– Был влюблен. – В первый раз он не лгал ей. Но теперь все равно поздно говорить правду. Их брак с самого начала не заладился. Он никогда не переставал мечтать о том, чего у них с женой не было и в помине. О том, что он в полной мере испытал в те короткие мгновения, когда был с Кристел.
– А сейчас?
– Не знаю. Я не видел ее очень давно. Но я еду туда совсем не поэтому. У нее нет больше никого, к кому бы она могла обратиться.
– Как трогательно. – Элизабет поднялась и направилась к лестнице, ведущей в спальню. – Подумай над тем, что я сказала. Прежде чем уехать. Думаю, ты решишь найти для нее другого адвоката с помощью телефонного звонка.
Но Спенсер, как только она ушла, позвонил в аэропорт и заказал билет. Медленно поднимаясь по лестнице, он думал, что теперь произойдет между ним и женой. Но сейчас это не имело значения. Сейчас главное – спасти Кристел. И к этому надо подойти с трезвой головой. На карту поставлена ее жизнь. В этой истории был один положительный момент – Эрнесто Сальваторе мертв. Но Спенсер прекрасно понимал, что ее могут приговорить к высшей мере наказания или к пожизненному заключению.
Он поднялся в свою комнату и собрал вещи. Потом позвонил боссу и сказал, что вынужден полететь в Калифорнию по личному делу. Босс его прекрасно понял, и Спенсер сказал, что позвонит ему сразу же, как только выяснит, как обстоят дела. Он зашел в спальню и увидел, что Элизабет спокойно читает газету. Она странно посмотрела на него, он заглянул в газету и понял, что она читает статью об убийстве Эрни, над которой была помешена большая фотография Кристел. Она выглядела далеко не такой красивой, как в жизни, но все равно была просто очаровательна в огромной шляпе, сильно декольтированном платье, со струящимися по плечам белокурыми волосами. Казалось, ее глаза смотрят тебе прямо в душу. Элизабет, оторвавшись от фотографии, взглянула на Спенсера. На ее лице появилось выражение недоумения. Она видела эти глаза когда-то давно и теперь, глядя на мужа, вспомнила где.
– Это та самая девица из ночного клуба, не так ли?
Она помнила ее. Увидев Кристел хоть однажды, невозможно было ее забыть. И Спенсер медленно кивнул. Теперь она знала правду. Да, он обманул ее насчет Кристел с самого начала, но тогда он еще пытался внушить себе, что влюблен в Элизабет Барклай. А теперь он глядел жене в глаза, чувствуя печаль, сожаление и свою вину. Они оба прекрасно знали, что их брак с самого начала был всего лишь глупой ошибкой.
– Забавно, – промурлыкала Элизабет, – я все время подозревала, что это она. Я все еще помню, какое в тот вечер у тебя было лицо. Ты выглядел так, как будто в тебя ударила молния.
Он улыбнулся. Именно эти слова он произнес много лет назад, рассказывая ей о своих чувствах. Он вспомнил про раскаты грома, молнии, ангелов...
– Так ты едешь? – Она снова посмотрела ему в глаза.
– Да.
Она кивнула и выключила свет. Лежа в постели рядом с женой, он думал о Кристел, как она там, в тюрьме...
33
Железная дверь открылась с дурацким клацающим звуком, и Спенсер оказался в маленькой комнате с большим окном, старым, разбитым столом посередине и двумя стульями. Охранник оставил его одного, закрыв за собой дверь. Одно только пребывание здесь показалось ему ужасным. Когда ввели Кристел, он совершенно опешил. На ней был синий тюремный халат, а руки скованы наручниками за спиной. Она смотрела на него расширенными от страха глазами, и сердце Спенсера разрывалось от боли, пока он смотрел, как охранник снимает с нее наручники и уходит из комнаты, оставляя их вдвоем. Спенсер не смел даже поцеловать ее, так как считался ее адвокатом. Он мог смотреть на нее, чувствовать, как любовь к этой девушке, которая никогда не проходила, возвращается к нему с новой силой. И как только их глаза встретились, он понял, что и она никогда не переставала любить его. Все переживания прошедшего года исчезли, как будто их и не было, и он, стоя напротив Кристел, почувствовал себя сильным и способным защитить ее.
Он подозревал, что комната прослушивается, поэтому, тихо произнеся необходимые слова приветствия, дотронулся до руки девушки, не смея выразить словами свои чувства. Она в ответ крепко прижалась к нему, и на глазах у нее показались слезы. Она так долго жила без него, а последний год прошел, как кошмарный сон.
– Как ты себя чувствуешь?
Она кивнула и села, не выпуская его руки. Спенсер подождал несколько минут, прежде чем начал задавать вопросы. Он попросил ее рассказать ему все сначала и был потрясен услышанным. Сальваторе держал ее, как рабыню, правда, клетка была позолоченной, но она охранялась очень тщательно. В последние месяцы Кристел делала только то, что он ей позволял. Работа в картине, вечеринки, появление в обществе, поездки за город. Все остальное время он держал ее дома под тщательным наблюдением. Она не смирилась и постоянно ссорилась с ним. Но никогда конкретно ничем не угрожала.
– Кто-нибудь слышал ваши ссоры?
– Служанки, – кивнула она, – шофер.
– А кто-нибудь из его друзей?
– Да, некоторые. Они обычно приезжали к нему в Малибу. Но он никогда не посвящал меня в свои дела.
Она также подозревала, что у него была другая женщина. За последние несколько месяцев он несколько раз грубо изнасиловал Кристел и один раз поставил ей под глазом синяк, из-за которого ей пришлось отказаться от съемок на две недели. Это известие просочилось в газеты. Они написали, что с ней произошел несчастный случай, она сильно повредила лицо и временно не может сниматься. Вместо этого она занялась озвучиванием фильма, так как теперь в картинах звучали ее песни.
Спенсер спросил, уставившись в стол:
– Почему ты не позвонила мне?
– Он сказал, что убьет тебя, если я еще хоть раз попытаюсь связаться с тобой. Он знал, кто ты, видел тебя в тот раз, когда ты приезжал. Поэтому... – она заколебалась, – в прошлом году, когда ты позвонил мне, я сказала, что между нами все кончено. Я испугалась за тебя. – Она посмотрела на него с грустью, вспомнив боль, которую тогда испытала. Но сердце Спенсера радостно екнуло. Значит, она любила его и отказалась только ради того, чтобы он был в безопасности. Он смотрел на нее ласковыми глазами и улыбался, а Кристел рассказывала, что Эрни обещал и ее убить, а в последнее время все чаще возникали ссоры из-за контракта. – Все деньги он забирал себе. Все, до последнего цента. Он давал мне только на одежду.
«Она жила с ним, как проститутка с сутенером», – подумал Спенсер, но вслух этого не сказал. Он сидел и слушал, время от времени записывая то, что считал важным. Он расспрашивал ее о разных людях и событиях, а также о времени и месте, где они происходили.
– Я считала, что многим ему обязана, и просто не понимала всех его действий. – Она посмотрела Спенсеру прямо в глаза, и у него защемило сердце от этого честного, прямого взгляда. К тому же теперь он знал, почему она запретила ему приезжать в Калифорнию. – Сейчас я понимаю, что он с самого начала считал меня своей собственностью. Я для него была вещью. Вещью, которую он нашел и смог сделать на ней деньги. А сперва он внушил мне, что делает все только ради меня. – Она с горечью посмотрела на Спенсера. – И я привыкла к мысли, что должна ему. А он отнял у меня все, даже тебя.
Теперь Спенсер очень хорошо это понимал.
– И что потом?
– Мы очень часто ссорились.
– На людях?
– Иногда. – Она была с ним совершенно откровенна. – Я как-то сказала Хедде, что собираюсь разорвать с ним контракт и ищу нового агента. Он чуть не убил меня за это. Мне кажется, с ним в доле был кто-то еще и он боялся, что тот или те будут недовольны. Но точно я ничего не знаю, потому что больше никогда не видела свой контракт, а в тот день, когда я подписывала его, я была слишком наивна и не прочла его. – Она потеряла связь даже с Гарри и Перл. В конце концов Сальваторе отрезал ее от всех. Она только работала, и с каждым разом ее картины становились все значительнее и популярнее. Его капиталовложение давало хорошую прибыль. Как удачливая породистая лошадь...
– Ты ссорилась с ним в тот день, когда он погиб?
– Только один раз, на пляже, как я тебе уже говорила. Но на этот раз я тоже ударила его. Сильно. Мне казалось, что у него из уха идет кровь, когда я повернулась и пошла к дому. Но меня это нисколько не волновало. Я ненавидела его, Спенсер. Это был дьявол! Думаю, он действительно мог бы убить меня.
– Кто-нибудь видел, что у него идет кровь? Как ты ударила его?
– Да, сосед, я так думаю. Он прогуливал на пляже свою собаку. Он заявил в полиции, что видел, как я замахнулась на Эрни палкой. Но это не так. В одной руке у меня был кусок деревяшки, который я выловила из моря, но ударила я его другой рукой.
Спенсер, внимательно слушая, кивнул и что-то записал в блокноте, заметив, как мимо окошка прошел охранник.
– А что потом?
– Я зашла в дом, он вернулся и ударил меня.
– У тебя остались следы от удара?
– Нет, – она покачала головой, – на этот раз нет. Он почти всегда заботился об этом. Он не хотел, чтобы я прерывала работу. Если бы это случилось, он и его дружки могли потерять деньги.
– А кто они такие? Ты не знаешь? – Она покачала головой. – А потом, что было потом? – Он очень тщательно восстанавливал ход событий. Когда он позвонит и договорится с адвокатом, который будет защищать ее, он должен предоставить подробное и тщательное описание всех деталей. Он надеялся, что ему удастся нанять самого лучшего защитника. Жалко, что сам он никогда не сталкивался с уголовными делами. Его опыта, вернее отсутствия оного, чертовски мало. Ей, несомненно, нужен хороший адвокат.
Кристел вздохнула и высморкалась в чистый белый носовой платок, протянутый ей Спенсером. Она посмотрела на него с благодарностью, глубоко вздохнула и закрыла глаза, пытаясь вспомнить.
– Не знаю... я ходила по дому... мы продолжали переругиваться еще долго... Потом я разбила лампу.
– Каким образом?
– Я запустила лампой в него.
– И попала?
– Нет, – она грустно улыбнулась сквозь слезы, – промахнулась. – Потом ее улыбка угасла. – А потом он сказал, что кого-то ждет и хочет, чтобы я вернулась домой в Беверли-Хиллз.
– Он сказал, кого именно? Она покачала головой:
– Он никогда мне этого не говорил.
– Кто-нибудь видел, как ты уходила?.. Может быть, соседи? Или слуги?
– Там никого не было. Мы были совершенно одни.
– Во сколько ты ушла?
– Около восьми. На следующий день я работала. А в тот день взяла выходной. Я очень хотела поскорее лечь. Он сказал, что останется в Малибу. А потом... я больше ничего о нем не знала и не видела его. Я думала, что все в порядке. В пять часов утра водитель, как обычно, отвез меня на киностудию, – и тут слова начали застревать у нее в горле, – а в девять... пришла полиция... прямо на площадку... и они сказали... сказали, что он мертв. Его нашли с пятью пулями в голове и определили, что смерть наступила около полуночи.
– Оружие нашли?
Она опять испуганно кивнула:
– Да, его выкинуло на пляж прибоем. Кто-то хотел от него избавиться, но кинул не очень далеко, я так думаю... и еще... там, на пляже, обнаружены следы женщины... но, Спенсер, – она опять начала всхлипывать, – клянусь, я не убивала его!
Он схватил ее за руки.
– Ты когда-нибудь прежде видела пистолет? Она кивнула:
– Да, это пистолет Эрни. Я его видела пару раз у него в столе, но потом он, наверное, испугался, что я им воспользуюсь, и... с тех пор я его не видела, пока... пока вчера утром мне его не показали полицейские.
– Как ты думаешь, кто еще мог знать, где лежит пистолет, и воспользоваться им?
– Не знаю... не знаю...
За последний год у нее была масса возможностей и причин, чтобы убить его, но Спенсер прекрасно понимал, что не она сделала это. А зная обширные связи Сальваторе, можно предположить, что его мог убить кто угодно. Кому-нибудь могло не понравиться, что его не взяли в долю, или женщина, которую он обманул; он мог кого-нибудь обыграть в карты, или это мог быть кто-нибудь из подчиненных, которые его ненавидели, или даже его боссы. Спенсер понимал, что если они принадлежат к подпольному миру бизнеса, то их очень тщательно будут скрывать. Разыскать настоящего убийцу вряд ли возможно. Они подставили Кристел под удар. Она идеально подходит для того, чтобы набросить петлю ей на шею.
Вдруг в этой отвратительной комнате он услышал, как Кристел прошептала:
– Как ты думаешь, чем все это может закончиться? Ему очень не хотелось отвечать на ее вопрос. Если они не смогут доказать ее невиновность, ей грозит пожизненное заключение или кое-что похуже. Он даже думать об этом не хотел. Он знал одно – этого нельзя допустить.
– Мне не хочется тебя обманывать, Кристел. Предстоит тяжелый процесс. У тебя была возможность убить, был мотив, и у тебя нет никакого алиби. Это просто невероятное совпадение. Слишком много людей знают о ваших дрязгах. Черт, да любой на твоем месте возненавидел бы его. Рассчитывать можно только на одно: кто-то должен был видеть, как ты уходила из дома в Малибу или возвращалась в Беверли-Хиллз. Ты уверена, что тебя никто не видел?
– Не уверена, но, если честно, не могу себе даже представить, кто бы это мог быть.
– Хорошо, подумай об этом. Для этого дела нам нужен чертовски хороший следователь. – Он уже решил, что сам оплатит все расходы. Спенсер знал, что у Кристел ничего нет. Сальваторе лишил ее всех доходов.
– Что ты теперь собираешься делать? – Она смотрела на него испуганными глазами. Ужасно, но ей придется возвратиться в камеру. Все охранники открыто пялились на нее, а несколько женщин-заключенных проявляли явно нездоровый интерес к «малышке-кинозвезде», как они ее называли. То, что Кристел Уайтт оказалась в тюрьме, стало сенсацией, и Спенсер очень хотел забрать ее оттуда. Но все его попытки взять ее под залог не увенчались успехом. Весь день он добивался, чтобы ее перевели на ослабленный режим за убийство в результате несчастного случая, но следователь продолжал обвинять ее в умышленном убийстве и заявил, что она должна находиться в тюрьме до начала процесса. Спенсер попросил ее держаться изо всех сил и отправился обратно в отель, чтобы сделать несколько звонков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59