Она была слишком горда, чтобы рассказывать кому-либо о своем истинном положении. Но и у Ричарда имелись основания для гордости. Он гордился тем, что знал ее, знал, какая она заботливая сострадающая женщина. Теперь ему даже нравилась ее слабость по отношению к светским развлечениям и последней моде — это делало Изабеллу менее добродетельной и более состоящей из плоти и крови — прекрасной золотистой плоти и горячей крови.
Да, он гордился ею и надеялся предложить ей свою руку, свое имя, свою жизнь и… свою любовь.
Старая графиня права — он теперь по-настоящему одурманен. Вернувшись в Лондон, он сделает все, чтобы Изабелла не приняла предложение Кеттеринга или какого-нибудь другого богатого лорда. Если она хочет денег, она их получит. Он собирался рассказать ей правду. И если он ей нужен из-за денег, пусть так оно и будет, но он постарается изо всех сил сделать так, чтобы она полюбила его.
Ричард нашел служанку в гардеробной хозяйки за починкой разошедшегося шва на одежде. Прежде чем отправить ее в гостиную, находившуюся всего на расстоянии нескольких дверей, он задал ей несколько вопросов о состоянии здоровья графини.
— О, она очень легко утомляется и время от времени плохо себя чувствует. — Женщина печально вздохнула. — Иногда ей трудно подняться с кресла и нужно опираться на кого-то во время ходьбы. Честно говоря, я не верю, что она позволит себе заболеть, в то время как граф нездоров. Ваша бабушка черпает откуда-то силы на то, чтобы заботиться о нем, и пока он в ней нуждается, она останется с ним.
Ричард ни на минуту не усомнился в словах служанки. И все же графиня не относится к тем женщинам, которые ненадолго переживают мужей просто потому, что больше не испытывают желания жить без них. Зато теперь Ричард знал, что она относится именно к тем женщинам, которые мирно скончаются, зная, что своей местью сделали последние дни мужа мучительными для него.
Ему следовало поговорить с дедом, пока не поздно, но до этого его ждало еще одно дело.
Как только служанка ушла, Ричард осмотрел гардеробную в поисках бабкиной шкатулки с драгоценностями. Он нашел ее на полке и попытался открыть, но шкатулка оказалась запертой. Служанка почему-то оставила связку ключей хозяйки на туалетном столике, и Ричард, быстро найдя нужный ключ, открыл шкатулку.
Он поднял верхний ящик, полный колец, серег и украшений для волос, и увидел «Сердце Мэллори», лежащее на тонкой серебряной ткани. Сунув руку в карман жилета, он достал страз. В первый раз Ричард видел две эти веши вместе. Копия была чрезвычайно похожа на подлинник. Графиня никогда не заметит разницы.
Ричард аккуратно положил страз на ткань, сунул настоящую драгоценность в карман и закрыл шкатулку.
— Ричард, мальчик мой… Неужели это ты?
— Да, дед. Я приехал домой. Как ты себя чувствуешь? Старик был взволнован до крайности; его руки тряслись, а тело подергивалось под одеялом.
— Боюсь, что не так уж хорошо. — Граф говорил хриплым шепотом, от каждою вздоха в его груди что-то клокотало.
Ричард тысячу раз слышал этот звук в полевых госпиталях и хорошо знал, что это означает. Господи, он едва не опоздал!
— Дед, я хочу тебе кое-что показать. Видишь? Помнишь, что это такое?
Граф негромко вскрикнул, и его крик тут же перешел в приступ кашля.
Сиделка, бросившись вперед, оттолкнула виконта, но, когда кашель сошел на нет, он отослал ее обратно в кресло. Ричарду нужно было поговорить с графом наедине прежде, чем наступит конец.
— Она мне сказала. — Голос графа был так слаб, что Ричард едва мог расслышать его. — Она мне сказала… что вернула… «Сердце Мэллори». — Каждое предложение выговаривалось графом с трудом, каждый вздох становился для него испытанием. — Она показала мне его… приколотым к своему платью… и очень злорадствовала. Да, злорадствовала.
— Я знаю. Не волнуйся, дед, теперь все в порядке.
— Нет… не в порядке. Она не должна… им владеть. — Дыхание старика становилось все напряженнее. Сиделка подошла снова, но Ричард отослал ее назад. Теперь она уже ничего не могла сделать для его деда.
— Оно принадлежит… кое-кому другому.
— Я знаю, я с ней встречался.
Глаза графа стали огромными на худом лице.
— С Эммелиной? — прошептал он, как молитву.
— Да. Она все еще очень красива.
Старик с трудом улыбнулся:
— Вот как? Как бы мне хотелось… увидеть ее. Хотя бы еще… один… раз. — Внезапно граф схватил внука за рукав. — Как Генриетта… заполучила… драгоценность?
Ричард наклонился к деду и понизил голос так, чтобы сиделка ничего не смогла расслышать:
— У нее больше нет драгоценности, дед. Она думает, что есть, но это страз. Та, что у меня, — настоящая.
— Слава Богу! Ты должен… вернуть ее… Эммелине.
— Я и собираюсь это сделать.
— Обещай… мне.
— Обещаю. Рассказать тебе кое-что удивительное? Я влюбился во внучку Эммелины.
Взгляд старика засверкал, и он улыбнулся:
— Такая же красивая, как… Эм?
— Вылитая Эм.
— И ты… женишься на ней?
— Надеюсь, что да. Я еще не сделал ей предложения, но собираюсь.
Глаза старика вдруг наполнились слезами; его рот сморщился, а подбородок задрожал.
— Эммелина должна была стать моей… графиней. Теперь ее кровь… объединится с моей. Это… хорошо. Скажи Эм… насколько… я доволен… Скажи ей… скажи ей… что я буду ждать… когда она присоединится ко мне… в вечности.
Голова графа упала набок — по-видимому, он слишком утомился от разговора. Его глаза закрылись, дыхание стало спокойнее.
Ричард сжал руку деда и поцеловал его в щеку.
— Позовите меня, если ему станет хуже, — строго сказал он сиделке.
Граф больше не открыл глаза. Несколько часов спустя в присутствии жены и внука он сделал последний вдох и мирно скончался.
— Разве не мило!
Изабелла шагала под руку с лордом Кеттерингом по Бердкейджуок. Китайский мост и пагода были почти готовы для большого торжества, ожидавшегося на следующей неделе. Это торжество долго откладывалось. Изначально оно планировалось как празднество по случаю заключения мира, в то время как в Лондоне гостили руководители союзников, но к этому моменту иностранные гости давно уехали.
В конце концов праздник решили посвятить столетнему юбилею правления Ганноверской династии, а также юбилею битвы при Ниле, которую собирались воспроизвести на каналах Сент-Джеймсского парка. Весь Лондон сгорал от нетерпения. Вот почему Изабелла и лорд Кеттеринг были отнюдь не единственными, кто смотрел на приготовления.
— Как я понимаю, фейерверк запустят с моста. Это наверняка станет эффектным зрелищем. Вы уверены, что я не смогу уговорить вас присоединиться ко мне?
— С вашей стороны и так очень любезно сопровождать меня на торжествах весь вечер. Вот только я обещала бабке и кузине, что вывезу их вечером посмотреть на фейерверк: они так редко куда-нибудь выходят. Для меня будет удовольствием пойти с ними.
— Вы так внимательны к вашим родственницам! Это похвально. Хотя, признаюсь, я надеялся, что во время фейерверка мы будем одни. Это столь романтично…
Изабелла понимала, что дело идет к объяснению, но не знала, как ей поступить. С тех пор как Ричард покинул Лондон две недели назад, вестей от него не было. Она ожидала его возвращения к празднику регента в Карлтон-Хаусе, который устраивался в честь герцога Веллингтона. Принимая во внимание титул и чин виконта Мэллори, он вполне мог рассчитывать на то, что его пригласят.
Но Ричард не вернулся и не написал. Изабелла даже не знала, нашел ли он настоящую рубиновую брошь, поэтому не могла сообщить миссис Тил ничего нового. Она уже отчаялась когда-либо увидеть Ричарда снова, поэтому продолжила принимать знаки внимания от лорда Кеттеринга. Что, если она от него откажется, а Ричард не вернется или вернется с богатой графиней в качестве супруги?
Какое затруднительное положение! И оно тянулось уже в течение двух недель.
— Я уверена, бабушке и кузине Мин фейерверк понравится.
Кеттеринг улыбнулся, кажется, понимая, что она имеет в виду.
Они еще немного прошлись, глядя на приготовления к большому приему, обсуждая разные планы и слухи, а также все дворянство, английское и иностранное, присутствие которого ожидалось на приеме.
— Вы слышали, что старый граф Данстабл скончался? — внезапно спросил лорд Кеттеринг.
Услышав это. Изабелла чуть было не споткнулась.
— Дед лорда Мэллори?
— Да. Теперь он станет лордом Данстаблом. Думаю, поэтому мы и не видим его столь долго.
Так вот почему он не писал! Наверняка устройство похорон слишком занимало его и ему некогда было подумать об Изабелле. Но теперь, когда он стал графом и соблюдает траур, она не удивится, если он не вернется в Лондон раньше чем через год или даже больше.
Такая новость ее дела нисколько не улучшила, напротив, она только добавила затруднений.
Как же ей теперь поступить?
— Скорее всего вы правы. Как печально для его семейства. Спасибо, что сказали, я пошлю им свои соболезнования.
— Могу я надеяться, что ваша доброта распространится и на джентльмена, который уважает вас в наивысшей степени — на джентльмена, хранящего надежду в сердце?
Нет, только не сейчас! Это было бы слишком поспешно, она не могла решать немедленно.
— О, милорд!
— Вы должны знать о моем уважении, моем восхищении, моей привязанности. Ответьте немедленно, миледи, и, если для меня надежды нет, я никогда больше об этом не заговорю.
— Пока я не могу сказать вам ничего определенного, милорд. — Она не хотела захлопывать дверь окончательно. — Пока нет. Но надежда остается всегда.
Кеттеринг поднес ее руку в перчатке к своим губам.
— Я почти обнадежен, леди Уэймот. Могу ли я рискнуть? Вы… вы станете моей женой?
О Господи! Изабелла никак не ожидала, что он сделает предложение прямо сейчас, как раз после того, как она услышала о тяжелой утрате Ричарда. Как же ей теперь поступить? Этого момента она ждала с весны, когда лорд Кеттеринг был ей впервые представлен и пригласил ее на танец. Вот она, сбывшаяся мечта, все, чего ей хотелось в жизни. Это стало бы великолепной партией для нее.
Только вот как быть с тем, что она любит другого? Человека, который, возможно, вообще не любит ее и никогда к ней не вернется. Кого-то, кто, похоже, женится на богатой невесте, как только кончится срок траура.
Как же ей все-таки поступить?
Изабелла глубоко вздохнула:
— Это такая честь для меня, милорд! Большая, чем вы можете себе представить. Вот только, боюсь, вы застали меня врасплох. Могу я некоторое время подумать, прежде чем дать вам ответ?
— Разумеется, миледи. Я понимаю, что действовал, может быть, слишком поспешно — это оттого, что мне уже невмоготу сдерживать мои чувства.
Слишком поспешно? И это говорит человек, который до сих пор даже не поцеловал ее!
— Значит, вы не отказываете мне наотрез и я могу надеяться на скорый ответ?
— Именно так. Благодарю вас, милорд. Вы очень отзывчивый человек, и я обязательно отвечу вам на большом приеме.
— Четыре дня пролетят незаметно. Я с нетерпением буду ожидать того момента, когда мы снова будем вместе и я наконец услышу ваш ответ.
Но Изабелла не знала, что ответит Кеттерингу. Разум говорил «да», но неразумное сердце голосовало за Ричарда. Если она выйдет замуж за Кеттеринга, то откажется от Ричарда навсегда… Вот только согласна ли она на эту потерю?
«Настоящая любовь только одна».
Глава 18
Его жизнь никогда не станет прежней — Ричард знал это с того момента, как приехал домой. Теперь, когда он стал графом, понимание этого являлось ему ежедневно. И это было неприятное напоминание.
Управление поместьем не относилось к тому роду деятельности, который приносил ему удовольствие. Уж лучше, рискуя собой, броситься в атаку, чем проводить вечера с Джорджем Венаблзом за изучением вариантов дренажной системы. Но теперь его жизнь стала именно такой, и жалобы не принимались. Его дни в армии кончились. Ему оставалось только вернуться в Лондон, чтобы официально уйти в отставку.
Кроме того, в Лондоне его ждало еще несколько дел, и самое главное из них — Изабелла.
Воспоминания об их единственной ночи все чаще и чаще овладевали его умом. Ричард был уверен, что их ожидают и другие ночи, хотя смерть деда означала, что может пройти некоторое время, прежде чем эти ночи смогут стать постоянными. Если предположить, что Изабелла его примет. Ему нравилось так думать, но в отношении женщин никогда нельзя быть уверенными. По крайней мере он хотел сделать ей предложение как можно скорее, прежде чем его опередит лорд Кеттеринг.
Со смерти деда прошло две недели. Во время уединения Ричард работал с Венаблзом, а также со своим поверенным, начиная кое-какие проекты и обеспечивая необходимый приток средств для поддержания поместья. Он оставит дела в надежных руках и тогда ненадолго съездит в Лондон.
С графиней все обстояло значительно сложнее. Ее здоровье и в самом деле ухудшилось после смерти мужа, а триумф был недолгим. Она, конечно, не знала, что Ричард все рассказал графу и это помогло ему умереть спокойнее. Графиня причинила ему страдания, и этого, очевидно, ей было достаточно. Вот только когда его не стало — не стало веселья, не стало блеска счастья. Обладание драгоценностью, кажется, не принесло ей покоя.
Однако старая графиня оставалась столь же скрытной, как и всегда, и Ричард никогда не мог быть уверен в том, что у нее на уме. К тому же теперь он испытывал по отношению к ней одну лишь жалость. Ему нетрудно было понять то ощущение предательства, которое его бабка испытывала в течение пятидесяти лет. Но встретившись с Эммелиной, Ричард гораздо лучше понял, какие трудности испытывал бы мужчина, любивший такую трепетную женщину, при создании союза со столь холодной и сдержанной особой, как графиня.
Перед отъездом в Лондон Ричард пошел посмотреть на портрет бабки в длинной галерее. Холодность присутствовала в ней даже в том, юном возрасте. Неудивительно, что дед так и не смог заставить себя подарить ей «Сердце Мэллори». Он отдал брошь той женщине, которой она предназначалась, но женился не на той.
Ричард был полон решимости не допустить такой же ошибки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30