и не ожидали, что их дочь будет такой же, как другие дети. Отец гордился ею, замечая в девочке признаки замечательного ума и красоты. Этого можно было ожидать, думал Шарль, так как с обеих сторон она получила прекрасное наследство. Они назвали девочку Марией-Терезой.
Они не могли позволить себе держать для ребенка няню и поэтому выезжали очень мало, проводя вечера за чтением. Чтобы не огорчать жену, Шарль посещал церковь, хотя и не стал очень набожным католиком. Чтобы порадовать Терезу, он читал сочинения христианских богословов, в то время как она, чтобы доставить удовольствие ему, изучала греческий и давала ему возможность ознакомить ее с его любимыми классиками. Каждый был странно увлечен любимыми книгами другого. Яркая любовь к Богу святого Августина, удивительная красота фраз, в которых он смело выразил ее, помогла Шарлю понять убежденность Терезы. Тереза, ознакомившись с мудростью греков, смогла понять, почему этого было достаточно Шарлю настолько, что он остановился на их учении.
Однажды вечером, после спора о христианской и языческой концепциях любви, они написали любимые фразы на кусочках бумаги и передали их друг другу. Шарль написал: «Любовь — это божество, которое примиряет людей, успокаивает море, утихомиривает бури, дает отдых и сон в печали. Любовь поет свою песню всем созданиям, которые живут и которые будут жить, усмиряя воинственность богов и людей». Тереза улыбнулась, когда он передал ей это, думая о том, как хорошо эти слова подходят к тревогам их совместной жизни. Она свернула этот клочок бумаги и положила его внутрь медальона, который Шарль подарил ей в день свадьбы. Сама же она написала: «Благословен человек, который любит Тебя, о Боже, и своего друга в Тебе, и своего врага для Тебя. Ибо он один не теряет никого, кто дорог ему, так как все едины любовью к Богу, который не покидает никого». Шарль, вспоминая, как она едва не умерла, когда родился ребенок, не улыбнулся, но тоже свернул листок и положил его в свой бумажник.
2
Тереза так и не оправилась после тяжелых родов, а две комнаты на Оркад-Стрит были шумными и душными, и со временем ей становилось все хуже. Шарлю, при помощи того самого доброго друга, который привез их в Англию на своем корабле, была предложена должность секретаря и воспитателя в сельском клубе в Ирландии. Он принял предложение с радостью, так как думал, что Терезе там будет лучше. Однако когда пришло время отъезда, обе, Тереза и маленькая Мария, заболели какой-то лихорадкой и не могли ехать. Они решили, что он должен ехать без них, чтобы приступить к работе и не подводить своего патрона. Жена их друга могла бы это время присмотреть за Терезой и ребенком, и, как только они будут снова здоровы, а он подыщет для них жилище в Ирландии, он приедет за ними.
Шарль нашел, что работа ему подходит, а хозяева оказались людьми добрыми и предоставили ему маленький домик в поместье, который он с радостью приготовил для Терезы и Марии. Он как раз получил отпуск, чтобы вернуться в Англию и забрать их, когда пришло письмо от Терезы. Она и Мария вполне выздоровели, и ему не было необходимости ехать за ними. Фрегат «Амфион» под командой племянника их друга отправлялся из Плимута в Ирландию с войсками на борту, и на нем также отплывали несколько жен офицеров. Она и Мария получили разрешение ехать с ними и немедленно выезжали в Плимут. На борту должна была быть прощальная вечеринка, и она приготовила зеленое платье, которое он очень любил. К тому времени, когда он получит это письмо, она и Мария должны уже быть в море. Стояла чудесная сентябрьская погода, и Тереза была уверена, что путешествие будет приятным. И должен был настать «отдых и сон в печали», как только они снова будут вместе.
Но когда Шарль получил это письмо, он не почувствовал ни приподнятости, ни воодушевления, а только самый дикий, бессмысленный страх, который покрывал тенью всю его жизнь до того дня, когда уже не могло быть речи о тени, так как все покрывал непроницаемый мрак.
Спустя годы, аббат уже не мог хорошо вспомнить свои ощущения после того, как приехал в Плимут и бродил по улицам день за днем, задавая сумасшедшие вопросы каждому, кто имел какое-то отношение к трагедии «Амфиона». Он знал, что у него были друзья, пытающиеся помочь ему, но не обращал на них внимания, пока один из них не нашел человека, который описал утонувшую темноволосую женщину в зеленом платье, которую он помог поднять из воды, с мертвым ребенком, зажатым в ее руках. Это свидетельство и тот факт, что раз Тереза и Мария не были среди тех немногих, которые были спасены, то они должны быть среди трех сотен погибших, наконец убедил его. Друзья повели его осмотреть длинный ряд могил, но не могли сказать, в которой именно покоились тела его жены и ребенка. Взрыв вызвал такой страх и отчаяние в городе, сказали ему, что результатом этого было всеобщее смятение.
…Значит, только для этого он спас Терезу, чтобы она умерла среди сцен не менее ужасных, чем в Тулоне или Леггорне, чтобы она лежала в безымянной могиле… Это был конец их большой и счастливой любви. Шарль вспомнил, что была война, а в мире войны любовь не живет долго. И он был всего лишь одним из многих.
3
Он вернулся в Ирландию. Он думал, что хорошо справляется со своей работой, но его патрон заявил, что это не так, и посоветовал сменить место и отдохнуть. Неподалеку на берегу озера располагался монастырь, и граф отправился туда. Монахи помогли ему справиться с моральным и физическим срывом, который обрушился на него, когда необходимость работы, всегда поддерживающая его в форме, отпала.
Будучи крепким человеком, Шарль быстро восстановил свои физические силы, однако поправить моральное и психическое здоровье оказалось намного сложнее. Монахи не беспокоили его. Он часами просиживал в библиотеке, неистово работал в саду, совершал многомильные прогулки по спокойной деревенской округе, но ему казалось, что все это не помогало. Однако незаметно для графа де Кольбера мудрость прочитанных им книг, земля, солнце и ветер, с которыми он соприкасался, работая в саду, спокойное озеро, где птицы прятались в шелестящем тростнике, оказывали на него исцеляющее влияние. Сам он смутно воспринимал окружающий его мир и спокойствие, но они незаметно наполняли его.
Воспоминания о Терезе и ребенке приводили Шарля де Кольбера в ярость. Однако он все чаще вспоминал о старом кюре с лицом влюбленного юноши. Воспоминания об этом просветленном лице соединялось с тем удовольствием, которое он снова начал ощущать от прозрения мудрости, от ласкового солнца и мелькающих крыльев птиц над озером. Все это казалось ему естественным, так как было частью чувства любви, которое представляет собой мудрость, тепло и свет. В том взгляде старика, который графу однажды пришлось лицезреть, таилась надежда как для него, так и для всего мира. В каком бы темном веке не пришлось жить человечеству, всегда находились люди, которые из-за любви к ближнему готовы были отдать свою жизнь. Мудрость никогда не умирала на земле навсегда. На земле не было ни дня, чтобы где-то не шелестели на солнце крылья птиц, чтобы вода не омывала тихий берег. Вечность являла собой неоспоримый факт. Теоретически аббат всегда понимал это своим холодным и не допускающим возражений умом, но сейчас сухой скелет фактов стал медленно обрастать плотью. Любовь была не просто чувством, которое можно испытать, или абстрактным понятием, о котором можно спорить, она была неотъемлемой частью вечной жизни, и старый кюре знал это. Наполненный любовью к Богу и ближнему, он встретил свою физическую кончину, которая так и не смогла уничтожить в нем это чувство. И вот однажды Шарль понял, что оно знакомо и ему, но это произошло не так, как с человеком, который, проснувшись среди ночи, все равно знает, что солнце существует, а как с человеком, который осознает это, греясь в теплых лучах поднявшегося из-за горизонта светила.
Некоторое время спустя граф вдруг обнаружил, что уже без содрогания может думать о Терезе и ребенке. В одну из ночей, когда сон не шел к нему, он лежал и думал о них с щемящей тоской, но уже без прежней злости. Он поднялся с первыми лучами солнца и отправился вниз, к озеру. Оно спокойно лежало под серым небом, и ветер тихо шуршал в камышах. Небо прояснилось, и водная зыбь заискрилась у его ног. До него еле слышно доносились странные пронзительные крики болотных птиц, медленно вышагивающих в тростнике. Шотландская куропатка вспорхнула со своего гнезда, вода озера серебрилась, как разлитая ртуть, целая стая диких уток устремилась в небо, их зеленые шейки искрились в лучах рассвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61