Какой-то звук раздался сбоку, она повернулась всем телом и замерла. Перед ней, упираясь в серое небо, стоял свежесколоченный эшафот. На нем болталось безжизненное тело Каррика со связанными за спиной руками.
Глинис проснулась. Она лежала посредине кровати, сжимая одеяло побелевшими пальцами. Ей потребовалось время, чтобы избавиться от страшного видения и прийти в себя. Она соскочила с постели и едва не упала, так дрожали ноги. Пришлось даже ухватиться за спинку стула. Это был сон, ночной кошмар, Каррик жив и здоров, уговаривала она себя.
Но его не было рядом. Глинис посмотрела вокруг, заметила в ногах кровати свернутое одеяло, на котором он спал ночью. Его непросохшая одежда исчезла с вешалки, которую они соорудили в углу вечером. На столе стоял чайник. Он уже остыл. Очаг погас. Глинис вышла наружу. Яркое солнце, безоблачное голубое небо. Тут и там паслась скотина, лениво жуя ярко-зеленую траву. Каррика нигде не было видно, и Глинис стало не по себе. Она повернула за угол, туда, где накануне они с Карри-ком привязали лошадей. Берт стоял привязанный и щипал траву.
Молана рядом не было. Глинис заглянула в сарай, но и там не увидела его. Ей хотелось плакать, кричать. Она вернулась в дом, налила чашку холодного чая. Господи, никогда еще она не была в таком отчаянии.
Глинис залпом выпила чашку. Жаль, что нет виски. Она отдала бы все, чтобы забыться. Ей было страшно за Каррика. Он прав, они должны стать любовниками. Ведь она любит его. Глинис закрыла руками лицо и разрыдалась. Совершенно измученная, она не заметила, как заснула.
Очнувшись, потянулась. Боже, как долго она проспала на стуле, уткнувшись лицом в ладони? Кажется, целую вечность. Вряд ли ей присудят премию имени Рипа Ван Винкля, но почти целый день она проспала. Где же Каррик? Не приходил ли он, пока она спала? У Глинис опять сжалось сердце. Нет, она не может позволить себе ввязаться в новый роман, еще не пришло время. Надо чем-то заняться, иначе ей не прогнать эти мысли. Она допила остатки чая и с трудом поднялась. Пришлось даже опереться о стол. Пора сделать то, что делает каждый ковбой в трудную минуту, — сесть в седло и скакать до полного изнеможения.
Каррик сушил на солнце все еще мокрую куртку Глинис. Критически осмотрел то, что осталось от ее войлочной шляпы. Ее надо бы выкинуть. Но Глинис скорее всего сохранит ее, хотя бы для того, чтобы протирать ею круп своей лошади. Как он ни старался, ему не удавалось выкинуть Глинис из головы с самого утра, когда он оставил ее спящей. На самом деле ему вовсе не нужен был дар предвидения, он никогда не пытался намеренно заглянуть в свое будущее. Все произошло помимо его воли.
Но теперь он пожалел о своем неведении. Может быть, в его будущем есть что-то, что даст ему лучик надежды.
Каррик поднялся, взял шляпу Глинис, постоял минутку, подставив спину солнцу. Хочет ли он знать, что его ждет? А вдруг нет никакой надежды?
Он медленно двинулся по тропе в сторону бухты. Вода все еще стояла высоко, но в ней уже не было той разрушительной силы, которую они испытали ночью. Он остановился, набрал воды в шляпу Глинис, оглянулся на островок травы, где провел весь день.
Закрыв глаза, Каррик постарался выкинуть все мысли из головы. Затем медленно открыл глаза, вглядываясь в воду, налитую в шляпу.
Картина проявилась внезапно. Он напрягся, стараясь запомнить все до мельчайших деталей. Глинис быстро идет по камням, полы ее пальто развеваются на ветру, шляпа надвинута до бровей. Она полна решимости. Он вгляделся пристальнее и замер. Глинис держит ружье, которое пытается замаскировать…
Видение исчезло, не оставив и следа на поверхности воды. Каррик тряхнул головой. На воде появилась новая картина. Глинис сидит в простом деревянном кресле-качалке, на ее плечи накинуто одеяло. Она улыбается и гладит щечку младенца, прильнувшего к ее груди. Его ребенок! Он не сомневался в этом. Глинис счастлива. Она любит их сына.
Видение исчезло так же быстро, как и первое. Каррик закрыл глаза и мысленно поблагодарил Господа. Он вновь обрел уверенность. Каррик потянулся к шляпе, чтобы вылить из нее воду, но еще на мгновение задержал на ней взгляд и сдержал готовый вырваться крик. Он увидел, как Роберт и Мэйлер везут в повозке по холмам его безжизненное тело.
Видение исчезло, но ощущение счастья пропало вместе с последними каплями воды, которые он выжал из шляпы. Он хотел увидеть будущее, и он его увидел. Они с Глинис будут любить друг друга, у них родится сын, но он, Каррик, умрет. И Глинис будет растить их сына одна.
Он замер, вспоминая первую картину. Как она вписывается в эту цепь событий? Он перебирал в памяти промелькнувшие перед глазами картины. Он никогда не видел булыжников, по которым шла Глинис. Он попытался представить себе выражение ее лица. Забеременела ли она? Трудно сказать. Но, судя по напряженному выражению ее лица, она была полна решимости. И если идет ему на помощь, палач может лишиться своего заработка.
Уголки его губ тронула улыбка. Впрочем, это может происходить и гораздо позже. Он не знает, когда Глинис будет идти по этой мостовой с ружьем в руках. Возможно, она защищает их ребенка. Мысль о том, что она сумеет позаботиться о безопасности их сына, прибавила ему уверенности. Каррик поднял пальто и шляпу Глинис и зашагал к дому. Он не знал, что скажет ей. Не знал, что ему следовало делать. Он оседлал Молана, размышляя о том, что самое лучшее — дать Глинис возможность самой принять решение. Время все расставит по своим местам.
Солнце уже почти зашло, когда он нашел Глинис на дальнем конце пастбища. Только изгородь не позволила ей забраться дальше. Когда он подъехал, то заметил пену на шее ее лошади и понял, что она скакала с бешеной скоростью. Глинис молча смотрела на него. Глаза ее запали, она была бледнее обычного.
— Ты в порядке? — спросил Каррик.
Она кивнула и отвернулась. Затем прошептала:
— Более или менее.
— Ты плакала?
Она пожала плечами.
— Я устроила настоящий пир жалости к самой себе, но теперь все прошло. Жизнь продолжается.
— Могу я что-нибудь сказать или сделать? Или я уже достаточно сделал и сказал?
Она посмотрела на него, на этот раз с улыбкой:
— Ты можешь быть нежным, когда захочешь.
Я никогда тебя не обижал, Глинис, — сказал он и сменил тему. — Смотри, что я нашел. — Он протянул ей ее шляпу и пальто. — Не знаю, что делать со шляпой, но пальто можно очистить. Глинис как-то сразу успокоилась и повеселела.
— Спасибо, а я думала, что потеряла их. С меня причитается.
— Вода быстро убывает. Так что мы сможем перейти поток, — сказал он и с улыбкой добавил: — Как насчет обеда и теплой постели сегодня?
— Твоей или моей?
Если бы он стоял, то грохнулся бы наземь.
— Глинис…
— Я все обдумала, Каррик. Это не то будущее, которого я ждала, но надо воспользоваться отпущенным нам временем.
Он хотел, чтобы она ни о чем не пожалела.
— Ты уверена? Ночь была ужасной, ты почти не спала. И можешь передумать, когда придешь в себя.
Она покачала головой:
— Это исключено. Может, это ты передумал, тогда скажи.
Он засмеялся, подстегнул Молана и подъехал к ней. Схватив края ее рубашки, он привлек ее к себе. Она прильнула к нему, обняла за шею, и их губы слились.
— Ты все еще считаешь, что я могу передумать? — спросил Каррик, бережно опустив Глинис в седло.
Ее глаза сияли, она, смеясь, ответила:
— Уже не считаю.
— Тогда поспешим домой. Глинис натянула поводья.
— Глинис… — Он сжал ее руку. — В моей комнате. Там кровать шире, а у двери крепкий запор.
Выйдя из конюшни, Глинис подняла голову к небу.
— Прекрасный вечер, правда?
— Если хочешь, можно поменять лошадей и вернуться в коттедж. Кроме Ихана, никто не знает, что мы вернулись.
Она засмеялась и погладила его по щеке.
— Идея соблазнительная, но еще соблазнительнее мысль о горячей ванне и чистой одежде.
— А я? Я тебя не соблазняю?
— Иногда, — поддразнила она его.
— А если я тебя поцелую, ты вспомнишь, когда именно?
— Ты забыл о приличиях, ведь мы здесь не одни. Каррик неохотно отпустил ее и, повернувшись, увидел Роберта, стоявшего в дверях кухни.
— Ты похож на привидение, Роберт. Глинис подавила смешок.
— Как дела, Роберт?
— Бог покарает вас за то, что вы взвалили на меня одного все заботы о доме. Я чувствую себя совершенно больным от этих музыкальных игр.
— Ну-ка, расскажи, — попросил Каррик, поднимаясь вслед за Глинис по ступеням. — Хорошо, что Малдун была со мной. А то ты свалил бы на нее свои заботы.
Роберт зашел в кухню, покачивая головой.
— Шторм разбудил детей, как и предсказывала мисс Малдун. Они забрались на кровать Горацио и Сараид. Мне пришлось увести Сараид в свою комнату. Пока вас не было, все дети переболели.
Он запустил пальцы в растрепанные волосы.
— У меня все перепуталось в голове. Вся прислуга слегла. Если хотите принять ванну и чего-нибудь поесть, действуйте сами. Что касается кроватей, то я даже не могу сказать, кто где спит. Кроме Сараид, которая все еще в моей комнате.
— Бедный Роберт, — произнесла Глинис, — тебе негде прилечь?
— Найду какое-нибудь место. Может быть, на сеновале. Я так устал, что мне все равно. Вам удалось отогнать стадо повыше?
— Да, — ответил Каррик, — и хорошо, что мы сумели это сделать. Вода поднималась так быстро, что мы едва успели на западное пастбище. Часть коров, наверное, унесло. Малдун решила спасти теленка и едва не погибла.
— Вы ранены? — Роберт ее внимательно оглядел.
— Я в порядке, Роберт, — заверила она его, — несколько царапин и все. Ваш кузен вытащил меня, и довольно бережно.
— Бережно? — Роберт повернулся к Каррику.
— Шторм был очень сильный, — ответил Каррик.
— Похоже, он уже выдохся. Сегодня будет спокойнее. Хотя не уверен, что еще кто-нибудь из детей не заболеет. Господи, я так измучился. — Он подавил зевок. — Вы не обидитесь, если я пойду посплю?
Глинис кивнула:
— Конечно, идите. Мы обо всем позаботимся.
— Если понадоблюсь, стучите в третье стойло справа, — сказал Роберт и вышел.
Не успел Роберт завернуть за угол, как Каррик схватил Глинис в объятия. Она засмеялась и прижалась к нему. Гладя ее плечи, он сказал:
— Думаю, было бы верхом невоспитанности потащить тебя в спальню прямо сейчас.
— Вы совершенно правы, сэр, — ответила Глинис.
Он зарылся лицом в ее волосы, поцеловал ее шею:
— Что вы предпочитаете миледи? Сначала еду, потом ванну, или наоборот?
На самом деле ей хотелось послать все к черту и остаться в его объятиях, в этих волнах тепла и неги. Но она поняла, что ей придется заняться едой, пока Каррик будет греть воду.
Каррик уже несколько раз проходил мимо гостиной, когда наконец решил заглянуть туда, чтобы проверить, как Глинис справляется с обедом. Он подошел к двери и замер на пороге. Глинис сидела на кушетке, головка Рейчел покоилась на ее коленях. Глинис отвела волосы со лба девочки и натянула ночную рубашку ей на ножки. Глядя на безмятежное лицо Глинис, Каррик почувствовал желание и даже перестал дышать. В этот момент он был готов отдать все, чтобы навеки остаться рядом с Глинис. Ему пришлось напрячься, чтобы вспомнить о своей судьбе. Он не станет трусом. Тем более на глазах у Глинис. У нее должно быть право сказать их будущему сыну, что его отец погиб с честью. Сын должен гордиться своим отцом.
Бой часов отвлек Глинис от Рейчел. Она заметила Каррика и спросила:
— Как дела наверху?
— Похоже, так же, как здесь, — ответил Каррик. — Давно она спит?
— Несколько минут. Ты выглядишь усталым.
— Ты тоже. Может, отнесем ее в спальню наверх?
Глинис покачала головой, погладила черные кудри Рейчел.
— Пусть пока поспит здесь. Она совсем слабенькая. Боюсь, нам придется повозиться с детьми, пока все не придет в норму. Думаю, тебе надо подняться наверх и немного поспать, пока здесь спокойно.
— Нет, сегодня мы проведем ночь вместе, — возразил Каррик.
Он обнял ее, она снова почувствовала, как жар обволакивает ее, услышала биение его сердца. Глинис прильнула к нему, он нежно поцеловал ее.
— Я люблю… — Она запнулась. — Мне нравится, когда ты такой.
Он прошептал:
— Иди спать дорогая. — И прижался щекой к ее волосам.
Она была счастлива, что им удалось избежать споров. Их было достаточно.
Она сохранит воспоминания о лучших днях их жизни.
— Не надо любить меня, Глинис. Ради Бога, не отдавай мне свое сердце. Я разобью его.
Глава 19
Кто-то легонько потряс его за плечо, и Каррик проснулся. Открыл глаза и увидел улыбающегося Роберта.
— Удобно, старик?
Каррик застонал. Рядом пошевелилась Глинис.
— Унести Рейчел наверх? — спросил Роберт.
— Который час?
— Половина шестого. — Роберт осторожно поднял Рейчел с колен Глинис. — Кажется, дом оживает. Скоро тут будет шумно. После двух дней хаоса придется все привести в порядок.
Каррик промычал что-то в ответ, повертел головой, затем плечами, чтобы размять мышцы.
— Можно положить Рейчел в комнату мисс Малдун? — спросил Роберт. — Многие еще нездоровы, и вряд ли для нее найдется другое место.
Каррик осторожно, чтобы не разбудить Глинис, высвободился из-под нее и вытянул спину и ноги.
Его взгляд упал на ее лицо, такое умиротворенное во сне. Каррик закрыл глаза.
— Ты меня слышишь? — спросил Роберт.
— Да. Положи Рейчел в кровать Глинис. Она ей не понадобится.
— Каррик! — с укоризной произнес Роберт.
— Мне не хочется сейчас слушать лекцию о морали, Роберт. Отложи ее на потом.
— Боже, Каррик, Ты совсем лишился рассудка?
— Напротив, как раз сейчас я в здравом уме.
— Но ты не можешь так поступить с ней.
— Не только могу, но и поступлю, — ответил Каррик, подхватив Глинис на руки.
Она доверчиво прижалась к нему во сне, и Каррик стал медленно подниматься по лестнице, затем повернулся и сказал:
— Вот что, Роберт, если ты подойдешь к моей двери, я тебя пристрелю.
— Понятно, — вздохнул Роберт, — по крайней мере обещай мне, что дашь ей возможность сказать «нет». Пусть она сама все решит.
Каррик грустно улыбнулся, посмотрел на Роберта и, глядя в его встревоженные глаза, ответил:
— Никто не может заставить Глинис Малдун сделать что-либо против ее воли, Роб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32