Если понадобишься, я позвоню.
Сержант посмотрел на Макса с вызовом, ни больше ни меньше.
– Второе будет подано, когда вы пожелаете, миледи, – с ударением произнес он и, наткнувшись на грозный взгляд Макса, умолк.
– Спасибо, Рэмзи, – повторил Макс, показывая кивком на дверь. На этот раз слуга послушно направился к двери.
– Я подумал, миледи, вы будете чувствовать себя свободнее без свидетелей, – произнес Макс самым вкрадчивым тоном, на какой только был способен. – Вам надо поесть. Вы с самого завтрака ничего не ели.
– И еще сутки до него, – добавила Эйнджел. – Мне было плохо в дороге. В это время я была бы уже в аббатстве и… – Она умолкла и нахмурилась. – А кстати, Макс, откуда вы узнали, где я буду, когда задумали ваше смешное похищение?
– На этот вопрос ответить нетрудно – я ехал за вами от самого Лондона.
– Но как вы узнали, где?..
Макс усмехнулся.
– Завтра я отвечу на все ваши вопросы, даю слово.
– И маску снимете?
Он кивнул.
– И этот свой костюм снимете?
Макс снова кивнул.
– Если вы так этого хотите… А сейчас поешьте.
Эйнджел поначалу лениво покопалась в стоящем перед нею фрикасе, но было так вкусно, что вскоре, увлекшись, она принялась с аппетитом уплетать все, что было на столе. Макс был доволен – беременная женщина должна хорошо питаться.
Он наполнил бокалы. На маскараде шампанское подействовало на нее очень сильно, может, и сейчас развяжет ей язык.
– Если вы закончили, миледи, я позвоню, чтобы несли второе.
– Да, спасибо.
Рэмзи появился почти мгновенно, у Макса даже возникло подозрение, что он был вовсе не на кухне. Он нахмурился.
– Убери тарелки, Рэмзи, и неси второе. После этого вы с Фрейзером свободны, мне вы сегодня больше не понадобитесь.
Сержант словно и не слышал, сосредоточив все свое внимание на Эйнджел.
– Спасибо, Рэмзи, – сказала она, улыбаясь. – Все просто замечательно. Мои комплименты повару… или поварам.
Сержант неуклюже поклонился и стал собирать грязные тарелки.
Макс, делая вид, что ничего не замечает, подошел к сервировочному столику за еще одной бутылкой шампанского.
Эйнджел со вздохом отодвинула тарелку и взяла бокал.
– Прекрасное вино, – сказала она и неожиданно улыбнулась. – Знаете, Макс, я всегда думала, что не люблю шампанское, а сейчас… – Она отпила из бокала. – И всё вы виноваты.
Макс улыбнулся в ответ. Ну вот, момент наступил.
А он не знает, что сказать!
Макс откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Какой же он дурак, надо же было сообразить, что это кузен Фредерик бесцеремонно стал бы ее расспрашивать о любовнике, от которого она беременна, но не соблазнитель Макс! Откуда Максу-то знать о ее беременности?
Придется подбираться к цели окольными путями, ничего другого не остается.
– Скажите мне, миледи, как вы оказались на маскараде? Когда я вас увидел, вы были одна, но ведь приехали-то вы туда наверняка с кем-то? Вы что, поссорились со своим любовником?
Эйнджел покраснела – то ли от гнева, то ли от смущения.
– У меня нет любовника, – сказала она тихо, глядя в стол. – Причина всех моих несчастий, – она перешла почти на шепот, – вы. – Она подняла голову, и Макс мог поклясться, что глаза ее полны слез. – Но мужчинам такие вещи безразличны. – Она резко встала, со скрежетом отодвинув стул, и хотела идти к двери.
Он схватил ее за руку.
– Мне как раз совсем не безразлично все, что происходит с вами, леди Роза. – Не отпуская ее руки, Макс обогнул угол стола и встал рядом. – Из-за меня у вас не может быть никаких неприятностей, – сказал он мягко. – И я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас от любого, кто захочет вам навредить.
Эйнджел молчала.
– Роза?
– Больше не называйте меня так, – прошептала она. – Мое имя… меня зовут Эйнджел.
– Эйнджел… – Макс взял ее за плечи и повернул лицом к себе. На ее щеках блестели дорожки от слез, она часто заморгала, стараясь не плакать. Макс взял ее руки и поцеловал, сначала одну, потом другую. – Моя леди Эйнджел, – пробормотал он. – Намного красивее, чем Роза.
– Ах, Макс…
Он осторожно отер слезы с ее щек.
– Больше ничего плохого не будет, моя леди Эйнджел, поверьте мне.
Она выглядела такой потерянной, беспомощной и от этого еще более желанной. И Макс, забыв обо всем, порывисто обнял ее и стал жадно, почти с отчаянием, целовать.
Эйнджел никогда в жизни ничего подобного не испытывала. Поцелуи Макса пьянили почище шампанского. Эйнджел казалось, что еще мгновение – и она легко поплыла бы по воздуху, как перышко, если б не сильные руки, удерживающие ее.
Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Она даже не знала, что мужчина может быть таким нежным. Она попыталась произнести его имя, но из ее горла послышался лишь тихий стон.
Макс так резко отодвинулся, что Эйнджел чуть не упала. Взгляд его глаз в прорезях маски был какой-то затуманенный, а парик сдвинулся набок, так что Эйнджел видела его настоящие волосы, темные.
– Макс… – Она протянула к нему руку, но он сделал шаг назад, и ее пальцы тронули лишь воздух.
– Я дал вам слово… – Он тряхнул головой. – Мне ничего не остается, как попросить прощения, леди Эйнджел, и скрыться с ваших глаз. – Он поклонился и пошел к двери.
– Постойте, Макс.
Он остановился, не поворачиваясь к ней.
Эйнджел глубоко вздохнула. Если она сейчас скажет что-то не то, он уйдет… а ей, несмотря на все преследующие ее страхи, не хочется, чтобы он уходил. Он старался держать себя в узде, и сейчас, и там, на маскараде. Только там сорвался и наверняка жалеет об этом. Поэтому и поклялся, что этого больше не случится. Он испугался, что нарушит свое слово, испугался самого себя.
Откуда она все это знает? Для нее самой это загадка, но она уверена, что все так и есть. Она в любой момент может потребовать, чтобы он ушел… или чтобы остался.
Эйнджел подошла к двери и с улыбкой посмотрела ему в лицо.
– Уже поздно, сэр, пожалуй, пора спать. Окажите любезность, проводите меня к спальне.
Ей показалось, будто она заметила промелькнувшую в его глазах растерянность, он открыл дверь и отступил на шаг, пропуская ее. Эйнджел, пряча улыбку, взяла его под руку.
– Вы очень добры, сэр, – вежливо сказала она. Через прихожую и вверх по лестнице они шли в полном молчании. Эйнджел чувствовала, что он напряжен как струна, да и у нее внутри как будто сжималась пружина.
«Это мой выбор, – говорила она себе. – Если я попрошу его остаться, он останется. Если скажу ему уйти, уйдет. Только я хочу, чтобы он остался. Уверена, с Максом меня ждет что-то чудесное. И мне все равно, кто он и каков он без своего маскарада. В конце концов, он отец моего будущего ребенка, значит, я так или иначе связана с ним. Неужели же это так плохо, что я хочу быть с ним? Может быть, такого больше никогда не будет».
Не успели они подойти к двери, как Макс убрал ее руку и поклонился.
– Покойной ночи, миледи Эйнджел, добрых снов.
Эйнджел посмотрела на него из-под ресниц.
– Вы забыли кое о чем. Вряд ли я усну одетой, а горничной у меня нет. – Она открыла дверь и вошла. – Придется вам меня раздеть.
Она замерла неподвижно, не оборачиваясь.
– Эйнджел… – Его голос звучал глухо и напряженно.
Она посмотрела на него через плечо с улыбкой. В сумраке спальни его глаз не было видно.
– Начинайте, мистер горничная, посмотрим, может, вы раздеваете лучше, чем одеваете.
– Только имейте в виду, мадам, я не железный, – проговорил Макс.
– Это точно, – подхватила Эйнджел. – Судя по тому, как вы меня застегивали, у вас пальцы как… – Она осеклась, почувствовав, как он убирает ее волосы, чтобы расстегнуть платье. Все слова вылетели из ее головы.
Он начал с ленты в волосах, очень медленно потянул за один конец, развязывая бант, потом, что-то пробормотав, развязал узел, осторожно вытащил ленту из-под волос, пропустил между пальцами и отпустил. Лента скользнула по груди Эйнджел и мягко упала на пол.
Эйнджел закрыла глаза. Пружина внутри нее сжалась еще сильнее.
На этот раз он действовал неторопливо, старательно. Каждую пуговичку аккуратно вытаскивал из петельки, а потом переходил к следующей. И на этот раз совсем не касался ее кожи. Макс снова владел собой.
– Вот и все, – сказал он, расстегнув последнюю пуговицу и поддерживая платье, чтобы оно не скатилось с плеч Эйнджел. – Если вы подержите платье, миледи, я развяжу шнуровку, и можете ложиться спать.
Эйнджел ужасно захотелось, чтобы платье упало на пол. Если она ничего не сделает, он сейчас уйдет.
– Пожалуйста, миледи, – холодно произнес Макс. Он продолжал поддерживать платье, ожидая, пока Эйнджел перехватит его.
Она со вздохом взялась за края декольте.
– Благодарю.
Эйнджел окончательно уверилась, что он решил ни в коем случае не дотрагиваться до нее. Она набрала полную грудь воздуха, чтобы ему труднее было справиться с корсетом.
– Да уж, я вижу, горничной требуется терпение святой, – недовольно проворчал Макс, возясь с узлом.
– Горничная не завязывает узлов, которые потом не развязать, – отозвалась Эйнджел.
За спиной послышался шумный вздох.
– Тихо, миледи, а то придется вам спать в корсете.
– Если уж так трудно, взяли бы да и разрезали.
Внезапно дышать стало легче.
– Ну все, покойной ночи, миледи, – сказал он, отступая. – С остальным, я думаю, вы сами справитесь. Заприте дверь и спите спокойно. Сладких снов.
Эйнджел круто повернулась, по-прежнему придерживая платье и не отваживаясь его отпустить. Уж больно это было бы вызывающе.
– Спасибо, сэр. Даже не думала, что мужчина способен оказать такую услугу и при этом не постарается воспользоваться ситуацией.
– Я же дал вам слово, миледи. – Макс отвесил поклон, явно собираясь уходить.
Ну что за упрямство! И почему именно сейчас? На маскараде он не был такой скромный.
– Не стану я запираться и не хочу быть одна, – вырвалось у Эйнджел. – Я хочу, чтобы вы пришли ко мне, Макс.
Он молчал. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем послышался его голос:
– Вы уверены? – Он смотрел в сторону.
– Да, – поспешно произнесла Эйнджел. – Да, уверена, только…
– Только что?
– Приходите без маски.
И опять он долго молчал, потом кивнул.
– Хорошо, миледи Эйнджел, пусть будет так, как вы хотите.
Глава пятнадцатая
Макс сорвал с головы парик и швырнул его на пол. Он был безмерно зол на себя. Он снова потерял контроль над собой. Ну что такое есть в этой женщине?
В том, что с ней случилось, она винит его. Ну, возможно, он слегка подтолкнул ее на этот путь, но во всем остальном она виновата сама. Она должна была помнить, чем рискует, ложась с любовником. Если только… А что, если кто-то взял ее силой?
Макс чертыхнулся. Что он делает! Пообещал прийти в постель к беременной женщине! И до сих пор не знает имя ее любовника. Да еще пообещал прийти без маски. Дурак, и больше ничего.
Продолжая чертыхаться, он подошел к умывальнику. Смыть хотя бы эту проклятую краску!
Холодная вода обожгла лицо. Макс посмотрел в зеркало, криво улыбнулся своему отражению и снова нацепил маску.
Эйнджел сидела на кровати, кутаясь в халат и пытаясь унять дрожь, и смотрела на тлеющие угли в очаге. Сейчас, когда она осталась одна, ей было даже трудно представить, как она могла так поступить. Добродетельная вдова – и приглашает неизвестно кого к себе в постель.
Вдова не может быть одновременно и добродетельной, и беременной.
Скрипнула дверь, Эйнджел судорожно закуталась в халат. Он не соизволил даже постучаться. Ну конечно, с падшими женщинами можно и так.
В руке его была свеча, а на лице – маска! Он мельком взглянул на Эйнджел и стал гасить свечи, одну за другой, затем задернул полог вокруг кровати, оставив открытой лишь ту сторону, где она сидела, и наконец остановился перед ней, продолжая держать в руке свечу.
– Вы вся дрожите, миледи, и неудивительно: тут прохладно, а вы босиком. Может, ляжете? – Он поднял руку, чтобы задернуть полог.
Эйнджел еле дышала. Она сама пригласила его, теперь отказываться поздно, хотя сам он нарушил свое обещание. Она откинула одеяло и легла на холодную простыню. Ее трясло.
Макс был в темном халате, его волосы, казавшиеся черными в свете свечи, падали на воротник. Лицо было скрыто под зловещей маской.
– Макс, – выдавила наконец из себя Эйнджел, – вы же обещали…
Он убрал руку, державшую полог, и сдернул маску – и в тот же миг полог упал, а он задул свечу. Эйнджел успела увидеть лишь темный овал лица и пристально глядящие на нее глаза.
Макс сел на постель спиной к Эйнджел и поставил подсвечник на тумбочку. Затем он лег и задернул полог. Матрас прогнулся под его тяжестью, Эйнджел почувствовала, что скатывается к нему, и ухватилась за простыню.
Он не делал попыток подвинуться к ней, вместо этого закинул руки за голову, переплетя пальцы. Когда глаза Эйнджел привыкли к темноте, она заметила, что он все еще в халате.
– Может быть, хотите, чтобы я ушел? – спросил Макс, не поворачиваясь.
Ну вот, сейчас или никогда. Достаточно только сказать… Эйнджел закрыла глаза и сделала три медленных вдоха и выдоха.
– Вы обманули меня, Макс.
Он засмеялся.
– Я выполнил свою часть соглашения. Надо было сформулировать поточнее. Хотя, думаю, это дело времени, утром вы посмотрите на это иначе. А пока нам есть чем заняться… если вы, конечно, все еще хотите этого.
– Я…
– Эйнджел, решение только за вами. Не хотите – ничего не будет.
– О господи, я… Макс… – Эйнджел протянула к нему руку. Он взял ее и поднес к губам. Она почувствовала, что он улыбается.
– Вы замерзли. – Макс несильно потянул ее за руку. – Двигайтесь сюда, я вас согрею.
Сопротивляться не было никаких сил. Эйнджел пододвинулась, щекоча волосами его подбородок, он обнял ее и стал гладить по спине.
– Успокойтесь, Эйнджел, ничего страшного не произойдет. Я вас не обижу. – Получив в ответ молчание, он легко поцеловал ее волосы и крепче прижал к себе.
Эйнджел как-то внезапно согрелась, вся, до кончиков пальцев на ногах. Она лежала с мужчиной, который просто обнимал ее – и все. Это было так странно и необычно… и прекрасно.
– Ну как, лучше?
Она подвинулась еще ближе. Узел на поясе халата больно вдавился в бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24