– Вы промокли до нитки, капитан, – сказал он.
– Ничего, бывало и похуже, сержант, – ответил Пенроуз, напоминая об их армейском прошлом. С сержантом Рэмзи они не раз квартировали в кишевших блохами домах на полуострове, немало провели дней в иссушающей жаре и промозглом холоде. – Немножко водички мне не помешает.
Усевшись в коляску, Пенроуз откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Посещение кладбища всегда действовало на него удручающе. Надо было приехать домой раньше, больше помогать Мэри… У нее была тяжелая жизнь – сначала ею помыкал ее отец, потом отец самого Макса. И тот и другой обращались с ней как с бесплатной служанкой. Его отец, скупой по натуре, заставил ее воспитывать своего сына, сэкономив таким образом на повторной женитьбе. Как он заявил, брак чересчур дорогое удовольствие. Жена так или иначе доберется до его кошелька, ну а незамужнюю сестру можно держать под контролем. Бедная Мэри. У нее было слишком мало житейских радостей. Ни своего дома, ни детей. Эти радости миновали ее по вине собственной семьи, по вине бессердечного старика, носившего титул графа Пенроуза.
Наследный граф Пенроуз заерзал на сиденье при мысли о своем ненавистном предшественнике. Жаль, что он не может отомстить за Мэри. Остались лишь его сестра и дочь. А с женщинами он не воюет.
Но ведь старик Пенроуз вел войну против Мэри, разве не так?
Хотя у Мэри все же было какое-то утешение. Ее горячо любили Пенроуз и Росс Грэм, сирота, которого она подобрала и защищала от всего мира, включая собственных родственников. Робкая овечка, когда речь шла о ее собственных интересах, она превращалась в тигрицу, коль скоро что-то угрожало ее мальчикам. Она бесчисленное количество раз спасала их, но, когда дело дошло до ее спасения, Макс с Россом опоздали.
– Бог с ними.
Макс поднял глаза и невольно улыбнулся в ответ на улыбку Росса. Что-то такое было в этих блестящих голубых глазах… Кипучая натура Росса не признавала ни поражения, ни отчаяния. И в этот сырой февральский день у кладбища его оптимизм снова оказался заразительным.
– Что тебе нужно, мой друг, – проговорил Росс, – конечно, кроме пунша, так это поучаствовать в хорошей битве. Человеку не до собственных проблем, когда наседает враг.
Макс невесело рассмеялся.
– На это надеяться не стоит, Росс. С Бони покончено.
– Я вовсе не имел в виду Бони, хотя, по-моему, его еще рано списывать со счетов. На мой взгляд, Эльба слишком близко от Франции.
Граф молча пожал плечами.
– Я вот что думаю, Макс, – сказал Росс. – Тебе надо чем-то заняться. Чем-то стоящим. Почему бы тебе не предпринять чего-нибудь в Палате? Ты вот говорил про старых солдат, которые побираются на улицах. Почему бы не поднять этот вопрос?
– Да потому, что я не могу явиться туда. Ты же и сам это знаешь. Что я за граф, без денег? – Пенроуз поймал себя на том, что говорит со все большим раздражением. Вот еще одна характерная черта Роузвейлов. Надо будет обратить на это внимание и держать себя в руках, подумал он.
– Прости, но я тебя не понимаю. Раньше тебя это не смущало.
– И сейчас, похоже, не смущает, если говорить о безвестном армейском капитане. Но граф… Это совсем другое, Росс. Быть графом означает иметь дома, поместья, слуг, обязанности… У меня есть титул и обязанности, и больше ничего. И за это тоже надо благодарить старика Пенроуза. Он и его дочь связали меня по рукам и ногам.
– Ты говоришь так, словно он все еще жив. Что с тобой такое, черт побери? Старый Пенроуз вот уже год как помер. Теперь граф Пенроуз ты.
– Ага, а его дочь жива-здорова и смеется мне в лицо. Баронесса Роузвейл продолжает то, что делал ее отец. Оба издеваются над нами.
– Ты…
– Оставь, Росс. Ты сам знаешь, как они обращались с тетей Мэри. Старик Пенроуз был настоящим дьяволом. Ручаюсь, его дочь такая же.
– Говорят, она бесплодна.
– Что?
– Много лет была замужем, и никаких детей. Разве ты не слышал? Так что это только дело времени. Придет день, когда все перейдет к тебе, тогда ты сможешь занять свое место в Палате лордов.
Макс покачал головой.
– Очень сомневаюсь. Ты забыл, что ее милость на несколько лет моложе меня. И наверняка пышет здоровьем. Нет, боюсь, если и достанется кому наследство, то не мне, а моим детям.
– Ха… Выходит, ты должен жениться?
– Ты прекрасно знаешь, что должен, – резко проговорил граф, сжав губы в ниточку.
– Хм… – Росс помолчал. – Знаешь, – заговорил он задумчиво, не обращая внимания на хмурую гримасу друга, – по-моему, было бы неплохо, если б ты женился на самой баронессе. В этом случае ты сможешь распоряжаться наследством раньше.
Пенроуз лишь покачал головой. Он уже овладел собой.
– Я всегда считал, Росс, что ты у нас со сдвигом, а сейчас убедился окончательно. Наверное, из-за рыжих волос, от них у тебя мозги протухли.
– Не надо! Хватит! – Леди Шарлот отодвинула нюхательную соль, которую Эйнджел совала ей под нос. – Все в порядке, уверяю тебя.
Глядя на осунувшееся лицо тетки, Эйнджел подумала, что до порядка пока далеко.
– Сказать джентльмену, что вашей милости нет дома? Я…
– Не надо, Уиллет, – сказала Эйнджел, – это нехорошо. Тем более если он родственник. Попроси его подождать в библиотеке. Скажи, я скоро выйду. А тетя Шарлот останется пока здесь.
– Как угодно вашей милости.
Не успела дверь закрыться за дворецким, как леди Шарлот торопливо заговорила:
– Наверняка это самозванец. Если бы Джулиан был жив, он бы уже давно связался с нами. Прошло больше двадцати лет. Почему он ждал до сих пор?
Эйнджел, стоявшая на коленях возле кресла тетки, поднялась на ноги, не выпуская ее холодной руки.
– Потому что… просто теперь он может заявить свои права на титул.
Леди Шарлот посмотрела на племянницу.
– Наверное, так и есть. Мой брат был не… мой брат не дурак. Но, наверное, он такой же нищий, как и Фредерик, ведь они оба лишены права на состояние. Ох, Джулиан… – Леди Шарлот покачала головой, хмуро глядя перед собой. Внезапно ее лицо прояснилось. – Если это в самом деле Джулиан, ты только представь себе, как взбесится Фредерик! Он же снова станет просто мистером Роузвейлом! Ты только подумай, что творится!
Эйнджел отпустила руку тетки и направилась к двери.
– Бедный Фредерик, – пробормотала она себе под нос и, тихонько притворив дверь, пошла вниз по лестнице.
Ему действительно не везет, этому Фредерику. Его графское звание не так уж много и стоило, но давало ему положение в обществе. Как это унизительно, должно быть, – прошли какие-то жалкие месяцы, и его вырывают у тебя из рук. Разве он заслужил такое? Тетя Шарлот считает, что да, но она не беспристрастна, судя по тому, с какой злостью она сегодня говорила. Временами с ней бывает нелегко. Почему она?..
Дверь библиотеки оказалась распахнутой настежь, Эйнджел остановилась на пороге, и стоявший у камина джентльмен повернулся к ней лицом.
– О… – Эйнджел в ошеломлении застыла на пороге. Визитер никак не мог быть ее дядей. Он был не старше ее самой.
И еще – она никогда не видела такого красивого мужчину.
Глава вторая
У Эйнджел прервалось дыхание. Какое-то мгновение оба стояли, глядя друг на друга, не в силах промолвить ни слова.
Затем красавец тряхнул головой и направился к ней. С легкой улыбкой молодой человек отвесил старомодный поклон, поведя рукой.
– Миледи, вы оказали мне большую честь.
Эйнджел подумалось, что так кланялись в прошлом веке. Как странно. Этот человек объявил себя Роузвейлом, но он не англичанин. Он…
Тут молодой человек выпрямился и улыбнулся ей такой ослепительной улыбкой, что Эйнджел окончательно смешалась.
Гость сделал еще один шаг по направлению к ней.
Эйнджел попыталась собраться с мыслями. Ее долг – разобраться с этим человеком, ведь она вроде как глава семьи.
Эйнджел вежливо кивнула визитеру и вошла в комнату. Дверь за ее спиной закрылась с тихим щелчком. Уиллет, без сомнения, стоял по ту ее сторону, готовый защитить госпожу от вторгшегося в дом иностранца. Он испытывал глубочайшее недоверие ко всему иностранному.
– Добрый день, сэр, – легко произнесла Эйнджел. – Чему мы обязаны такой честью? – Она смотрела в упор на гостя, слегка склонив голову набок – так было удобнее его рассмотреть. Да, какие-то фамильные черты угадываются… но Роузвейлы почти все светловолосые, как и сама Эйнджел, а у этого каштановые волосы и темные глаза. И лицо античного бога.
– Миледи, я ищу маркиза Пенроуза. – Он произнес титул на французский манер.
Она сглотнула, стараясь унять сердцебиение. Он не знает! Эйнджел глубоко вздохнула.
– Маркиз Пенроуз скончался больше года назад, – сказала она. – Поскольку у моего отца не было наследника мужского пола, титул умер вместе с ним. Маркиз Пенроуз больше не существует.
На мгновение установилась тишина. Эйнджел отметила, что глаза визитера, теперь широко открытые, скорее синие, чем карие, как она подумала вначале. Может быть, он все же Роузвейл?
– Пардон, миледи. Я не понимаю, – сказал он наконец, качая головой.
Эйнджел показала рукой на кресло. Молодой человек вежливо ждал, пока она сядет, прежде чем подойти к креслу, на которое она указала. Двигался он с таким изяществом, что этого не смогла бы не заметить ни одна женщина.
– Если вы объясните мне, что вас привело сюда, я, как мне кажется, смогу сообщить вам необходимую информацию. Скажите, зачем вы хотели видеть моего отца? – Эйнджел постаралась одарить гостя ободряющей улыбкой.
– Я Джулиан Пьер Роузвейл, миледи, на днях прибыл из Франции. Путь был… – он на миг прикрыл глаза и вздохнул, – тяжелый.
Мысли в голове у Эйнджел заметались: француз по фамилии Роузвейл? – но она заставила себя сочувственно кивнуть. Только самое неотложное дело могло вынудить здравомыслящего человека пересечь Канал в разгар зимы.
– Я приехал, чтобы попросить помощи у маркиза, он… был братом моего отца. Раньше я приехать не мог, потому что… – впрочем, не имеет значения… Вы, как я полагаю, моя кузина? – Было видно, что он глубоко удручен.
– Так вы сын Джулиана Роузвейла? Но… – Эйнджел, скрывая замешательство, разгладила руками юбку. – Извините меня, месье, но, насколько я знаю, мой дядя и вся его семья погибли. Как так получилось, что вы уцелели?
– Не только я, миледи, у меня есть младшая сестра. Ее зовут Жюли. Мы с ней избежали страшной участи, которая постигла наших родителей и всех родственников моей матери. Нас спасли и вырастили слуги отца. Они поклялись, что мы их собственные дети.
– Слуги вашего отца?
– Гастон и его жена Анна, – кивнул молодой человек. – Гастон приехал из поместья д'Эре, когда мои родители поженились, а Анна англичанка. Она заставляла нас обоих говорить по-английски, когда рядом никого не было. Только дома, конечно. Мы постоянно жили в страхе, как бы нас не подслушали шпики. Там повсюду шпики.
Это объясняет хорошее владение английским языком, подумала Эйнджел. Он говорит почти без ошибок, лишь редкие оговорки выдают его происхождение.
Тесно переплетенные пальцы тети Шарлот были почти так же белы, как ее лицо, но держалась она прямо, а на лице застыло спокойное выражение.
– Тетя, позвольте представить вам нашего гостя, – просто сказала Эйнджел, вводя молодого человека в комнату. – Он недавно прибыл из Франции, несмотря на зимние шторма. По его словам, он Джулиан Роузвейл, сын вашего брата Джулиана. – По правде говоря, это была довольно-таки странная манера представления, но Эйнджел не была склонна слепо верить словам молодого человека о его происхождении. У тети Шарлот больше возможностей понять, говорил ли он правду. – Сэр, – мягко произнесла Эйнджел, – это сестра моего покойного отца, леди Шарлот Клэр.
Тетя Шарлот поднялась с места, ответив еле заметным кивком на экстравагантный поклон визитера. Она не протянула ему руки, вместо этого долго и пристально смотрела на него.
– Вы не похожи на Роузвейлов, месье, – сказала она наконец.
– Да, не похож. Я пошел в маму. Все д'Эре… у них были темные волосы.
Тетя Шарлот задумчиво кивнула головой и сделала знак гостю приблизиться.
– Ростом вы как Джулиан, определенно, что же до остального… – Она повернулась к стоявшей у двери Эйнджел. – Дорогая моя, будь добра, сходи в мою комнату. Там в ящике стола у кровати ты найдешь резную янтарную шкатулку. – Она засунула пальцы за высокий ворот платья.
Эйнджел заколебалась. Для такого дела есть слуги, ведь так?
– Прости, дитя, но я не могу доверить свою шкатулку слугам. – Тетя Шарлот наконец достала золотую цепочку, на которой висели два ключика. – Тебе понадобится ключ, – сказала она, протягивая Эйнджел тот, что побольше.
– Хорошо, тетя. – Эйнджел повернулась к двери, но еще раньше около нее оказался новоиспеченный кузен, который и распахнул перед ней створку. Где он обучился манерам? Странно видеть такую воспитанность у того, кто вырос в революцию.
Она взбежала по ступенькам, гадая, что такое может быть в таинственной резной шкатулке. Эйнджел была уверена, что никогда ее и в глаза не видела. Наверное, тетя хорошо ее прятала.
Стоявший у кровати тети Шарлот стол не представлял собой ничего особенного. В ящике лежала пачка писем, перевязанная черной лентой, засушенный букетик цветов, обернутый тончайшим муслином, и красивая резная шкатулка.
Шкатулка была заперта.
Эйнджел взяла ее, янтарь на ощупь показался теплым. Шкатулка была очень старая, потертая и исцарапанная. Интересно, что в ней?
Эйнджел, бросив последний взгляд на содержимое ящика, осторожно задвинула его и заперла на ключ.
Уиллет по-прежнему стоял у двери. Наверняка подслушивал, но ни за что не признался бы в этом, тем более Эйнджел. Если она захочет узнать, о чем говорилось в ее отсутствие, придется спросить у тети.
Француз, сидевший на диване рядом с леди Шарлот, как только дверь открылась, вскочил на ноги. Эйнджел показалось даже, что он быстро отпустил тетину руку. Да уж, ловок, ничего не скажешь. Ведь Эйнджел отсутствовала не больше десяти минут.
– Спасибо, милая, – сказала леди Шарлот, протягивая руку к шкатулке. – Это как раз то, что нужно. – Она занялась замком, не умолкая ни на мгновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24