Несколько шариков прилипло к ладони. Промозглый ветер раздувал парку. Нельсон застывшими пальцами отыскал молнию. Палец был холодный и почти не слушался.
– Помогите бездомному, сэр! – эхом прокатилось в проулке.
Нельсон, застегивавший молнию, замер на полпути к воротнику. Он обернулся и увидел только косые тени и снег в лучах фонарей. Он посмотрел вперед. Фу Манчу стоял в нише, привалившись спиной к задней двери ресторана и скрестив могучие лапищи на груди. Голова его была обмотана платком-флагом, плечи он укрыл ветхим клетчатым одеялом. Лампочка над дверью мигала, освещая Фу Манчу, как фигуру в комнате ужасов.
Вместо того чтобы повернуть назад, Нельсон наклонил голову и быстро прошел мимо.
– Спасибо большое, козел, – крикнул Фу Манчу ему вслед.
Нельсон снова остановился. Неровный свет падал на лоб бездомного, рот и глаза были в тени. Потом лампочка погасла, так что остались видны лишь кулаки и нос.
– Что ты сказал? – спросил Нельсон.
– Что слышал.
Лампочка зажглась, и Нельсон увидел падающий снег. Фу Манчу выставил подбородок и замерзшими пальцами плотнее закутался в одеяло.
– Иди, иди. Не нужны мне твои сраные деньги.
Нельсон пошел на бездомного. Тот качнул головой из стороны в сторону, пряча пальцы в складках одеяла.
– Не подходи, падла, – сказал он. – Убью.
Лампочка затрещала и погасла. Фу Манчу выступил в проулок, черный на фоне освещенной двери соседнего магазина.
– Н-да? – Нельсон подошел на расстояние вытянутой руки. Палец горел абстрактно, словно у кого-то другого.
– Ступай своей дорогой, приятель. – Фу Манчу покачал в темноте головой. – Я сегодня добрый.
– Хочу тебя кое о чем попросить, – сказал Нельсон, сгибая пальцы на обеих руках.
Сзади зажегся свет. Фу Манчу сбросил одеяло, оставшись в майке и джинсовом жилете. Руки у него были голые. Он шагнул к Нельсону, выпятив грудь и сжимая кулаки.
– Чего тебе? Отсосать?
Нельсон начал смеяться. Лампочка снова затрещала и быстро замигала. Фу Манчу размахнулся; в стробоскопическом свете его кулак приближался, словно в замедленной съемке. Нельсон перехватил его руку и крепко стиснул. Палец болезненно разрядился.
– Нет, – сказал Нельсон, сжимая зубы. – Я хочу, чтобы ты умер.
Ему потребовались все силы, чтобы удержать руку Фу Манчу, но внезапно она ослабла, словно внутри бездомного выключили рубильник. Лампочка снова вспыхнула, ослепив Нельсона.
– Господи! – выговорил Фу Манчу.
Глаза его закатились, он захрипел. Нельсон отдернул руку. Бездомный медленно завалился набок и рухнул на битое стекло и грязный асфальт.
Нельсон наклонился над ним, тяжело дыша и ничего не чувствуя. Снежинки падали ему на брови. Фу Манчу лежал, подняв колени, и таращился в черное небо над фонарем. Губы его по-прежнему шевелились, однако во рту только глухо булькало, как в раковине. Он дернулся, перекатился на спину и выбросил вперед ногу. Воздух с шипением вырывался из горла, топорща усы.
Еще не понимая, что делает, Нельсон опустился на колени рядом с бездомным. Может быть, от холода, но его бил озноб, руки дрожали. Он осторожно коснулся лежащего и тут же отдернул ладонь, лотом трясущимися пальцами тронул его подбородок. Кожа Фу Манчу уже начала остывать.
– Нет, – хрипло прошептал Нельсон, почти не слыша своих слов. – Не надо.
Снег бесконечно сыпал в снопе света. Нельсон уже готов был вскочить и броситься наутек, когда Фу Манчу выгнулся дугой и закричал. В тесном проулке зазвенело эхо. Потом бездомный снова осел на асфальт, раскинув руки и ноги и ловя воздух губами. Лампочка заморгала и погасла.
Нельсон рванулся прочь, прямо с карачек, словно бегун на низком старте, потом кинулся назад, нащупывая в темноте одеяло. Наткнулся руками на грубую сальную шерсть и легонько бросил одеяло вперед, в направлении лежащего человека.
– О-о-ох, – вздохнул Фу Манчу в темноте.
Нельсон вскочил и помчался по узкому проулку. Снег летел в лицо, морозный воздух резал горло. Он выбежал на улицу и не сбавлял темпа, пока не достиг автобусной остановки.

14. СЕКРЕТ ВИКТОРИИ

Нельсон ворвался в дом с порывом холодного ветра, пыхтя, отдуваясь и стряхивая с ботинок снег. Бриджит как раз ставила на стол рыбный суп. Сверху неслись вопли и яростный детский топот. Нельсон скинул калоши и бросил их в шкаф на обувь, перчатки и шарфы, сдернул парку, рассыпая катышки на мокрый затоптанный пол.
– Что с твоей курткой? – Бриджит вытирала руки посудным полотенцем.
– Ничего, – отвечал он, тяжело дыша. – Порвал.
Вешалки он не нашел, поэтому затолкал парку в шкаф и припер дверь. В доме отвратительно пахло вареным тунцом и вермишелью; глянув через плечо жены на разномастные тарелки, он на негнущихся ногах сбежал по лестнице в подвал.
– Ты как себя чувствуешь? – Бриджит с верхней ступеньки смотрела в темноту, тиская в руках полотенце.
– Отлично, – крикнул он. – Закрой дверь, пожалуйста.
– Обед готов.
– Я не голоден. Закрой дверь, ладно?
Из-за холода топка работала беспрерывно, наполняя помещение сухим теплом. Синие отблески мерцали на полуистлевшей карте, полоска голубого огня дрожала на мониторе. Сверху доносился топот маленьких ног, неразличимые детские вопли, усталые окрики жены.
Нельсон включил компьютер и нетерпеливо завозил мышкой по коврику – подарок от дочерей (выбирала Бриджит), с карикатурой на Чарльза Диккенса – в ожидании, пока браузер грузит байт за байтом через склеротический процессор компьютера. Теперь, когда заработки увеличились, надо бы купить новый, с гигабайтами памяти, стереоколонками и джойстиком; он легко уговорит продавца на солидную скидку.
Наконец загрузилась поисковая машина. Нельсон набрал «Марко Кралевич» и стал ждать, пока информация просочится через допотопный модем. Вряд ли ему удастся снова подобраться к Кралевичу: теоретик слишком осторожен, слишком непредсказуем. Не следовало забывать и про опасность для самого Нельсона: нельзя допустить, чтобы что-то случилось с пальцем. Однако некоторые слова, сказанные Эльзас и Кралевичем в библиотеке, засели у него в голове. Уж не Кралевич ли писал анонимные письма? Или он просто цитировал их, чтобы позлить Нельсона? Вероятно, где-то на факультете хранится его биография, кто-то из начальства читал ее и проверил рекомендации. Нельсон знал только, что всемирную славу теоретику принесла серия выступления на европейских конференциях. Что он делал до того, покрыто мраком.
Нельсон по-прежнему ждал, когда за спиной раздался детский голосок.
– Папа? – Клара стояла на нижней ступеньке, держась за перила. Отблески топки окрасили ее лицо голубым; в ярком свете лампочки наверху каждый волосок был прорисован, как на миниатюре. Он не слышал, как девочка спустилась. Клара переминалась с ноги на ногу, готовая опрометью броситься вверх.
– Что?
– Мама спрашивает, оставить тебе еды?
– Угу.
Нельсон не сводил глаз с экрана, мечтая, чтобы дочка ушла. Она секунду смотрела на него, потом запрыгала по ступенькам.
– Мама! Мама! Папа сказал «угу»!
– Дверь закрой! – взревел Нельсон.
Он почти не заметил, как снова погрузился в голубоватый мрак. Тем временем скачалось несколько страниц со ссылками на Кралевича, и Нельсон принялся листать их, держа палец на левой кнопке мыши. По большей части попадались веб-страницы американских и европейских университетов, с отчетами о конференциях, на которых Кралевич делал доклады, выступал в прениях или просто упоминался. Нельсон скользил по ним глазами без всякого интереса. Наконец в конце четвертой страницы он увидел адрес, который выглядел не вполне европейским, щелкнул по нему и еще десять минут дожидался, пока загрузится сайт отделения общественных наук Белградского государственного университета, сделанный лет семь назад. Посетителю предлагалось выбрать между английским и сербским; Нельсон открыл страницу с текстом на своеобразном английском языке: «Добро пожаловать на наш сайт! Включая социологию, информатику, статистику и менеджмент, наше направление является междисциплинарным…» Дальше шел список преподавателей по алфавиту с перечислением курсов, которые они читают. Каждая заметочка сопровождалась нечеткой фотографией размером с почтовую марку, так что слева сплошной полосой шли крошечные, размытые сербские лица. Нельсон щелкнул по «Кралевич М.» и увидел седого косоглазого мужчину лет за шестьдесят, который читал курс информатики для физиков и культурологов.
– Что за… – пробормотал Нельсон и тут же увидел ниже фото человека, которого знал как Марко Кралевича – может быть, чуть худее, с зачесанными назад длинными черными волосами. Темные глаза с экрана буравили Нельсона.
«Ямисович С. – было написано рядом, – Феноменология духа I и II, Современные системы вооружения».
– «Современные системы вооружения», – пробормотал Нельсон в голубоватой тьме.
– Нельсон! – раздался с лестницы голос жены.
– Случайно перепутали фотографии, – шепнул он, однако в голове уже крепло сомнение.
– Нельсон! – Бриджит включила сержантские интонации.
Он отвернулся от экрана.
– Что?
– Тебя к телефону.
Он ждал, что она добавит: «Из полиции». Палец заныл.
– Кто?
Со своего места Нельсон не видел жены, только ее длинную тень на ступенях. Вдруг кто-то заметил, как он выбегал из проулка? Вдруг этот кто-то наткнулся на остывающий труп под снежным одеялом? Допуская, что там действительно труп; в последний момент Фу Манчу вроде бы пришел в себя и хватал губами воздух, как рыба на берегу.
– Какая-то Джилиан.
– Ты сказала, Джилиан?
– Она ждет. – Бриджит отошла от двери; ее тень скользнула по лестнице.
Нельсон повернулся к компьютеру и взялся за мышь, намереваясь сохранить ссылку, но страница Белградского университета исчезла, сменившись сообщением об ошибке.
– Черт. – Нельсон оттолкнулся от стола и взбежал по лестнице. Трубка болталась рядом с телефоном. Бриджит несла грязные тарелки в кухню, взгляд ее недвусмысленно спрашивал: «Кто такая Джилиан?» Абби и Клара шипели друг другу в уши, хихикали и украдкой поглядывали на отца. Нельсон взял трубку и, натягивая провод, шагнул за угол в прихожую.
– Виктория хочет вас видеть. – В голосе Джилиан звучал металл, как будто они сошлись насмерть перед дверью спорной аудитории.
– Зачем? – спросил Нельсон и подумал; письма, она хочет поговорить со мной про анонимные письма.
– Приходите и узнаете, – ответила Джилиан.
– Когда?
– Сегодня. Сейчас.
– Куда?
– К ней домой. Я за вами заеду.
Нельсон представления не имел, где живет Викторинис; насколько ему было известно, она никого не принимала у себя по факультетским делам. Он на мгновение представил себя в старинном лимузине, на выцветшем бархатном сиденье, за рулем впереди – Джилиан в надвинутой на лоб меховой шапке, лицо ее замотано шарфом; она молча ведет авто через лес, полный теней, шорохов и мерцающих голубых огней, к готическому особняку – башенки, фронтоны, бойницы – и останавливается во внутреннем дворике, где шуршат по плитам мертвые листья. Он ступает на крыльцо; массивная дубовая дверь распахивается сама собой, волки воют в лесу, он оборачивает и видит, что лимузин.беззвучно исчез…
– Нет, – сказал Нельсон. – В другом месте. Молчание в трубке, даже дыхания не слышно.
– Где? – спросила наконец Джилиан.
Нельсон, разумеется, не мог пригласить Викторию домой и, хотя уже не испытывал прежнего страха, не хотел бы снова остаться с глазу на глаз в ее кабинете.
– «Пандемониум», – сказал он. В кофейне светло и людно.
Джилиан поперхнулась, и только в следующий миг Нельсон понял, что она смеется.
– Это очень личная встреча, Нельсон. – Джилиан говорила с ним, как с идиотом. – Виктория не хочет, чтобы вас видели вместе.
Нельсон лихорадочно соображал. Он не собирался встречаться с Викторинис в замкнутом помещении.
– На площади.
Джилиан снова мрачно хохотнула.
– Вы хотите встретиться или нет, Нельсон?
– На площади, – твердо повторил он. – В полночь.
Джилиан молчала. Нельсон заглянул в комнату. Девочки исчезли, Бриджит яростно вытирала стол, притворяясь, что не смотрит в сторону мужа.
– Вы хотите, чтобы нас никто не видел? – Нельсон сдерживал раздражение. – Так пусть будет нейтральная территория.
Площадь ярко освещена и просматривается со всех сторон. Палец горел ровным жаром. Джилиан молчала.
– На площади или нигде. Спросите Викторию и дайте мне знать.
Он уже вешал трубку, когда Джилиан вздохнула.
– Хорошо, – сказала она.

Дребезжащий автомобиль медленно полз по занесенным дорогам. Нельсон припарковался за Харбор-холлом – других машин на улице не было – и отпер здание своим ключом. Галоши скрипели в пустом коридоре. В выстуженном кабинете Нельсон включил только настольную лампу, снял галоши и парку, сменил джинсы и свитер на брюки, рубашку и пиджак, потом сел на край стола и натянул парадные ботинки. Завязав шнурки, раздвинул жалюзи и посмотрел на площадь. С вечера
нападало несколько дюймов снега, но он не стал надевать парку. Пусть Виктория видит коллегу, а не дрожащего косноязычного подчиненного. Он вытащил и сунул в карман анонимное письмо, потом, не выключая свет, спустился в вестибюль.
В свете фонарей мерцали редкие снежинки. Морозный воздух щипал нос, дышать было холодно. Однако Нельсон не застегнул пиджак и не спрятал руки в карманы. Он шел мимо голых деревьев, оставляя на свежевыпавшем снегу первую цепочку следов. Часы на башне Торнфильдской библиотеки пробили полночь, снег заглушал тяжелые удары колокола. Каждый черный фонарь держал в ладонях белый шар, озаренный изнутри сияющей черточкой света. Площадь освещалась, как сцена. Голые вязы отбрасывали тени вверх, их сучья были прорисованы снегом на сером и тусклом небе. За деревьями Нельсон различал длинные прямоугольные здания по периметру площади, с их красным кирпичом и карнизами начала двадцатого века. БИОЛОГИЯ – гласили освещенные каменные буквы над одним, ХИМИЯ – отвечал противоположный фасад. Глухо ревели вентиляционные шахты. Палец подергивало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56