Взгляд Эйнджел остановился на вазе с цветами. Пьер Роузвейл продолжает приезжать и каждый раз привозит цветы. Эйнджел был неприятен и запах, и сам вид этих цветов. С Пьером она держалась учтиво, особенно в присутствии леди Шарлот, но, имеет ли он права на графский титул или не имеет, ей теперь было совершенно безразлично. Ясно как день – Пьера интересует только его сестра, и в этом есть что-то отталкивающее.
Но Пьер холост, и Эйнджел ему нравится, а это значило, что его можно уговорить сделать ей предложение, пусть хотя бы ради ее богатства. И еще он должен согласиться заключить брак срочно.
Эйнджел тряхнула головой. Ну о чем она думает? Пьер ей противен, как же она выйдет за него?
Однако выбора нет. Или она выходит замуж в считанные недели, или ей конец и ребенок ее будет незаконнорожденным. Так что она пойдет и за Пьера, чтобы всю жизнь расплачиваться потом за свое сумасбродство.
Макс поклонился и окинул взглядом пышно убранную гостиную.
– Добрый день, кузен. – Леди Шарлот сделала шаг ему навстречу, однако руки не протянула, просто чуть присела. Понятно, она решила изображать гранд-даму.
Макс почувствовал раздражение, но не удивился, отнюдь. На морщинистом лице леди Шарлот была ясно написана неприязнь. Макс не понимал, чем она была вызвана, разве что только тем, что он принадлежал к младшей линии рода Роузвейлов, к которой принадлежали также Огастес и Мэри.
Натянув на лицо точно такое же брезгливое выражение, он посмотрел на старую леди сверху вниз.
– Добрый день, мэм. Я надеялся выразить свое почтение леди Роузвейл. Насколько я знаю, она поправилась, но… – Макс медленно обвел взглядом комнату.
Леди Шарлот быстро опустила взгляд.
– Моя племянница… она еще не совсем здорова, сэр. Я уверена, она будет польщена тем, что вы удостоили ее своим визитом.
Макс прошелся по комнате. Ну нет, от него они так легко не отделаются.
– Как я понимаю, леди Роузвейл чувствует себя достаточно хорошо, чтобы принимать других посетителей? – Он кивнул в сторону очага, около которого сидели на диванах несколько дам. При появлении Макса они прекратили болтовню и стали молча следить за поединком между хозяйкой дома и новым гостем. Макс был уверен, что они внимательно прислушиваются к каждому их слову. Ну что ж, он не даст им повода говорить, что графу Пенроузу дала от ворот поворот какая-то старуха. – Меня моя кузина, несомненно, примет, – проговорил он с некоторой даже угрозой в голосе.
– Несомненно, – эхом повторила леди Шарлот, не поднимая глаз. – Может, выпьете чаю, кузен, пока будете дожидаться? – Она показала на свободное место на диване. – Моя племянница принимает воздушные ванны, сэр. Ей предписано дважды в день совершать прогулки на свежем воздухе. Я уверена, она скоро вернется. Но если вы не можете подождать…
Умно. Но недостаточно умно.
– Есть особая причина, по которой я хотел бы непременно поговорить с леди Роузвейл именно сегодня, мэм. Если вы скажете мне, где ее найти, я присоединюсь к ней.
Глаза старухи сузились. Она поняла, что проиграла.
– Моя племянница гуляет в парке, сэр. Прошу вас помнить о том, что она пока еще очень слаба. Доктор сказал, что ее ни в коем случае нельзя волновать.
Макс поклонился.
– Я буду предельно внимателен к самочувствию леди Роузвейл, мэм, вы ни в коем случае не должны беспокоиться. До свидания, мэм. И вы, леди. – Он отвесил поклон в сторону очага и, выйдя за дверь, спустился в просторный, отделанный мрамором холл. Странно, почему он не увидел баронессу, когда приехал, ведь он шел как раз через парк. Там гуляли несколько человек, но среброволосой кузины среди них не было.
– Ваше сиятельство желает обогнуть дом снаружи? – послышался голос за спиной, когда Макс шел к выходу. Он обернулся. На него удивленно смотрел старый дворецкий.
– Я иду в парк. Как я понял, леди Роузвейл гуляет там, – пояснил Макс.
Дворецкий несколько снисходительно улыбнулся.
– Боюсь, получилось небольшое недоразумение, милорд. Леди Роузвейл гуляет в частном парке за домом. Ваше сиятельство позволит мне показать дорогу?
– Да-да, спасибо, мм?..
– Уиллет, милорд.
– Спасибо, Уиллет. – Макс положил монету на подставленную ладонь дворецкого.
– Сюда, милорд, прошу вас, – сказал старик и пошел по коридору. Потом вдруг обернулся, бросил на Макса острый взгляд через плечо и остановился. – Может быть, вашему сиятельству интересно будет узнать, что ее милость гуляет со своим кузеном, монсеньором Пьером Роузвейлом. Он был… чрезвычайно внимателен во время недомогания ее милости.
Старик явно относился к французу с большим подозрением, это чувствовалось уже по тому, как он произнес его имя. Макс достал из кармана еще одну монету и повертел в руке.
– И как часто они гуляют вместе, Уиллет?
– Вчера гуляли в первый раз, милорд, а до этого ее милость была слишком слаба, чтобы выходить из дома.
Макс как бы в раздумье потер лежащую на ладони монету большим пальцем.
– Но он приезжал каждый день с тех пор, как ее милость стала спускаться в гостиную. Вот уже неделю, милорд.
– Спасибо, Уиллет. – Макс уронил монету на ладонь дворецкого. – А теперь, может, покажешь мне дорогу к парку?
Дворецкий кивнул и пошел дальше по коридору.
Эйнджел снова вздохнула и сунула руку поглубже под локоть Пьера. Ничего не получается. Она просто не может заговорить прямо о том, что ей нужно. Как об этом сказать? Не принято, чтобы женщина делала предложение мужчине. Это просто невозможно.
Чем дольше она обиняками пыталась подвести Пьера к волновавшей ее теме, тем яснее становилось, что, если его не подтолкнуть, он никогда не сделает ей предложения. Ему нужна ее помощь, чтобы восстановиться в правах на титул, и ее деньги, чтобы разыскать необходимые свидетельства, но, чтобы ради того и другого надеть Эйнджел на палец обручальное кольцо, такого у него и в мыслях нет. Ему достаточно поддержки со стороны Эйнджел, то есть, скорее, со стороны леди Шарлот.
– Боюсь, мы не получим сведений из Парижа, пока там Бонапарт. Я… то есть моя тетя очень обеспокоена тем, что дело так затянулось.
– Я разделяю ее беспокойство.
– Наверное, это нелегко для вас – быть просто мистером Роузвейлом, не имея положения в обществе. Я могла бы вам помочь, но… Нет-нет, не могу.
Пьер остановился. Вид у него был насупленный, но и таким он был необычайно красив.
– Моя дорогая кузина, не беспокойтесь о моем будущем, тем более сейчас, когда вы только-только оправились после тяжелой болезни. – Пьер погладил ее по волосам и легонько поцеловал в щеку. – Лучше думайте о чем-нибудь приятном. Посмотрите, – он повел перед собою рукой, – весна, все пробуждается к жизни.
Эйнджел сглотнула. Может, в его словах скрывается тайный смысл?
– Я ничуть не сомневаюсь, что Веллингтон разобьет узурпатора, – продолжал Пьер. – Вы же сами мне говорили, что ваш доблестный герцог не потерпел ни единого поражения. Это лишь вопрос времени. А тогда вы пошлете за Жюли… как обещали.
– Герцог не станет встречаться с Бонапартом, пока не будет готов к этому, – веско проговорила Эйнджел. – Он потому и не потерпел ни единого поражения, что всегда завязывал сражения там и тогда, когда сам того хотел. – Увидев вопрос в глазах Пьера, она закончила: – Могут пройти недели, даже месяцы, прежде чем состоится битва. А между тем ваше положение становится все более шатким.
– Но почему? Ведь на моей стороне поддержка баронессы Роузвейл и леди Шарлот Клэр.
– В этом-то и состоит трудность. Понимаете… должна сказать вам, кузен, что, поскольку ваши притязания ничем не подкреплены… и решительно оспариваются моим кузеном Фредериком… мне становится все труднее видеться с вами и поддерживать вас по-прежнему. Не забудьте, я пока еще довольно молода и… хотя и вдовствую, не могу поступать так, как мне бы хотелось.
Пьер молча смотрел на Эйнджел, прищурив глаза. Может, вспоминал маскарад, где она поступала так, как ей хотелось?
– Если я и дальше буду встречаться, гулять, беседовать с вами, как раньше, может пострадать моя репутация. Пойдут сплетни, будто я намеренно выдаю вас за своего кузена, чтобы встречаться наедине. Будут говорить, что я… что мы… Другое дело, если б я была замужем. В последние дни, пока болела, я и еще кое о чем задумалась, понимаете? Что, если я умру? – Эйнджел умолкла на мгновение, переводя дыхание. – Как глава семейства Роузвейлов, я должна выйти замуж. И это необходимо сделать, пока я достаточно молода, чтобы… – Эйнджел замолчала окончательно, ужасаясь тому, что она едва не произнесла. Это было бы за гранью всяких приличий.
Пьер поднес ее руку к губам.
– Моя дорогая кузина, благодарю вас за то, что избрали меня своим наперсником. Вы совершенно правы. Я понимаю вашу озабоченность и ваши чувства. И я согласен с вами, что первейшая обязанность носителя титула состоит в том, чтобы как можно скорее сочетаться браком и родить наследника. Я сам тоже это сделаю, как только мои права будут подтверждены. Но до тех пор ничего нельзя решать, я имею в виду себя. – Он снова поцеловал руку Эйнджел. – И, уж конечно, я понимаю ваши затруднения. С вашей деликатностью, чувствительностью… Обещаю, я постараюсь ничем не обременять вас, моя дорогая леди. Если пожелаете, я больше не стану к вам приходить.
Эйнджел стиснула зубы. Ничего не вышло!
– Добрый день, кузина.
Резкий, донельзя знакомый голос раздался из-за спины, со стороны дома. Эйнджел круто повернулась. К ней вольной походкой, с легкой улыбкой на губах шел кузен Фредерик. У Эйнджел тяжело забилось сердце. Как долго он стоял там? Слышал ли, что она говорила? Ей казалось, что хуже положения, чем у нее сейчас, просто быть не может, только она забыла про мстительного графа Пенроуза. Уж у него-то нет никаких резонов щадить ее, не говоря о Пьере.
Кузен Фредерик смерил презрительным взглядом Пьера и повернулся к нему спиной. Это было преднамеренное оскорбление.
Да, Пьер беден… возможно, не имеет прав на титул, но он джентльмен, это несомненно, и с ним полагается вести себя соответственно.
– Полагаю, сэр, вы знакомы с моим кузеном, монсеньором Пьером Роузвейлом? – произнесла она ядовито.
Граф сощурился, слегка повернулся к Пьеру и отвесил несколько шутовской поклон.
– Шапочное знакомство, кузина.
Пьер покраснел.
– Я пришел узнать о вашем здоровье, кузина, – сказал граф. – Надеюсь, вы полностью поправились?
Глядя на Эйнджел, он был поражен, до чего же изнурила ее болезнь.
Эйнджел наконец вспомнила о манерах.
– Благодарю вас, кузен. Я… мне намного лучше, хотя пока мне не позволяют выходить за ограду этого сада.
– Очень рад это слышать, мэм. Ваши родные… – граф бросил презрительный взгляд в сторону Пьера, – наверняка довольны, зная, что вас ни на минуту не оставляют без присмотра.
Он дернул Эйнджел за руку, отрывая ее от Пьера. Она была слишком ошеломлена, чтобы протестовать, даже когда граф положил ее руку на свою. Пьер ошарашенно застыл на месте.
– Вы должны извинить нас, сэр, – пробурчал граф, – но нам с баронессой надо обсудить кое-какие семейные дела. – Пьер сделал шаг вперед, граф с холодной улыбкой поднял руку. – Не затрудняйтесь, сэр. Будьте уверены, моей кузине ничто не грозит. Мы пройдемся еще разок по парку, а затем я отведу леди Роузвейл домой. – Он кивнул. – До свидания, сэр.
И он повел Эйнджел по дорожке, а Пьер с обескураженным видом остался стоять.
Эйнджел вконец растерялась. Единственное, чего ей хотелось, – это убежать подальше от чернобрового кузена и его «семейных дел». Наверняка пришел, чтобы снова поругаться, а ей с ним не справиться, вон он какой огромный, выше всех, кого она знает, за исключением Макса. Да нет, Макс повыше, и не такой страшный, и голос у него не такой резкий.
Трещина в дорожке заставила Эйнджел покачнуться, кузен крепко обхватил ее, не давая упасть. По ее спине пробежал странный холодок, она уставилась глазами в землю.
– Все в порядке, вы можете идти дальше?
Эйнджел кивнула. Избавиться от кузена не было никакой возможности.
– Прекрасно, – сказал он и повел ее по дорожке, даже не оглянувшись на Пьера. Какой грубиян!
Эйнджел украдкой обернулась. Пьер исчез. Этого и следовало ожидать. Ее оставили наедине с кузеном Фредериком. Судя по его мрачному виду, разговор с ним не предвещал ничего хорошего.
Глава одиннадцатая
Вид Эйнджел потряс Макса. Лицо осунулось и словно потемнело, даже прекрасные волосы как будто потускнели. Должно быть, в самом деле она была тяжело больна.
Они медленно, не говоря ни слова, шли по дорожке. Кузина тяжело опиралась на его руку, из чего Макс заключил, что она действительно очень слаба.
Ему пришлось сделать усилие, чтобы отвлечься от ощущений, которые вызывала в нем ее близость. Нельзя было забывать о ее болезни, тем более что часть вины лежала на нем. Ему вспомнилось, как там, на маскараде, она несколько раз жаловалась, что ей жарко. Наверняка ее начинало лихорадить. Да еще это шампанское… Она явно непривычна к алкоголю. А потом эта сцена в оранжерее…
Макса удивило, что все произошедшее там вспоминалось как-то неясно, отрывками. Обычно он никогда не терял самообладания с женщинами, а тут… Запомнилось более или менее четко лишь начало… и конец. Он был в бешенстве и хотел преподать ей урок. Хотел показать ей, какой опасности она себя подвергает, уединяясь с мужчиной. Хотел просто попугать ее, а вместо этого… Стало непонятно, кто кого соблазняет, он ее или она его. Лишь ее неожиданное сопротивление в самый последний момент заставило его опомниться.
Макса просто корежило от стыда, когда он вспоминал тот вечер. Он позволил страсти возобладать над рассудком. Он вел себя недостойно джентльмена. Если б не обморок, еще неизвестно, как бы он себя повел. Да уж, злость плюс похоть – опасная штука. Гнев затмил ему разум.
Надо бы извиниться перед ней, но Макс понимал, что этого никогда не случится, она не знает, кто был ее соблазнитель, и было бы глупо говорить ей правду. Лучше помочь ей справиться с проблемами, стоящими перед ней сейчас. Главная проблема – мошенник-француз. Судя по тому, что Макс видел, он явно претендует на ее руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24