Он гордо вздернул подбородок.
— Послушай, кузен, — начал он, — я много думал об этом. Когда мы третьего дня вынуждены были убить британских солдат, ставки в игре возросли. Мне кажется, Мэйлеру пора отправляться домой. Я бы хотел, чтобы ты доставил его к родителям целым и невредимым.
Роберт прищурился и произнес с горечью:
— Дело близится к развязке, и ты хочешь убрать нас обоих с дороги?
Каррик приподнял брови.
— А ты предпочел бы остаться и наблюдать?
— Я предпочел бы помешать этому, — резко ответил Роберт.
— Бесполезное занятие, Роб, — со злостью проговорил Каррик. — Отправляйся домой, возьми с собой Мэйлера и оставь меня наедине с моей судьбой. Если они схватят меня, сразу забудут о том, что кто-то воевал вместе со мной.
Роберт упрямо покачал головой:
— Мы оставим Мэйлера у Сараид. В суматохе они только через неделю обнаружат его.
— Давай говорить откровенно, — сказал Каррик, — я не хочу, чтобы ты оставался со мной.
— Раньше ты не возражал против этого. Что заставило тебя передумать?
— Два дня тому назад мы были просто занозой для британцев. Время от времени они вспоминали о нашем существовании, но большей частью предоставляли нам возможность заниматься своим делом.
Он выпрямился и встретился взглядом с кузеном.
— Теперь заноза загноилась, и они примут серьезные меры, чтобы избавиться от нас. Я не хочу подвергать тебя и Мэйлера опасности.
Темные глаза Роберта засверкали, ему показалось, что он понял, в чем дело.
— Это все из-за Глинис Малдун? — с укоризной спросил он.
Едва сдерживая ярость, Каррик небрежно пожал плечами.
— Не в том смысле, что ты думаешь, Роб. Ее перемещение во времени просто ускорило события, которые должны были произойти. Из-за ее появления и обстоятельств, которые при этом возникли, британцы будут теперь преследовать нас, пока не поймают.
— Здесь нет ее вины.
— Знаю, — согласился Каррик, нервно проведя пальцами по волосам. — Я просто хочу защитить своих близких. Теперь от патрулей не будет покоя ни днем, ни ночью.
— И если бы нас не было с тобой, тебе не пришлось бы убегать, — резким тоном проговорил Роберт. — Ты бы сразился с ними и дал им возможность тебя убить. На том все и закончилось бы.
— И все вокруг наконец спокойно вздохнули бы впервые с того момента, когда я появился на свет.
Помолчав, Роберт тихо произнес:
— Никому из нас твоя гибель не доставила бы удовольствия.
Почему им так трудно принять то, с чем он столкнулся в свои десять лет?
— Сколько раз мы обсуждали эту тему, Роберт?
— Невозможно сосчитать.
— И это привело к чему-нибудь хорошему?
— Нет.
Он взглянул в глаза кузену.
— И никогда не приведет, Роберт. Оставим этот разговор. Тебе надо поспать, а мне — найти Малдун. Она уже и так слишком долго находится наедине со своими демонами.
— Мне кажется, ты сможешь только заменить одних демонов на других, — резко произнес Роберт.
Каррик готов был застонать, так он устал от этих разговоров.
— Она вполне разумная женщина, наша Глинис Малдун, — ответил Каррик, — и вполне способна защитить себя от таких, как я.
— Она заслуживает большего, чем быть просто одной из твоих легких любовных побед, Каррик.
Осуждение было высказано весьма осторожно, но оно прозвучало. Гордость Каррика была уязвлена.
— Ты что, неравнодушен к ней?
Ответ Роберта был серьезным и определенным:
— Я не в ее вкусе, и мы оба это знаем. Но мне бы хотелось, чтобы ты хоть раз взял с собой в постель сердце. Ради Бога, если ты решил умереть до конца года, узнай по крайней мере, что можно испытывать какие-то чувства по отношению к женщине, с которой занимаешься любовью.
— Невероятно сентиментально, Роберт, — проговорил Каррик, скрывая под иронией обиду. — Но если я послушаюсь твоего совета, то „возможно, не захочу умирать.
— И в этом нет ничего позорного.
С трудом скрывая злость, Каррик решил оставить последнее слово за Робертом и спустился с чердака.
Глава 9
Она сидела на соломе, прижав колени к груди и закрыв руками лицо. Стоило Каррику ее увидеть, как злость тут же испарилась. Он сел рядом с ней.
— Я слышал, есть женщины, которые любят лошадей, Малдун, но спать с ними — это уж слишком.
Она потерла ладонями мокрые от слез щеки.
— Если не возражаете, — тихо промолвила она, — мне бы хотелось побыть одной.
— Я понимаю ваше желание, — ответил Каррик, — но должен вам сказать, что это не самая лучшая идея. Когда остаешься наедине с воспоминаниями, начинает мучить совесть. А это опасно, Малдун. Потому что в следующий раз, когда возникнет необходимость, вы не сможете принять правильного решения. И последствия могут оказаться плачевными. Вас просто убьют.
Она закрыла глаза.
— Не знаю, что лучше, убить или быть убитой.
— Я был бы очень расстроен. И Роберт, и Мэйлер тоже.
— Очень скоро вы бы с этим смирились.
Каррик молча изучал ее, видя жесткие складки у рта, опущенный подбородок. Пряди каштановых волос, выбившиеся из косы, обрамляли нежный овал лица. Он подавил желание убрать эти пряди, понимая, что ему надо сохранять дистанцию. Время тянулось медленно, и с каждой минутой ему все сильнее хотелось обнять и успокоить ее.
— Я вижу их лица, — проговорила Глинис, подбородок у нее дрожал. — Вижу удивление на их лицах. Две матери потеряли своих сыновей, две жены потеряли мужей. Одному Богу известно, сколько осиротело детей. И все это из-за меня. Из-за того, что я сделала.
Презрев здравый смысл, Каррик взял в ладони ее лицо и повернул к себе.
— Посмотрите на меня, Малдун, — мягко проговорил он, — вы бы предпочли, чтобы родители Мэйлера — Ниал и Изольда — потеряли своего сына?
Глаза ее наполнились слезами, но он продолжал:
— Эти мужчины прожили свою жизнь, у них была любовь и, наверное, семьи. Хотели бы вы лишить этих удовольствий Мэйлера? Или себя?
— Но… — Дрожащей рукой она попыталась смахнуть слезы с ресниц.
У Каррика сердце разрывалось на части, но он продолжал спокойным тоном:
— Вы могли либо сохранить жизнь себе и Мэйлеру, либо погибнуть. Вы решили защитить себя и беспомощного юношу.
Рукавом рубашки она вытерла мокрые щеки.
— Значит, я поступила правильно, — проговорила она, обращаясь скорее к самой себе, нежели к Каррику.
— Да, Малдун. Вы поступили правильно. И сделали это блестяще.
— Но я не хочу убивать людей.
Каррик решил, что из отчаяния ее можно вывести, только встряхнув хорошенько, но в тот момент она подняла на него полные печали глаза, и он изменил свое намерение.
— А как дела у янки?
— Что? — переспросила она.
— Думаете, у них есть шанс стать чемпионами?
— В прошлом году чемпионами были Марлины. А что вы знаете о бейсболе?
— Честно говоря, ничего, — признался он, улыбнувшись, — но когда моя мать понимала, что ее слова до меня не доходят, она начинала говорить о бейсболе. Иногда речь шла о команде «Зеленого берега», иногда о «Красных крыльях Детройта».
— Как? И ни слова о «Могучих утках»? — Она усмехнулась. — Ква-ква.
Но все доводы исчезли, когда он посмотрел ей в глаза. Осталось лишь непреодолимое желание. Он наклонился и прильнул губами к ее губам, почувствовав их сладость и нежность, ощущая, как сильно бьется его сердце.
— Может быть… — прошептала она, глядя на него снизу вверх.
— Да, может быть…
Он еще раз поцеловал ее, уже смелее, обнял и привлек к себе. Глинис не сопротивлялась, напротив, отвечала на его ласки с таким пылом, что он задохнулся.
Каррик подвинулся, и ее голова оказалась у него на плече, губы ее раскрывались в ответ на его молчаливую просьбу. Боже, она превосходила все его самые фантастические мечтания! Ему этого было мало, он хотел большего. Совесть подсказывала ему здравые мысли. Прислушавшись к ним, он неохотно, с большим трудом оторвался от ее губ.
Не пытаясь высвободиться из его объятий, она серьезным, проникающим в душу взглядом смотрела на него. Поддавшись искушению, он убрал пряди волос с ее лица, ощутив тепло ее кожи.
— Наверное, мне следует уйти, Малдун, — сказал он, прекрасно понимая, что она ждет от него большего.
Несколько секунд она молча смотрела на него, и в глубине ее зеленых глаз видна была борьба эмоций.
— Нет, — наконец произнесла она, — пожалуйста, останьтесь. Не могли бы вы просто подержать меня немного?
Он провел пальцем по ее губам.
— Но тогда, возможно, я вас снова поцелую.
— Я переживала и худшее, — спокойно ответила она.
— Малдун…
— Что, де Марсо? — спросила она едва слышно.
— Благодарю вас за то, что вы не застрелили меня.
Она закрыла глаза, и слабая улыбка появилась у нее на губах, когда она ответила:
— Знаете, я подумала об этом. Но потом решила, что не могу убить вас, пока не узнаю, прав ли был Мэйлер.
— Прав в чем? — удивленно спросил он.
— Он сказал, что вы большой специалист по части поцелуев.
Боже, она не переставала его удивлять! И он, усмехнувшись, спросил:
— Ну и что вы по этому поводу думаете?
— Пока рано делать выводы, — сказала она, зевнув, — так что поживите еще немного.
— Значит, с каждым поцелуем, — продолжал он, — я приближаю день своей гибели.
— Возможно, но я могу изменить решение и оставить вас в живых.
— И что тогда будет? — шепотом спросил Каррик.
— Посмотрим, какими еще вы обладаете талантами.
От этих слов он окончательно протрезвел. Глинис Малдун — обыкновенная женщина, твердил он себе, из плоти и крови, как и все остальные, с которыми ему приходилось иметь дело. Но он знал, что обманывает себя, что женщина, лежащая у него на коленях, в отличие от других обладает острым умом, чувством юмора и железной волей. Если у мужчины не хватает ума вовремя сбежать, он рискует остаться с разбитым сердцем. Роберт был просто сумасшедшим, думая, что можно рискнуть и почувствовать к Глинис Малдун что-нибудь, кроме уважения и дружбы.
— Знаете, Малдун, — прошептал он, нежно целуя ее в щеку, — встретив вас, я впервые пожалел, что с самого рождения был обречен на безвременную кончину. — Он печально улыбнулся. — Однако я предпочел бы отойти в мир иной, ощущая вкус ваших губ.
Она проснулась, услышав, как Каррик щелкнул пистолетом. Глинис лежала, закрыв глаза и затаив дыхание, прислушиваясь к звукам, встревожившим его. Скрипнула дверь, и Каррик прошептал ей на ухо:
— Ни звука.
Она молча кивнула.
— Каррик? — донесся от двери тихий мужской голос, показавшийся знакомым.
— Я здесь, Ихан, — так же тихо ответил он.
Звуки шагов, скрип кожаных седел, топот копыт наполнили маленькую конюшню. Каррик опустил пистолет.
— Будь я проклят, Каррик, — прошептал кто-то, — но ты единственный из тех, кого я знаю, кто ночью, спасаясь от британского патруля, наутро оказывается в объятиях женщины.
— Рад, что ты выбрался из беды, Ихан. Но все обстоит не так, как тебе кажется, — стал объяснять Каррик.
— Разумеется, это совсем не то, о чем мы подумали, капитан, — произнес кто-то с иронией в голосе.
— А, Патрик, — обрадовался Каррик, — ты, слава Богу, тоже жив. А где Шин?
— Про Шина ничего не знаю, — ответил Ихан, — мы прождали его почти всю ночь в Лебединой пещере, но он так и не появился. Солдаты могли его поймать.
— Или убить, — добавил Патрик.
Она почувствовала, как напряглись его руки, но голос оставался спокойным, когда он ответил:
— Да, веселые мысли, чтобы с ними начать новый день.
Глинис пошевелилась, но его руки остановили ее. Она замерла.
— Роберт и Мэйлер на чердаке, — продолжал Каррик, — я позабочусь о ваших лошадях. Поднимитесь наверх и поспите пару часов. Чуть позже мы отправимся к Сараид.
— Ладно, — согласился Ихан.
— Простите, что побеспокоили, Каррик, — добавил Патрик не без иронии.
Подождав, пока стихли шаги наверху, она вырвалась из рук Каррика.
— Доброе утро, Малдун, — произнес он, тихо рассмеявшись.
Глинис с трудом сдерживала ярость.
— Я не какая-нибудь бимбо, — прошептала она, сбрасывая солому с ног. — Так у нас называют доступных женщин.
— Бимбо, — задумчиво повторил он. — Так моя мать говорила о женщинах, с которыми я имел дело.
— Но я не принадлежу к ним.
— Полностью с вами согласен.
— Но вы позволили Ихану и Патрику думать именно так, — с укоризной проговорила она.
— А вас интересует их мнение?
— Да.
— Не принимайте это на свой счет, — посоветовал он, поднимаясь.
Сбрасывая пучки соломы со своей одежды, он продолжал:
— Они не изменят своего мнения о женщинах, Малдун. И я не стану их разубеждать. Это бессмысленно. Если хотите выглядеть весьма благонравной, попытайтесь. Но предупреждаю вас, Малдун, они все равно будут считать вас бимбо.
Разъяренная его высокомерным тоном, она прошептала:
— Хотите сказать, что я ничего не смогу добиться?
— Не с этими ребятами. — Он покачал головой.
— Какой кошмар, — в отчаянии проговорила Глинис.
— Вы всегда просыпаетесь в таком хорошем настроении? — спросил он улыбаясь.
— Ах, оставьте меня в покос, — бросила она, проходя мимо него.
— Именно об этом вы просили меня вчера, — мягко произнес он, — но хотели совсем другого. А сейчас вы действительно хотите, чтобы я оставил вас в покое?
Глинис вздрогнула, вспомнив, как отвечала на его поцелуи.
— Я вчера была в полном изнеможении, де Марсо, — стала она оправдываться, — и наделала глупостей.
Вместо ответа он неожиданно протянул руку и убрал за ухо прядь волос, которая выбилась у нее из косы. Сердце у Глинис забилось сильнее.
— Вчера вы мне больше нравились, по крайней мере не были такой колючей.
Отстранив его руку, она отошла от него.
— Пойду поищу место, где можно было бы помыться, — сказала она, понимая, что ее попытки выглядеть спокойной обречены на провал.
Щеки Глинис горели от смущения, она повернулась и направилась к двери.
— Подождите минутку, Малдун, — с улыбкой остановил он ее.
Глинис обернулась, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он достал пистолет и протянул ей.
— Возьмите, — сказал он, — и не отходите далеко. Так, чтобы мы могли вас услышать.
Она молча взяла пистолет и вышла. Захлопнув за собой дверь, прислонилась лбом к холодной деревянной панели. Да поможет ей Бог. Если она не будет весьма осторожной, Каррику де Марсо удастся то, чего добивается от женщины каждый ковбой в восточном Канзасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32