В это большинство входили также ее родители.Поэтому Молли решила вести себя наоборот: поступать не так, как они, и делать то, чего они не делали. Если от ее проделок родители принимались визжать и топать ногами, Молли немедленно делала это еще раз.Сначала она поступала так в надежде получить хоть немного их любви и внимания. Потом — чтобы они просто обратили на нее внимание. Затем — чтобы им жизнь медом не казалась.Она не желала превращаться в несчастную богатую бедняжку, которая месяцами валяется на кушетке у психоаналитика. Или накачивается алкоголем и наркотиками. Или меняет мужей, как перчатки, ежегодно делая зарубки на спинке кровати по количеству медовых месяцев… или просто любовников.Хотя изредка побыть бедняжкой очень хотелось. Но тут Молли очень помогли родители: составили свое неподражаемое завещание. В котором замужество — непременное условие доступа к семейным богатствам. Нужно ли говорить, что Молли устремилась в прямо противоположную от алтаря сторону? А мудро заставив дочь «трудиться не меньше десяти месяцев в году», родители фактически отправили ее в увлекательнейшее путешествие по стране (и за ее пределы), длившееся почти десять лет.Молли достала свой любимый лосьон, растерла немного в ладонях и стала неторопливо втирать его в кожу ног.Она любила, когда лосьон ложился на кожу.Любила прикосновение шелка и атласа.Любила ходить, выставляя напоказ ноги: подбородок вверх, плечи прямые, походка от бедра.Любила чувствовать на себе мужские и женские взгляды. Первые всегда глядели на нее с восторгом, вторые — чаще всего с завистью. По крайней мере, до тех пор, пока не соображали, что она не опаснее картонного кинжала.Любила смех. Любила веселье. Любила шокировать людей — и себя в том числе. Любила жизнь.И ненавидела темноту.Намазавшись лосьоном, она закрыла бутылочку и поставила на столик.Чем бы заняться? Спать совершенно не хотелось.Пробраться к Лиззи и одолжить «Шрека»? Опасно, та может проснуться.Может, спуститься в кухню и согреть себе молока? Хотя это ей ни разу не помогло, да и зубы потом опять придется чистить.Может, Доминик Лонг… Но тут вдруг проснулся ее «внутренний ангел» (так она называла свою совесть. Или благоразумие?). И сказал строго: «Куда это ты собралась? Он тебя поцеловал, было здорово — все, хорошенького понемножку. Это не такой мужчина, чтобы поиграть и бросить. Он сам бросит кого хочешь».Хотя…— Нечего вилять, Молли, старушка, — скомандовала она себе. — Он — совершенство.Она решительно накинула короткий атласный халатик, при этом «внутренний ангел» заткнулся и привычно убрался в угол.— Посмеемся, пофлиртуем и — разбежимся. И отлично. Большего мне и не нужно.Молли подошла к окну, посмотрела на свое отражение и сказала ему:— А вот и врешь. — При этих словах «внутренний ангел» встрепенулся и облегченно вздохнул. — С ним все опаснее. Такой может пробраться в сердце. А туда вход воспрещен.Она отошла от окна и взяла со столика возле кровати пульт. Потом распахнула дверцы небольшого шкафа для телевизора и подождала, пока загорится экран. Затем подошла к двери и повернула выключатель. Теперь комната освещалась только синими всполохами от экрана. Послышалась тревожная музыка: показывали какой-то детектив.Молли забралась под одеяло и подложила под спину подушки, твердо решив досмотреть всю программу передач до конца… И проснулась от землетрясения, которое почти выбросило ее с кровати на пол.Землетрясение сопровождалось очень странными криками:— Вставай, вставай, вставай!— Тони, перестань прыгать по кровати. Ты ее проломишь.— Нет, не проломлю. Вставай, вставай, вставай!Молли медленно повернулась на спину, вытащила голову из-под подушки и поморгала.— Нас что, обстреливают? Всем женщинам и детям спрятаться под повозками, живо.— А? — задумался Тони и перестал прыгать. И правильно сделал. У Молли уже почти созрел коварный план детоубийства, как-то не вязавшийся с должностью няни. Если только эта няня — не из ужастика.— Молли, я пыталась его поймать.Молли приоткрыла один глаз и посмотрела на Лиззи.— Вранье.Лиззи скорчила рожицу.— Ага, вранье. А ты откуда знаешь?— Детка, о том, как доводить взрослых, я знаю все. Сколько времени?— Семь, — радостно выпалил Тони. — Позднотища.— Особенно если лечь спать в три, — проворчала Молли, стаскивая одеяло и спуская ноги с кровати. — Кстати, о том, как удалять волосы, я тоже все знаю. Есть вопросы?— Чего? — удивилась Лиззи. — Ой, какая пижама! У мамы тоже такая есть, только она редко ее надевает. Когда папа возвращается из командировки. А ты всегда в ней спишь?— Всегда. Кроме тех случаев, когда на кровати шелковые простыни. Тогда я сплю вообще без… — Она вовремя замолчала и взъерошила волосы, пытаясь проснуться. — Сколько, вы говорите, времени?— Семь ноль три, — сообщил Тони, взглянув на часы на ночном столике. — Я хочу есть.— И что? Спустись вниз и позавтракай. Делов-то.— Без тебя? Ты же наша няня. Лиззи мне про это объяснила. Мы оделись сами, а теперь ты должна встать и начать о нас заботиться.Молли посмотрела на Лиззи и покачала головой.— Издеваешься надо мной, чудовище?Лиззи беззвучно захихикала и кивнула.— Ну, хорошо, хорошо. Уговорили. Я — няня. Тони, исчезни отсюда, мне нужно одеться. Ты, Лиззи, можешь остаться.— А чего мне делать? — спросил Тони.— Ты что, глухой? Спускайся вниз и начинай завтракать, тормоз. — Лиззи схватила Тони за плечи и потащила к двери. — Не видишь, женщинам надо поговорить.Молли улыбнулась и прошлепала в ванную.— Глухой тормоз? Мило.— Это такое образное выражение, — начала Лиззи, побежав вслед за Молли, но не договорила. Дверь захлопнулась перед самым ее носом. — Так нечестно! — возмущенно сказала она двери. — Кстати, если тебе интересно, сегодня обещали девяносто три по Фаренгейту. Можешь меня не благодарить. Просто хотелось сделать тебе приятное.— Нравится мне эта девчонка, — сказала Молли своему отражению в зеркале. Потом провела языком по зубам. Вкус во рту с утра — просто жуть. Она поморгала и принялась раздирать расческой стоявшие дыбом кудри, пока они не приняли свой обычный вид (на самом деле — стрижка работы великого Ангела).Молли открыла кран и поплескала в лицо холодной водой. Теперь она, хоть и не проснулась окончательно, могла адекватно реагировать на окружающую действительность.Десять минут спустя причесанная и умытая Молли надела зеленую вязаную безрукавку от «Донны Каран», едва доходившую до талии, и коротенькие шорты цвета хаки из бутика на Багамах.Затем она присела за туалетный столик и под внимательным взглядом Лиззи намазала кремом лицо. Теперь — немного теней и любимая тушь для ресниц. Молли порылась в ящике, достала маленькую щеточку и привела в порядок свои от природы темные брови: расчесала их снизу вверх, в точности как ее научили. Чуть-чуть румян, капелька блеска для губ, поправить волосы, чтобы лежали как надо, надушиться — и она готова встретить новый день.— Что у тебя тут? — Лиззи открыла один из множества флаконов и тюбиков, аккуратно разложенных в ящике. — Что ты со всем этим делаешь?— Ничего. Они нужны мне только по особым случаям или вечером. Все, чем я пользуюсь каждый день, ты только что видела.— Да, мама тебя точно возненавидит. Она ведь уже такая старая.— Да? А сколько твоей маме лет?— Не знаю. Может, тридцать семь? Старуха. А тебе сколько?— Двадцать восемь. Я — юная старуха. — Молли потрепала девочку по щеке и встала. — Так, сейчас я надену какие-нибудь туфли, мы спустимся вниз, позавтракаем, а потом отправимся в магазин. Надеюсь, ты решила, что нам надо купить?Когда они вошли в кухню, Лиззи все еще перечисляла покупки. Пока их не было, малыш Тони успел слопать почти половину оладий с черникой. Набив рот очередной порцией, он сказал:— Она опять придет сюда завтракать. Ешьте скорей, и пошли отсюда.— Она? — Молли озадаченно взглянула на Лиззи.— Бетани Уайт, — выразительно подняла брови Лиззи. — Кто же еще. Ее мамаша считает, что она должна с нами дружить. Ну, чтобы понравиться дяде Нику. Может, отравим ее?— Эй, эй, это еще что такое? — одернула ее миссис Джонни. Она поставила на обеденный стол большое блюдо, полное горячих черничных оладий. — Я-то думала, раз у всех сегодня выходной, нужно позвать мисс Бетани поиграть с вами, ребятки.При этом экономка выразительно посмотрела на Молли. В ее взгляде читалось: «Черта с два я бы ее позвала».— Ни за что! — завопила Лиззи. — От нее всегда одни гадости. И вообще, это мы сегодня идем в магазин, а ее туда никто не приглашал.— То есть, — продолжила Молли, — ты ей все разболтала.Лиззи воинственно скрестила руки на груди (в смысле там, где, по Лиззиным ожиданиям, она вот-вот должна была появиться):— Да, разболтала. И что?— Придется теперь извиниться, — сказала ей Молли, пододвинула себе стул и села. — Ммм, какие аппетитные оладушки.— Еще чего, извиняться, — ответила Лиззи голосом самой упрямой одиннадцатилетней девочки на свете. — Я миссис Джонни не имела в виду. Я говорила про эту вонючку Бетани.— И при этом накричала на миссис Джонни.Молли сделала выжидательную паузу. МиссисДжонни покусывала нижнюю губу. Малыш Тони поглощал оладьи один за другим.— Я… ну… не хотела обидеть миссис Джонни. Просто я очень разозлилась на Бетани за то, что она все время к нам лезет.— Хорошо. Теперь скажи, что нужно, миссис Джонни.— Миссис Джонни, извините меня, — сказала Лиззи, глядя экономке в глаза, — я не хотела на вас накричать.— Ничего страшного, мартышка. — Миссис Джонни положила на тарелку два пышных оладушка и поставила перед Лиззи. — Кушай, пока не остыли.Лиззи поблагодарила, уселась на стул и аккуратно расстелила на коленях салфетку. Благовоспитанная юная леди. Вдруг лицо юной леди расперла улыбка до ушей.— Ты ведь не собиралась брать Бетани с нами, правда?— Чистая, — улыбнулась ей в ответ Молли.— Ты просто хотела, чтобы я извинилась перед миссис Джонни.— И снова в цель. Отличное попадание, Лиззи. В конце концов, список покупок сочиняла ты, так что будешь за старшую. Хотя по правилам вежливости кому-то из вас надо пригласить Бетани с нами.— Но мы же не пригласим, да? Если только по правилам… — Тони испуганно вытаращил глаза, такие же большие и зеленые, как у сестры, только без Лиззиной хитринки. Тони — славный малыш, но слишком инертный. И с почти болезненной тягой к справедливости и честности. Ну и ладно, подумала Молли, хоть этот не станет юристом.— Не переживай, малыш Тони, правила нам не ука… вот и она.Молли повернулась и посмотрела на дверь, которую Лиззи уже буравила взглядом. Дверь распахнули таким пинком, который сделал бы честь любой команде спецназа, штурмующей неприятельскую точку.Но вместо парней в камуфляже на пороге появилось совсем другое.Для своих тринадцати лет Бетани Уайт была низковата, но фигура уже почти оформилась. Темные локоны обрамляли личико в форме сердца. Из-под локонов смотрели фиалковые (интересно, это линзы или нет?) глаза. Губы полные и красные, безупречная кожа — цвета слоновой кости. Как опытнейший зритель, пересмотревший по ночам не меньше миллиона разных фильмов, Молли решила, что больше всего Бетани похожа на юную Элизабет Тейлор в «Национальном Бархате» «Национальный Бархат» (1944) — драма американского режиссера Кларенса Брауна, в которой снялась двенадцатилетняя Элизабет Тейлор.

.— О, придурки уже здесь, — объявила она делано тонким, кукольным голоском.— Мисс Бетани, — быстро перебила ее миссис Джонни, — сегодня у нас на завтрак оладьи с черникой.— Это у них на завтрак оладьи. А у меня на завтрак будет яйцо всмятку и тост из муки грубого помола, — заявила Бетани, огладив наманикюренными пальчиками белую вязаную кофточку с глубоким вырезом и короткую юбку в цветочек.«Национальный Бархат» (1944) — драма американского режиссера Кларенса Брауна, в которой снялась двенадцатилетняя Элизабет Тейлор.Обходя стол кругом, она вызывающе посмотрела сначала на Тони, потом на Лиззи и наконец на Молли. — Мама Билли мне все про тебя рассказала. Ты — няня. Ну-ну.Юная Элизабет Тейлор исчезла, уступив место Мата Хари.— Доброе утро, Бетани, — приветливо сказала Молли, поворачиваясь к ней. — Меня зовут Молли Эпплгейт. Рада с тобой познакомиться.— Смотри не лопни, — надменно сказала Бетани. — Вставай, это мое место.Что ж, прощай, Мата Хари, здравствуй, Фрекен Бок.— Вон там стоит свободный стул, — сказала Молли, отворачиваясь к своей тарелке. Оладьи — пальчики оближешь. — Могу поспорить, что твоим прелестным юным ягодицам он будет в самый раз.Лиззи фыркнула в стакан с апельсиновым соком.— Ты не можешь со мной так разговаривать! — возмущенно пропищала Бетани.— Неужели? — Молли продолжала невозмутимо есть. — А кто же тогда с тобой сейчас разговаривал?— Кто?.. Как кто? Ты же и разговаривала. И я все, все расскажу про это маме Билли, и тогда она станет няней вместо тебя!Молли пожала плечами:— Ну, если маме Билли так не терпится стать няней — флаг ей в руки.Лиззи поперхнулась, втянула апельсиновый сок носом и, как кит, выпустила целый фонтан на скатерть.Молли все так же невозмутимо протянула ей салфетку.— Ты еще пожалеешь! Я тебе устрою! — завопила Бетани, пулей вылетая из кухни. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.— Да чтобы я… — сказала миссис Джонни. — Подумать только. Вынь ей и положь яйцо всмятку. Что я, официантка, заказы у нее принимать? Такое в доме для гостей и в голову никому не придет, а я тем более не стану здесь этим заниматься.Малыш Тони спросил, можно ли ему съесть оладьи Бетани.— Как ты ее офигительно отделала. — Лиззи вытерла залитую соком юбку.— Я еще и не такое могу, — спокойно отозвалась Молли, заслужив от миссис Джонни одобрительный смешок. — Но теперь Бетани ушла, а мы никогда не позволим себе сплетничать о ней за спиной. Потому что всегда успеем высказать все, что думаем, ей прямо в лицо. Малыш Тони, ты наелся?Лиззи помчалась к себе переодеться в чистую футболку. Через пять минут все трое сидели в «Мерседесе» Молли. Список покупок, который дала им миссис Джонни, лежал у Лиззи в сумочке.— Знаешь, Молли, — начала Лиззи, застегивая ремень безопасности, — какая же ты ловкая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34