Он медленно поднялся и протянул ей руку. Глинис поднялась, отошла и поправила одежду, избегая его взгляда. Каррик молчал, ошеломленный эмоциями, которые Глинис у него вызывала. Видит Бог, его отношения с Глинис Малдун становились все более сложными.
Глинис повернулась к нему:
— Не будешь ли ты так любезен застегнуть мне бюстгальтер? Из-за больного плеча я не могу сделать это сама.
Каррик сдержал улыбку, подошел ближе и просунул руку под пальто и рубашку. Кожа ее была теплой и нежной как шелк. Сдерживая вспыхнувшую страсть, он подумал о том, кто помог ей справиться с этим утром. Осторожно застегнув все крючки, он тихо проговорил:
— Неожиданно появившаяся у вас изворотливость, Малдун, показалась мне очаровательной.
— Какая изворотливость? — возмутилась она.
Он улыбнулся, чувствуя, что его прикосновения взволновали ее.
— Вы подумали, что люди будут вас осуждать, что ваша репутация пострадает, что вы можете забеременеть.
— Мне абсолютно наплевать на то, что скажут люди, — ответила она, застегивая рубашку. — Трудно будет смотреть друг другу в глаза на следующее утро.
— Мне не трудно, мне нравится смотреть вам в глаза. — Он лукаво улыбнулся. — С одним препятствием мы уже расправились, а как насчет второго? Вы боитесь забеременеть?
Глинис отвела глаза.
— Пожалуй, не боюсь. Ведь тогда появятся наследники моего ранчо.
— О, узнаю мою Малдун! — обрадованно воскликнул Каррик, заправляя рубашку в брюки. — А я-то думал, что она исчезла без следа.
Она наклонилась, подняла шляпу и перчатки.
— Пока не получается, — печально улыбнулась она.
— Глинис… — он провел пальцем по ее распухшим от поцелуев губам, — когда вы все обдумаете и будете готовы забыть все препятствия…
— Вы тоже будете готовы, захотите и сможете, да?
— Да. — Он кивнул.
Когда она проходила мимо, ему захотелось остановить ее, сказать, что она может довериться ему, что он всегда будет рядом с ней, какими бы ни были последствия их отношений. Но он знал, что эти слова будут ложью. Он конченый человек. А она, переносясь из одного времени в другое, вскоре вернется в свой собственный мир. И с любыми последствиями им придется справляться поодиночке.
Глядя, как Глинис вскочила на коня, Каррик подумал, что у нее достанет решимости справиться с любыми последствиями, и эта мысль наполнила его гордостью. Каррик подошел к Молану.
— Я провожу вас домой, — обратился он к Глинис.
— Благодарю вас, — она покачала головой, — но я в порядке. А у вас, наверное, еще много дел.
— Не могу вспомнить ни одного, — ответил он, вскочив на коня.
— Вы уже посмотрели больную лошадь миссис Кон-рой? — спросила Глинис.
— Вы усомнились в правдивости моих слов? — произнес Каррик.
— Разумеется.
Он пожал плечами:
— Сейчас уже слишком поздно, чтобы ехать туда.
— Сожалею, если нарушила ваши планы на сегодняшний вечер. Это получилось совершенно случайно, поверьте.
Подъехав ближе, повернув ее лицо так, чтобы его освещала луна, он тихим голосом произнес:
— Никаких извинений, Малдун. Я предпочитаю валяться с вами в траве, а не любезничать с Джулией Конрой. Это просто могло обеспечить мне надежное алиби. Вдова Конрой поклялась бы, что я провел всю ночь в конюшне, заботясь о ее любимой кобыле. — Он усмехнулся и провел большим пальцем по ее нижней губе. — А теперь, если спросят вас, моя дорогая Глинис Малдун, придется объяснять, чем я занимался сегодня ночью. Она удовлетворенно рассмеялась.
— А какую часть правды я могу им сообщить? Он привлек ее к себе и прошептал:
— Скажите им что захотите, я вам вполне доверяю.
Глава 14
Неужели он доверяет ей? Ведь еще несколько дней назад он грозился ее застрелить. Многое изменилось за это время. И все же надо быть осторожнее, подумала она, и ей стало смешно. Каррик совсем не такой, как Джек. У Джека были плохие манеры, и он пытался ее разорить, а Каррик может разбить ее сердце. Если она позволит ему. Они должны оставаться просто друзьями. Она уверяла себя, что это возможно, если они будут избегать ситуаций, подобных сегодняшней.
От воспоминаний ее бросило в жар. И пока они направлялись к дому Сараид, она пыталась не думать о случившемся.
— У вас произошло что-нибудь интересное, пока я объезжала здешние холмы? — спросила Глинис.
Каррик усмехнулся:
— Могу вам с радостью сообщить, что мы нашли дойную корову для семьи арендатора, которую ограбили британцы. Мы с вами ее видели. И еще несколько семей обнаружили в своих сараях коров. Похоже на рождественские подарки, хотя нынче апрель.
— А вам не хотелось привести им коров самому? — спросила она, радуясь, что разговор зашел на нейтральную тему. — Нет большего удовольствия, чем видеть лицо того, кому дарят подарок.
— Смотря в какой ситуации, — спокойно ответил он. — Но в данной совсем непросто наблюдать отчаяние и благодарность несчастных людей. Всегда чувствуешь себя виноватым.
— И именно поэтому вы стали Драконом? Чтобы помогать людям?
— Мне жаль разочаровать вас, Малдун, но мои мотивы были более эгоистичными. Я много поездил по миру, видел много людей, которые ведут совершенно бесполезную жизнь. Мне хотелось сделать свою более осмысленной. Мне все равно, будет ли написана на моей могиле благодарность, главное, осознавать, что прожил жизнь не напрасно, сделал что-то полезное.
Она задумалась нал его словами. Он позволил ей заглянуть в свою душу, поделился сокровенным.
— Вы никогда не думали, что, став Драконом, приблизите свою смерть?
— Нельзя изменить свою судьбу, но можно заняться достойным делом. Вы когда-нибудь видели, как бегут с тонущего корабля крысы? Я не собираюсь бежать от своей судьбы, торговаться с Богом. Я умру, сражаясь за справедливость.
— Вы погибнете, как настоящий мужчина, — проговорила она с явным сарказмом, — благородно, с достоинством, красиво.
Он спокойно ответил:
— Счастлив тот, кому уготована такая смерть. Уверен, Шин не смог так умереть.
— Мне очень жаль Шина.
— Знай я, что он попал в руки британцев, сделал бы все возможное, чтобы его освободить. Роберт попытался что-то узнать, как только мы добрались до дома Сараид, но британцы хорошо умеют хранить секреты.
— Если бы вы знали, что бы вы сделали? Сдались бы властям взамен на его освобождение?
— Возможно. Я смирился с тем, что умру молодым, Малдун, но это не значит, что я не хочу получать удовольствие от жизни. Я бы попытался освободить его из тюрьмы, прежде чем сдаться.
— Роберт не позволил бы вам, — сказала она серьезно. — Я имею в виду сдаться властям.
— Это верно. — Улыбка исчезла с его лица. — Ему пора возвращаться домой и забрать с собой Мэйлера.
— Мне кажется, он собирается оставаться с вами до конца, Каррик. Роберт знал, чем рискует, когда присоединился к вашему делу, также, как Шин. Также, как я.
У него замерло сердце, он остановил коня.
— Прекратите, Малдун. Вы не имеете к этому никакого отношения. Это моя борьба.
— Да, безусловно, — с гневом произнесла она, сдерживая Берта. Лунный свет не смягчал блеска ее глаз. — Я убила двух британских солдат, свалила с лошадей шестерых, которые преследовали вас после того, как вы посетили сборщика налогов мистера Макенна. Посмотрите в глаза реальности, Каррик. После всего этого я являюсь участником вашей войны независимо от того, нравится вам это или нет.
— Я не хочу, чтобы на моей совести была ваша кровь.
— Прекратите, Каррик. Я не ребенок и знаю, что делаю. — Сказав это, она пришпорила коня и понеслась вперед.
Он последовал за ней.
— Вы будете спорить со мной по любому поводу? — спросил Каррик, догнав ее.
— Нет, только по этому. Правда, есть еще разговор о судьбе и смерти, но сейчас мы это не обсуждаем. Не могу понять, почему вы с таким ослиным упорством отказываетесь от моей помощи. Мне казалось, вам должно быть приятно, что я рядом в вашем крестовом походе за справедливость. Вряд ли можно предположить, что я окажусь у вас камнем на шее.
Видит Бог, он хочет, чтобы она была рядом, чтобы помогала ему. Но это противоречит здравому смыслу.
— Почему же вы не хотите, чтобы я помогала вам?
— Есть масса дел, которыми я с удовольствием бы занимался рядом с вами, Глинис Малдун, но смерть не относится к их числу. А люди, окружающие меня, пытаются принимать в этом участие. Я предпочел бы отправиться в Великую Преисподнюю, зная, что вы в безопасности.
— Очень благородно с вашей стороны, де Марсо. Но я знаю по собственному опыту, что безопасность не всегда приносит счастье. Смерть тех, кто тебе дорог, оставляет в душе пустоту.
— Это отдельная проблема, которую нам придется обсудить, Малдун, — сказал он решительно, — и для нас обоих было бы проще, если бы вы так хорошо не относились ко мне…
— Я стараюсь, — с горечью ответила она, — и, надеюсь, у меня получится.
Она поскакала вперед, но он догнал ее и повернул коня так, что они смотрели в лицо друг другу.
— У меня родилась идея, — вдруг проговорила она, сдвинув шляпу со лба. — Почему бы вам не ударить меня? Тогда все мои нежные чувства к вам улетучатся. — Она указала пальцем на свой приподнятый подбородок. — Вот сюда, попробуйте свой лучший удар.
Каррик расхохотался. Боже, он никогда не встречал женщины, похожей на нее. Она не переставала его удивлять и не упускала возможности ответить на его шутку или вызов. И ему это нравилось.
— Только глупец мог позволить вам уйти! Глинис показалось, что ее окатили ушатом ледяной воды.
— О ком это вы?
Он пристально наблюдал за ней, глядя прямо в глаза.
— Как его звали?
Глинис назвала первое пришедшее в голову имя.
— Билли Мартинес. Ему было пять лет. Мне тоже. Как-то на пляже он положил свое полотенце рядом с моим, там все и произошло. Хотя он не признался в этом, ему нравилась Дебби Мерсер, маленькая мисс Белокурые Локоны. С тех пор мне расхотелось ходить на пляж. Да, все эти надежды, все воспоминания… — Она притворно вздохнула. — Ушли, как с белых яблонь дым.
— А после Билли Мартинеса?
Она крепче сжала поводья.
— После Билли ничего серьезного не было, — соврала она. — Если после длительной совместной жизни парень разбивает тебе сердце, тебе не захочется рисковать вторично.
— У этой проблемы есть решение, — криво усмехнувшись, проговорил Каррик. — Не надо вкладывать в это сердце.
«Как это делаешь ты», — подумала Глинис.
— Я так не могу, Каррик, — призналась она. — Предпочитаю быть одна, чем с кем-нибудь и в одиночестве.
— Не стоит думать о будущем, надо пользоваться моментом.
— По части моментов вы большой специалист.
После паузы Каррик тихо произнес:
— Если вы хотели причинить мне боль, то добились своего.
Она действительно хотела причинить ему боль, но это не принесло ей удовлетворения. Строить отношения с Карриком де Марсо не простая задача. С Джеком все было проще.
— Меня возмущает, что вы так легко смирились со своей судьбой.
— Видеть свое будущее — это великая мука, а видеть собственную смерть — мука вдвойне. Я прожил многие годы, зная о том, что меня ждет, Глинис. Лучше бы, конечно, дожить до старости, но этого не случится, поэтому я стараюсь как можно лучше провести отпущенные мне годы.
Быть откровенной с Карриком было непросто.
— Как женщины относятся к вам? Смотрят на вас как на человека, приговоренного к смерти, которого еще можно успеть сделать счастливым? Или стараются помочь вам забыть о том, что вас ожидает?
— Это зависит от их отношения к христианским добродетелям.
Черт возьми, с ним трудно сохранять легкомысленный тон.
— И они получают удовлетворение, если, покидая вас, видят на вашем лице улыбку?
— Видимо, да, но я никогда не спрашивал их об этом. — В его глазах появился хитрый огонек. — А вам хотелось бы вызвать у меня улыбку?
— Никогда не следует слишком легко сдаваться, де Марсо, — возразила она. — Вы когда-нибудь думали о том, что бы вы делали, если бы ваше видение не реализовалось? Если бы это оказалось ошибкой?
— Нет, в этом нет никакого смысла, это не может быть ошибкой. Но вы не ответили на мой вопрос, Малдун.
— А думали ли вы когда-нибудь о том, чтобы осчастливить кого-нибудь?
— Могу вас заверить, мадам, я делал все, от меня зависящее, чтобы дамы покидали меня удовлетворенными и улыбающимися. Это вопрос чести и репутации.
— Хоть на минуту прекратите изображать из себя ловеласа. Я говорю серьезно. Я провела рядом с вами несколько дней и знаю, что вы не равнодушны к тем, кто вас окружает. Неужели рядом с вами не оказалось женщины, которую вы могли бы полюбить?
Улыбка исчезла с его лица, когда он посмотрел на Глинис.
— Если честно, Малдун, — наконец ответил он, — не оказалось. И не потому, что я сдерживал свои чувства. Просто ни одна из них не волновала меня. Я всегда удовлетворял их, но поступал с ними честно. Не прикидывался влюбленным, не давал пустых обещаний.
Каррик нахмурился. То, что он сейчас сказал, было полуправдой. Если спустя некоторое время кто-нибудь задаст ему такой вопрос, он вспомнит Глинис. А будет ли она вспоминать о нем?
— На самом деле я всегда старался находиться в стороне от окружающих. Не жажду, чтобы толпы скорбящих рыдали на моей могиле, а враги злорадствовали. Предпочел бы уйти из этого мира незаметно.
— А ваша семья, Каррик, — произнесла она мягко, — она не может относиться равнодушно к вашей судьбе.
Глинис Малдун весьма настойчива. И он не может кривить душой, отвечая ей.
— В пятнадцать лет я стал моряком, чтобы быть подальше от родных. Так, полагал я, им будет легче потерять меня. Но из этой затеи ничего не вышло. Роберт ни на секунду не оставлял меня, и я ничего не мог сделать. — Он рассмеялся. — Однажды я даже продал его одной даме, которая по возрасту годилась нам в матери. Ему с большим трудом удалось убежать от нее, но будь я проклят, если он в конце концов не нашел меня.
— А когда нашел, рассчитался с вами?
— Я только через несколько недель пришел в себя. Он свернул мне челюсть и сломал пару ребер. — Каррик помолчал и продолжил: — Я старше Роберта на год, но порой мне кажется, что это он мой брат-близнец, а не Фелан.
— Роберт говорил мне, что вы второй сын, и это определило вашу судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32