— Я знаю это, потому что я — его дочь, — ответила она. — Кстати, я еще и твоя сестра, но мы с тобой совершенно разные люди.
— Да, это так, — разозлился он. — Мы совершенно не похожи. И тебе стоит дважды подумать о том, чего ты добиваешься в Калифорнии, со всеми тамошними наркоманами, хиппи и демонстрациями, с их дурацкими простынями вместо одежды, цветочками в волосах и поддержкой негров, когда они в жизни не видели ни одного черного.
— А может быть, они все-таки знают больше, чем ты, и больше переживают, чем ты?! Это их путь.
— Господи, как ты глупа.
— Нет. — Она покачала головой, глядя ему в глаза.
Нет, но я поглупею, если останусь здесь. Пока, Джордж.
Она протянула руку, но он не взял ее. Он только посмотрел на нее и через несколько минут вышел из дома; больше она не видела его в этот раз в Саванне.
Прощание с Квинни было особенно горьким. Пакстон уже решила, что в этом году не приедет домой на Рождество, хотя и не стала заранее говорить об этом няне. Но Квинни чувствовала, что они расстаются надолго, и покрепче прижала Пакстон к себе, с грустью глядя в ее глаза:
— Я люблю тебя, девочка моя. Заботься о себе.
— Ты тоже. И обязательно сходи к доктору, когда начнешь кашлять. — Пакстон выглядела повзрослевшей и неторопливой. — Я люблю тебя, — прошептала она, поцеловала теплую черную щеку няни и вышла из кухни.
Мать не повезла ее в аэропорт в этот раз, а Джордж даже не пришел проводить. Мать попрощалась с ней в прихожей, дав понять дочери, что ее отъезд в Калифорнию для Беатрис Эндрюз значил многое, и не потому, что она будет скучать по ней, а потому что Пакстон подвела их — как человек, как уроженка Джорджии, как дочь своей матери и как сестра Джорджа. Это значило больше, чем небольшая размолвка.
— Ты только теряешь там время.
— Я сожалею, что ты так думаешь, мама. Я очень стараюсь не делать этого.
— Говорят, ты хорошо поработала в редакции. — Это была единственная похвала, которую Пакстон слышала от матери. — Ты бы могла однажды стать редактором новостей общественной жизни, если бы усердно работала. — Пакстон не стала объяснять ей, что лучше умрет, чем проведет остаток жизни за описанием свадеб приятелей Беатрис.
— Это приятно. Всего хорошего, — мягко попрощалась Пакстон, жалея в душе о том, что они так и не смогли стать близкими друг другу.
— Приглядись к этому парню. Он нехороший человек.
— Питер? — Сказать такое о нем было просто невозможно. Он был так добр, так ласков и так дружелюбен… Слова матери поразили ее. Что такое знала мать, чего не знала она?
— Это видно по нему. Если ты позволишь ему, он использует тебя, а потом выбросит, как ненужную вещь. Так все они поступают. — Это она говорила скорее для себя, чем для Пакстон, и Пакстон стало жаль ее. Должно быть, сильным ударом было узнать, что муж летел в самолете с другой женщиной.
Джордж не сказал, кем она была, и, может быть, она уцелела после крушения, хотя на самом деле это не имело значения.
Пакстон не хотела знать больше, чем он сказал ей.
— Я позвоню тебе, как только узнаю свой номер. — Им еще предстояли поиски квартиры или дома в Беркли.
Мать кивнула. Она проследила за отъездом Пакстон, не приближаясь к дочери, чтобы обнять или поцеловать ее. По дороге в аэропорт в такси Пакстон уже думала о своем возвращении в Беркли и о Питере.
Глава 7
На удивление быстро, всего за две недели, им удалось отыскать совершенно замечательный дом в Пьемонте. В нем были две спальни, огромная гостиная, большая солнечная кухня и милый садик. Габби не испытала большого потрясения, узнав, что ей придется спать одной в комнате, в то время как Питер и Пакстон заняли большую из двух спален. Она сама попрощалась со своей невинностью с помощью молодого красавца француза на Ривьере в этом году. Она воображала себя единственной женщиной на свете, и ее поразило, что брат и ее лучшая подруга спят вместе уже пять месяцев, а она не догадывалась об этом.
Питер был строг и уверил ее, что, если она проговорится или родители узнают, что она спит одна в комнате, она горько пожалеет об этом.
Но новоселье прошло прекрасно. Вильсоны пришли навестить их, и девочки приготовили обед. Троица зажила лучше некуда. Влюбленные были на седьмом небе от счастья, и отношения Пакстон и Габби стали еще более близкими. Единственная трудность была в том, что Габби меняла мужчин каждую неделю, и Питеру было тяжело сдерживать себя, изображая ее соседа, а не старшего брата. Но Пакстон постоянно напоминала ему, что он не должен пользоваться своим положением. Поэтому Питеру приходилось все время следить за собой, чтобы не проговориться.
Кроме того, оказалось, что ему нужно делать невообразимое количество заданий на втором курсе юридической школы. Пакстон тоже была загружена занятиями на полную катушку, поэтому они проводили большую часть времени то в библиотеке, то в кровати, и у них оставалось мало возможности выбраться куда-нибудь развлечься. В свободное время Пакстон стала писать небольшие статьи для университетской газеты. Она чувствовала сильное волнение каждый раз, когда видела свою фамилию в заголовке статьи. Они наслаждались идиллией жизни вдвоем и никогда потом не были более счастливы.
Большая часть времени была посвящена учебе. В середине октября Питер при полной поддержке Пакстон сжег свой военный билет. В то же время во Вьетнам на поддержку пехоты были посланы бомбардировщики В-52; с тех пор воздушные удары стали основным средством борьбы с Вьстконгом. Военная авиация решила исход битвы в джунглях. Война перешла на новый виток развития. Пакстон даже боялась думать о том, что там происходит. Когда они с Питером говорили о Вьетнаме с его отцом, тот настаивал на необходимости еще большего количества людей л бомб для скорейшей развязки с Севером. Питер и Пакстон хотели, чтобы Соединенные Штаты поскорее вышли из этой войны; убедить Эда Вильсона, что это вполне разумное мнение, им не удавалось.
В этом году она вновь провела День Благодарения с его родными и опять чувствовала себя членом их семьи. Трудно было поверить, что она и Питер знакомы всего лишь год; глядя на них, казалось, они жили всегда вместе. Родители догадывались о том, что произошло между ними, но не вмешивались в жизнь детей. Только однажды Марджори спросила Эда, не стоит ли ей поговорить с ними.
— Зачем? Они благоразумные детишки. Ты думаешь, сможешь что-то изменить, если поговоришь с ними?
— Может, они объявят о помолвке, если захотят этого?
— Какая разница? Если захотят пожениться, поженятся, если не захотят, не будут. Во всяком случае, они еще слишком молоды, чтобы жениться. Питеру исполнится двадцать четыре в следующем месяце, а ей еще нет и двадцати. Подождем. Они знают, что делают, уж поверь мне.
Рождество Пакстон справила тоже с ними. Сразу после праздников она прочитала в «Морнинг сан», что число войск во Вьетнаме увеличивают до двухсот тысяч, и это ужаснуло ее.
— Это сумасшествие! — сказала она Питеру во время завтрака.
— Да уж, — с несчастным видом сказал он, молясь про себя, чтобы не вылететь из юридической школы. Нагрузка там становилась совершенно невыносимой, но перспектива угодить в армию пугала его еще больше.
— Почему люди не замечают того, что происходит? Мальчики гибнут каждый день, не только вьетнамские, наши мальчишки тоже. Туда посылают воевать восемнадцатилетних юнцов.
— Я слишком стар для этой войны, — усмехнулся Питер, наливая себе кофе.
— Я тебя предупреждаю: если призовут тебя, я или сама застрелю тебя к черту, или одолжу тебе свое черное кружевное белье и отправлю в Торонто.
— Этот должок несложно будет отдать. Я имею, в виду белье. Ты же до сих пор в нем.
— Мне нетрудно его снять. — Она поцеловала его, допив утренний кофе. В этот момент на кухню заглянула Габби в ночной рубашке и вздохнула:
— О Господи, опять целуются. Вы меня доведете. — Но на самом деле она любила обоих. Просто хотела побыстрее найти себе кого-нибудь в мужья.
После Рождества, когда они все вместе поехали кататься на лыжах, это наконец произошло. Габби, съезжая со склона, столкнулась с мужчиной, слетавшим с трамплина. После столкновения они свалились в снег и, затаив дыхание, стали распутывать мешанину конечностей и лыж, дабы убедиться, что ничего не сломалось, не разбилось, не потерялось.
— Да, незаурядное крушение! С вами все в порядке? — поинтересовался мужчина с неподдельным участием, встав в полный рост и предлагая ей руку. Габби смотрела на него с восхищением. Звали его Мэттью Стэнтон и выглядел он как кинозвезда.
Черный лыжный комбинезон, темные волосы, голубые глаза и красиво подстриженная борода. В свою очередь, он был заинтригован Габби, наблюдая, как она отряхивает снег и извиняется перед ним. Они доехали вместе до раздевалки, и после этого происшествия Мэттью каждый день приглашал Габби на ленч или ужин. С тех пор Питер и Пакстон едва встречались с нею: она или махала им, проезжая мимо в лифте, или забегала переодеться, чтобы пойти куда-нибудь с Мэттью. Ему было тридцать два, и он увлекся Габби со всеми ее непредсказуемыми шалостями. Он стал постоянно заходить за ней к ним домой в Беркли, и каждый раз Габби возвращалась только под утро.
— Слушай, как, по-твоему, он серьезно настроен? — первой не выдержала Пакетом, когда они готовились после Рождества к зачетам.
— Да кто их разберет. Я не понимаю, как он так долго терпит ее. — Но всякий раз при встрече с Пакстон они казались вполне довольными друг другом.
Мэттью сказал Габби, что разведен; детей у него не было, и он тратил на нее очень много денег. Она постоянно получала цветы, томики поэзии, браслеты и всякие мелкие безделушки.
Он создавал впечатление нескучного и интересного человека.
— Помимо всего прочего, он слишком стар, чтобы его отправили во. Вьетнам, — завершила Пакстон список его достоинств. — В наши дни это серьезный плюс.
— Но это отвратительно, — сказал Питер. На самом деле это становилось очень важным. Каждый день молодых мужчин посылали умирать за свою страну.
Одиннадцатого января участников студенческой демонстрации отправили на призывной пункт, что потрясло всю Калифорнию жестокостью административного наказания. Три недели спустя приказом Джонсона после рождественского перерыва была возобновлена бомбардировка Северного Вьетнама. В прошлый раз бомбардировка продолжалась тридцать восемь дней без перерыва, и теперь все началось опять. Единственное, о чем могла думать Пакстон все последние дни, была война во Вьетнаме и опасность, которую она представляла для Питера.
Пакстон несколько раз звонила по телефону домой за время рождественских каникул, и мать по секрету сообщила ей, что, возможно, Джордж преподнесет ей сюрприз этой весной, сюрприз, который давно уже не был неожиданностью. Гораздо удивительнее было бы, если бы он так и не решился на женитьбу в свои тридцать четыре года. Квинни опять заболела, и ее было еле слышно в трубку. Но когда Пакстон смогла перезвонить через несколько дней, старая няня уверила ее, что ей стало намного лучше.
— Ты .не обманываешь меня, Квинни?
— Разве я могу врать своей девочке?
Да, конечно, могла, и они обе прекрасно это знали.
В марте 1966 года правительственные войска заняли Дананг и вытеснили оттуда коммунистов. Питер и Пакстон приняли участие в антивоенной акции.
Затем Пакстон определилась со своей работой летом. Отец Питера предложил ей замечательное место выездного репортера в его газете. Пакстон, не желая пользоваться привилегией знакомства с Питером, сначала колебалась, но отказаться у нее не было сил. Отец Питера пообещал, что ее не пошлют ни на одну вечеринку или показ мод. Ей оставалось только сообщить матери, что она не проведет это лето в Саванне.
Она приехала домой на короткие каникулы перед экзаменами, чтобы все объяснить. Наконец-таки Джордж объявил о своей помолвке и предстоящей летом свадьбе. Аллисон даже не попросила быть ее подружкой, и это облегчило Пакстон разговор с матерью о том, что она приедет только на свадьбу, а затем сразу улетит обратно в Сан-Франциско. Она рассказала, что ее пригласили на работу в редакцию, и мать, помня их давний разговор о семье Питера, тут же обвинила его в том, что он не отпускает ее на лето домой.
— Он тут ни при чем. Мне предложили важную работу в известной газете, это слишком хорошее предложение, чтобы променять его на работу здесь.
— Что для тебя важнее: Калифорния или Саванна? — поставила вопрос ребром мать.
— Не в этом дело. Для меня важно то, что связано с моим будущим.
— Только об этом ты и думаешь, — произнесла мать сквозь зубы, и Пакстон попыталась перевести беседу на предстоящую свадьбу брата. Праздничный обед собирались устроить в клубе, и только друзей они пригласили уже не меньше сотни.
Слишком показным и странным представлялось Пакетов стремление жениха и невесты в их возрасте устраивать столь многочисленное торжество.
Пакстон навестила нескольких своих старых приятелей и была поражена, узнав, что большинство ее одноклассниц уже вышли замуж, а те, которые сделали это раньше всех, родили уже по второму ребенку. Она почувствовала, что отстает от них, хотя ей только-только исполнилось двадцать.
— Как ты думаешь, он женится на тебе? — как-то поздним вечером спросила ее на кухне Квинни. Питер и Пакстон не говорили о женитьбе. В их ближайших планах не было свадьбы, но Пакстон знала, что когда-нибудь это произойдет, если Питер не устанет ждать, пока она не перепробует все на своем пути.
Сейчас она была слишком привязана к нему и не могла представить, что сможет долго без него жить.
В этот раз визит домой был удачным, правда, ее очень волновало здоровье Квинни. Няня выглядела усталой и похудевшей, несмотря на внушительные размеры. Пакетом попросила брата приглядывать за ней. Никто не знал, сколько Квинни лет, но было ясно, что она уже не такая сильная и молодая, как раньше.
Небольшая размолвка произошла между ней и матерью при отъезде, но Пакстон старалась не думать об этом и пообещала приехать еще раз этим летом на свадьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48