Допотопный джип, за руль которого дядя Фредди со старческим упрямством всегда садился сам, дребезжал по заросшей дорожке, направляясь к лодочному сараю, построенному на берегу озера с фонтаном; позади, брызгая во все стороны слюной, неслась пара волкодавов. В сарае мы выбрали два старых бамбуковых удилища и все остальное, вплоть до искусственной наживки.
– Разве в такое время года бывает клев? – усомнилась я, когда мы шли по берегу в сопровождении псов, державших дистанцию.
– Скажешь тоже, конечно нет! – расхохотался дядя Фредди.
Мы остановились на затененном мелководье, вблизи устья речки, у плотины, украшенной толстощекими каменными херувимами.
– Стало быть, эти гады что-то замышляют, – произнес он, далеко забросив удочку в тихую заводь. Я успела рассказать ему о посещении «Сайлекс Системе» и о странном поведении господ Рикса и Хендерсона перед запертой дверью. Фредди покосился на меня. – Если, конечно, тебе не померещилось.
– Нет, не померещилось, – отозвалась я. – Оба держались безукоризненно, однако мне сразу стало понятно: я лезу, куда не следует. Как крот на курорт.
– Ха.
– Потом я еще раз проверила цифры по их заводу. – С этими словами я кое-как забросила леску. – Обнаружились какие-то странные колебания. Это как масляная живопись: чем дальше от холста, тем правдивее картина, а вблизи только и видно, что мазки да комочки.
– Что же они все-таки затеяли? – Дядя Фредди стал проявлять нетерпение. – Может, у них там дополнительная линия? Может, они гонят «левые» чипы и пускают в продажу без нашего ведома?
– Я тоже об этом думала. Готовые чипы – на вес золота, они дороже технических алмазов, только непонятно, где можно спрятать главную установку. Закупки сырья за наличные еще можно скрыть, но оборудование, целая линия… этого не спрячешь.
– «Сайлекс»… Ведь это производство не полностью принадлежит нам, правда?
Я покачала головой:
– По сорок восемь процентов акций у нас и у «Лайдженс Ю.-С». Четыре процента принадлежат служащим. Рикс и Хендерсон работают на нас, хотя оба – ставленники мистера Хейзлтона.
– Зараза, – выругался дядя Фредди. Мистер Хейзлтон – сотрудник Первого уровня, то есть на ступень выше дяди Фредди, небожитель из небожителей, один из практически неприкасаемых игроков корпоративной команды, действительный член правления. Он должен был приехать позднее, вместе с другими власть имущими. Дядя Фредди, безнадежно застрявший на Втором уровне, давно имел зуб на мистера Хейзлтона. – У нас есть туда легальные ходы? – спросил он.
– Только через Хейзлтона, – ответила я. – Ксли, конечно, не вмешается кто-нибудь другой из Первого уровня.
Фредди насмешливо хмыкнул.
– Тогда придется ждать до следующих выборов, – сказала я. – Впрочем, кампанию надо начинать прямо сейчас. Ума не приложу, какие кандидатуры можно выдвинуть им на замену. (Насчет выборов объясню позже.)
– Нужно туда внедрить своего человека, – решил дядя Фредди.
– Согласна. Хотите, чтобы я с кем-нибудь договорилась?
– Вот именно. Подыщи парня из любого европейского отдела. Чтобы разбирался в производстве. Лучше, если это будет шотландец, но не из здешних мест и не из Лондона.
– Кажется, в Брюсселе есть подходящий человек. С твоего позволения, попробую ходатайствовать перед Службой безопасности о его переводе.
– Правильно. Так и сделай. Для начала провернем хотя бы это. – Тут его леска, до поры до времени лежавшая поверх озерной ряби лениво распрямлявшимся "S", резко дернулась и ушла под воду. На лице дяди Фредди отразилось изумление. – Ах ты, мать честная! – воскликнул он и щелкнул стопором начавшей раскручиваться катушки спиннинга.
– Будем надеяться, это добрый знак, – сказала я.
«Бизнес» достиг понимания с рядом стран и правительств; за многовековую историю у нас возникли маленькие анклавы в самых разных уголках света. Так, например, на Кубе мы владеем небольшой фабрикой в Гуантанамо, на военной базе США; только здесь выпускают настоящие кубинские сигары для более или менее легального экспорта в Штаты. (Реклама отсутствует: производство этого эксклюзивного, дорогого товара сопряжено с некоторыми щекотливыми юридическими нюансами. По слухам, именно такую сигару президент Клинтон… Ну, это к делу не относится.)
В удобной близости от Гуантанамо лежит маленький багамский остров Большая Инагуа, который в строгом смысле слова не является независимой территорией, но имеет собственный полуавтономный парламент; там у нас тоже есть свои интересы. На территории США нам принадлежит несколько игорных домов и других коммерческих предприятий в местности, больше известной как «Резерв» (официальное название – Резервация коренных американцев «Волчья излучина»): это безлюдные земли в Айдахо, где законы Соединенных Штатов действуют СО значительными ограничениями, что, опять же, весьма удобно.
Мы – единственная неправительственная организация, имеющая постоянную базу в Антарктике, на Земле Кронпринцессы Ефимии, между Землей Дроннинга Мода и Землей Ко-утса. Она была куплена у Аргентины в период правления хунты; здесь мы вплотную подошли к созданию пусть карликового, но нашего собственного государства, которое замечательно своей крайней удаленностью и фактической недосягаемостью для международного права. Злые языки в фирме распускают слухи, будто Земля Кронпринцессы Ефимии – это наша Сибирь или, еще того чище, наш Гулаг. Но мне ни разу не доводилось слышать, чтобы кого-то сослали туда насильственно; полагаю, такие слухи поддерживаются исключительно для укрепления дисциплины.
Кое-где представители наших высших эшелонов получили – за определенные гарантии, за особые заслуги, а то и за откровенные взятки – дипломатическую аккредитацию; отсюда наш интерес к судьбе генерала Пиночета, который до своего ареста в Лондоне перемещался по миру, как принято считать, с дипломатическим паспортом.
Видимо, это последний крик моды среди руководителей Первого уровня; раньше такое никому и в голову не приходило. Их причуда объясняется, скорее всего, тем, что богатый может за деньги купить что угодно, за исключением того, что обычно за деньги не продается. Согласно моей собственной теории, один из представителей высшего руководства (допустим, президент концерна «Крайслер» Ли Якокка) как-то раз на приеме познакомился с неким иерархом Католической церкви и узнал, что перед ним рыцарь Мальтийского ордена, аккредитованный через Ватикан в самых престижных дипломатических миссиях.
Тут-то наш руководитель Первого уровня почувствовал свою ущербность, ибо рыцарем Мальтийского ордена может стать только католик, а в «Бизнесе» действует правило, по которому каждый руководитель (то есть каждый сотрудник, перешагнувший Шестой уровень) должен отказаться от всяких религиозных убеждений, чтобы всю жизнь верой и правдой служить мамоне.
Так или иначе, на Первом уровне сыщется немало обладателей дипломатических паспортов, выданных либо наиболее одиозными диктатурами, такими как Ирак или Мьянма, либо микроскопическими государственными образованиями, имена которых даже опытные таможенники и пограничники вынуждены искать в справочной литературе: например, Даса – договорная территория на крошечном островке Персидского залива, или Тулан – высокогорное княжество между Сиккимом и Бутаном, или Зороастрийская Народная Республика Внутренний Магадан, что между Охотским морем и Северным Ледовитым океаном, или Сан-Бородин – независимый остров Канарского архипелага, единственный в своем роде.
Это полезный статус, при всей его дороговизне и недолговечности: режимы сменяются, сегодня их можно купить, а завтра? Итак, на горизонте маячит новая «фишка», которая разом решит эту проблему. Мы намерены с потрохами купить какое-нибудь суверенное государство.
Помимо того, что мы получим доступ к любым дипломатическим паспортам, в которых может возникнуть разумная необходимость, и освоим бесперебойный канал переправки контрабанды, именуемый дипломатической почтой, у нас в перспективе будет то, к чему стремятся наиболее ретивые руководители Первого уровня: место в Организации Объединенных Наций.
Для достижения этой цели вполне подходит Фенуа-Уа – группа островов в тихоокеанском архипелаге, именуемом Острова Содружества. Среди них – один обитаемый клочок земли и дна вулканических утеса в коросте птичьего помета; природные ресурсы отсутствуют, если не считать таковыми солнце, песок, соль и немногочисленные виды малосъедобных костистых рыб. Нынешние правители так жаждали обогатиться, что, не раздумывая об источнике доходов, предложили французам устроить здесь полигон для подземных ядерных испытаний, но французы отказались. Пресную воду раньше доставляли морем, потом установили опреснитель, но вода, говорят, все равно солоновата на вкус.
Электростанция работает с перебоями, на главном острове нет удобной естественной гавани, едва хватает места для нормального аэропорта, да вдобавок прибрежные рифы мешают заходу круизных судов, которые могли бы устремиться к этим берегам (правда, они сюда не стремятся, поскольку на Фенуа-Уа нет природных красот, как нет и культурных традиций, кроме традиции извлечения хребтов из костистой рыбы).
Но самая острая проблема состоит в том, что Фенуа-Уа не поднимается выше полутора метров над уровнем моря; если рифы хоть как-то защищают главный остров от волн и тихоокеанских приливов, то от последствий глобального потепления они не спасут. Если современные процессы не будут остановлены, через пятьдесят лет здешние места большей частью уйдут под воду, и столица будет напоминать Венецию во время шторма на Адриатике.
Предполагаемая сделка должна выглядеть следующим образом: если мы построим волнолом вокруг всего острова, фенуауанцы предоставят нам контроль над своим государством. Поскольку их, отчаявшихся граждан, насчитывается всего три с половиной тысячи, нам не составило труда подкупить практически всех. Три референдума, проведенные за последние пять лет, выявили почти единодушную поддержку наших планов.
Нельзя, однако, утверждать, что их реализация продвигается без сучка без задоринки. Зарубежные правительства, узнав о готовящейся сделке, исподволь пытаются ее сорвать: предлатают неограниченную помощь, кредиты, а также адресную финансовую поддержку членов фенуа-уанского правительства. Особое коварство проявляют Соединенные Штаты, Великобритания, Япония и Франция; при том, что наши материальные затраты пока невелики – оплачены индивидуальные поездки на горнолыжные курорты Тироля, пара прогулочных катеров, две-три квартиры в Майами и кое-какие дорогостоящие подарки, – мы все же приложили титанические усилия для достижения своей цели, но когда нам казалось, что успех совсем близок, правительство Фенуа-Уа вдруг ставило новые препоны или сообщало, что французы сулят построить на острове международный аэропорт, что японцы готовы усовершенствовать опреснительные сооружения, что Америка дарит ядерную электростанцию, а Британия планирует организовать визит принца Чарльза.
Как бы то ни было, до меня уже не первую неделю доходили слухи, что дело сдвинулось с мертвой точки и совещание в Блискрэге будто бы организовано с целью обсуждения завершающих деталей. Вполне возможно, – размышляла я, стоя по колено в воде и дожидаясь, пока дядя Фредди вытянет крошечную трепещущую форель, – что уже сегодня вечером авторучки оставят на бумаге необходимые росчерки, после чего произойдет обмен сердечными рукопожатиями и кожаными папками.
– Ну, – протянул дядя Фредди, вписываясь в поворот, и крутанул баранку так, что у пего скрестились руки. «Феррари» рванулся вбок и пошел юзом. – Давай, давай, старуха, – бормотал дядя Фредди, обращаясь не ко мне, а к машине. Я прижала к груди сумочку и невольно сгруппировалась, чувствуя, как под ногами сминаются яркие пакеты из универмага. Нас неминуемо несло прямиком на каменную стену (мне показалось, так прошла не одна секунда); на самом углу «дейтона» словно спохватилась, вытянутый красный капот дернулся вверх, и машина с ревом вылетела на прямой подъем. Автомобили были слабостью дяди Фредди: бывшие конюшни Блискрэга теперь вмещали целую коллекцию экзотических машин (в том числе и гоночных), которая могла бы дать сто очков вперед иному автомузею.
Мы возвращались из Хэрроугейта, что минутах в сорока езды от Блискрэга, или в получасе, если за рулем такой лихач, как дядя Фредди. Он предложил подбросить меня до города, чтобы я выбрала себе новое платье для торжественного ужина. Я успела позабыть, что он – любитель острых ощущений. Мы всю дорогу беседовали – главным образом для того (говорю только за себя), чтобы не думать о смертельной опасности, которой дядя Фредди, словно задавшись такой целью, подвергал нас обоих, – о положении в Фенуа-Уа, и я высказала осторожное мнение, что сегодня вечером, как уже говорилось выше, вопрос будет решен.
Вот тут-то дядя Фредди и произнес свое «ну» с тем особым выражением, от которого у меня екнуло сердце и в то же время вспыхнуло любопытство: сразу повеяло чем-то значительным.
Чтобы только отвлечься от лихачества дяди Ф., я принялась пересчитывать деньги, которые обменяла через два хэрроугейтских банкомата. В развитых странах людей нетрудно разделить на две категории: одни испытывают нервозность, выходя из дома с толстым бумажником (боятся его потерять или подвергнуться ограблению), а другие испытывают нервозность, выходя из дому с тощим бумажником (боятся упустить выгодную покупку). Я безоговорочно отношу себя ко вторым, и мой нижний порог нервозности намного, намного выше, чем верхний порог у большинства окружающих. Лучше я буду переплачивать за конвертацию валюты, чем пострадаю от нехватки какой-то пары шиллингов. Такая позиция обусловлена моим воспитанием. Оторвавшись от свого портмоне, я перевела взгляд на дядю Фредди.
– В каком смысле «ну»? – переспросила я.
– Ах ты сволочь, – пробормотал дядя Фредди, увидев, что впереди тащится трактор, а встречный поток машин не дает пойти на обгон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44