Как только Доминик увидел, что она сможет отвлечь Лиззи и Большого Эла, чтобы они не мешали ему сосредоточиться на репетициях, он поверил всем ее словам.Сосредоточиться? Неудачно сказано. Он не мог сосредоточиться ни на чем… кроме Молли.Он не выдал ее. Потому что она попросила и чтобы защитить ее от Дерека. Если бы тот узнал о ее богатстве, вился бы вокруг нее день и ночь. Хотя Дерек и так должен бы виться вокруг нее день и ночь. Но не вился.И Доминик снова подумал о Синаре. Они с Дереком были вместе, а теперь расстались. Или нет? И должно ли его это волновать? Поможет или помешает спектаклю то, что происходит сейчас между этими звездами? И что случится, если он расторгнет контракт с Синарой? Останется Дерек или уйдет?Думать о Молли проще и приятнее, тем более что она сводит его с ума.Невероятная. Прекрасная, чувственная, отзывчивая, веселая, совершенно непредсказуемая. Как он мог отказаться от нее? Для этого надо быть полным идиотом.И она не слишком счастлива.Были моменты, когда он это чувствовал. Такая непоседа, все время мчится куда-то. Почему? Что заставляет ее бежать?Он справился со второй штаниной, встал и потопал обутыми ногами.Он знал самые сокровенные места на ее теле, и в то же время она старалась держать его на расстоянии. Притягивая и отталкивая. Приближаясь и отстраняясь. Но не играя.Чтобы потом исчезнуть из его жизни, как и предупреждала. Сейчас она развлекается здесь, потом умчится развлекаться куда-нибудь еще. Ни корней, ни привязанностей, ни обязательств.Что же это такое? Страх перед ответственностью? То, о чем наперебой пишут все эти бесчисленные книги по психологии?На тумбочке возле кровати зазвонил телефон. Доминик снял трубку, решив, что в любом случае звонят ему.— Алло, Доминик Лонгстрит слушает.— День добрый, мистер Лонгстрит, — раздался в трубке мужской голос. — Это поверенный Джерард Хопкинс из компании «Хопкинс, Голдблюм и Смит». Я хочу поговорить с мисс Эпплгейт. Будьте так любезны, передайте ей трубку.Голос спокойного, уверенного в себе человека. Сильный акцент жителя северо-восточных штатов. И что-то еще. Брезгливая снисходительность?Доминик взял ручку и записал в блокноте имя юриста и название фирмы.— Мне очень жаль, поверенный Хопкинс, — произнес он, поддавшись внезапному порыву. Если у Хопкинса колючий характер, он тоже с ним церемониться не станет. — Мисс Эпплгейт сейчас подойти к телефону никак не может. Могу я узнать цель вашего звонка?— Не можете, мистер Лонгстрит. Значит, к телефону она не подойдет. Надеюсь, мисс Эпплгейт здорова?— Ваши надежды вполне оправданны, — ответил Доминик, начиная закипать от беспричинного гнева. — А почему она должна заболеть?В трубке помолчали, потом послышался звук, который мог быть только тяжелым вздохом.— У меня есть сведения, что мисс Эпплгейт… Она справляется с работой няни, мистер Лонгстрит?— О да, великолепно. Я даже подумываю о прибавке к жалованью. Она наверняка обрадуется нескольким лишним долларам.— Очень остроумно, мистер Лонгстрит. Думаю, нам обоим известно, что мисс Эпплгейт не стеснена в средствах.— Мне об этом ничего не известно, — оборвал Доминик. — Вы хорошо меня расслышали?— Разумеется, мистер Лонгстрит. Могу вас заверить, я досконально изучил вашу биографию. Надеюсь, вы не обиделись? Это моя работа.— И кем же вы работаете, адвокат Хопкинс?— Я адвокат этой семьи, как вы уже поняли, и управляющий делами Молли.— Делами? Очень любезно с вашей стороны. — Доминику хотелось осадить этого заносчивого типа с его великосветскими манерами.— Зачем так грубо, мистер Лонгстрит? Молли — особый клиент, и потребности у нее тоже особые. Это вы уже наверняка успели заметить.Да уж, черт побери, такое трудно не заметить.— Не обратил внимания. А что конкретно вы имеете в виду?— Мистер Лонгстрит, наша беседа снова возвращается к теме, обсуждать которую я не уполномочен. Достаточно сказать, что Молли очень своенравна и довольно капризна. Выслушайте дружеский совет, мистер Лонгстрит. Не привязывайтесь к ней. Она не терпит привязанностей.Шел бы ты, Хопкинс…— Хопкинс, она просто няня.В трубке послышался такой звук, будто с трудом подавили смешок.— Только на этой неделе, не забывайте. А на следующей? Кто знает, кем и где она будет на следующей неделе. Впрочем, вы уже взрослый, так что я избавлю вас от прочих советов. А теперь не будете ли вы так любезны сообщить номер вашего факса? Мне нужно, чтобы она ознакомилась с кое-какими бумагами.— Вы работали на ее родителей?— Мистер Лонгстрит…— Ответьте на вопрос. Вы работали на ее родителей?— Да, работал. Номер, мистер Лонгстрит.— Какими они были?— Вы, я чувствую, крепкий орешек. Ну, хорошо. Они всегда… держали дистанцию, мистер Лонгстрит. И были на редкость эгоистичны. Кстати, предупреждая ваш следующий вопрос: да, они постыдным образом пренебрегали Молли. Итак, номер?Доминик продиктовал номер, повесил трубку, вырвал листок из блокнота и засунул в ящик тумбочки.Этот Хопкинс не человек, а робот. Хотя Молли, кажется, нашла в нем что-то человеческое: когда тот рассказывал о ее родителях, голос у него был грустный, даже, пожалуй, немного сердитый.И что все это значит? Это и есть причина? В детстве ее не любили родители, и теперь она боится эмоциональных отношений?Похоже на правду.Возможно, «игра», в которую она играет, переезжая с места на место, меняя работы, одну глупее другой, превращая жизнь в сплошное развлечение, вовсе не игра. Возможно, это особая форма самозащиты.Доминик потер рукой живот, чувствуя, что новое лекарство не до конца погасило пожар в его желудке.Все это ему совершенно ни к чему. Ни к чему в его жизни Молли Эпплгейт, красавица со сложной судьбой; ни к чему ее комплекс «Иди ко мне — пошел вон», ее проблемы маленькой богатой девочки.Ну а ей нужны его проблемы?А она, между прочим, не задумываясь бросилась их решать, помогать ему, укладывать его в постель. Несколько раз, как сама же и напомнила.Он расстегнул молнию на джинсах и заправил в них рубашку. Что ж, теперь ближайшие две недели он будет разгадывать загадку Молли — или просто наслаждаться их отношениями, как она предложила.— Не предложила. Предупредила, — уточнил он для себя и направился к конюшням.На террасе его ждал Большой Эл. В джинсах, ботинках и большой желтой соломенной шляпе, не сползавшей ему на глаза только благодаря оттопыренным ушам. Уши у мальчишки росли быстрее всего остального.— Как моя шляпа, дядя Ник? Мне ее вчера Молли купила. Сказала, что это настоящая ковбойская шляпа, только что-то не верится. Обычная детская шляпа. Хотя она мне нравится.— Отличная шляпа, Большой Эл, — похвалил Доминик, и они вместе пошли к конюшне. — Только тебе нельзя в ней ехать. Кататься верхом можно только в шлеме, не забыл?— Я помню. В моем велосипедном шлеме. Я пока просто так ее надел.— Ладно. А где твоя сестра?— Они с Молли уже в конюшне. Джонси седлает лошадей. Молли поедет на Дэйзи.Доминик поднял бровь.— А вы ей говорили, что Дэйзи любит попрыгать?Большой Эл пожал плечами.— Может, мы тогда сначала проедем по двору перед конюшнями, а уже потом по дорожкам?— Ага, — покладисто согласился Большой Эл. — Но мы точно поедем по дорожкам?Доминик выразительно посмотрел на него.— Еще как, можешь не сомневаться.Он помахал Лиззи, которая выводила из конюшни маленького коричневого пони. На голове у нее был велосипедный шлем. Надо будет купить им настоящие шлемы для верховой езды, подумал Доминик. Как этот черный у Молли.Черт, она и правда в бриджах. Бежевых. И в лакированных коричневых ботинках со шнуровкой. И в темном жакете в тон поверх белоснежной блузки с кружевным воротником. Высокая, стройная, с длинными ловкими ногами. Она выводила Дэйзи из конюшни.— Привет! Джонси седлает тебе Сильвестра. — Молли легко вскочила в английское седло.Пять минут спустя они все ехали верхом. Идея Доминика покататься сначала по двору не прошла, потому что, заявив: «Кажется, ей пора порезвиться», Молли пустила Дэйзи галопом по широкому лугу к рощице ярдах в пятистах.— Ого, смотрите, как она едет! — воскликнула Лиззи со своего пони. — Вот бы мне так научиться.— Лучше следи, чтобы ноги всегда были в стременах, и поводья держи покрепче, — заметил Доминик, глядя, как Молли мчится через луг, а из-под копыт Дэйзи летят комья земли. — Ну что, поехали за ними?Он изо всех сил сдерживал Сильвестра, которому тоже не терпелось побегать, и ехал почти шагом, чтобы Лиззи и Большой Эл не отставали. Когда они поравнялись с Молли, ее лошадь уже неторопливо ходила кругами, поджидая их.— Она просто красавица, Доминик. — Молли похлопала кобылу по шее. — Джонси говорил, что она отличная прыгунья. Чувствую, так и есть.Ее большие глаза сияли, щеки раскраснелись, на лице светилась счастливая улыбка. Беззаботная. До чего быстро у нее меняется настроение. Но зато она умеет наслаждаться жизнью, с этим не поспоришь. Любую перемену она воспринимает на ура, даже если не собирается задерживаться надолго.— Может, присмотришь за детьми, чтобы Сильвестр тоже порезвился? — предложил он и толкнул коня ногами.— Йо-хо, дядя Ник! Не жалей его! — завопил Большой Эл.Доминик слегка ослабил поводья, плотнее сжал бока лошади коленями, и они помчались по лугу.Оба любили хороший галоп: свист ветра, стук копыт, солнце в лицо, неизъяснимый восторг, закипающий внутри от быстрой, умелой езды.Молли.Доминик тряхнул головой. Неужели он не может сделать ничего, чтобы не подумать о Молли?Когда Сильвестр немного сбавил шаг, Доминик натянул поводья, развернулся и поехал через луг обратно.— Здорово? — спросила Молли.— Здорово, — согласился он. — Лиззи, хочешь поехать первой?Лиззи пустила Брауни вперед.— Молли, я тебе покажу свое любимое место. Ручей, а рядом бревно, чтобы посидеть. Тебе понравится.— Не сомневаюсь, — ответила Молли и направила Дэйзи вслед за Брауни, оставив Доминика и Большого Эла в хвосте. Некоторое время Доминик, не отрывая глаз, любовался Молли со спины. Она очень грациозно держалась в седле.Интересно, когда он в следующий раз поедет кататься, сможет не думать о Молли? Вряд ли.На полпути к любимому месту Лиззи Большой Эл остановил пони и позвал:— Дядя Ник!— Что, прямо сейчас, Большой Эл? А потерпеть не можешь?— Ага, прямо сейчас. Я уже давно терплю.— Понятно. Лиззи, мы на минуту задержимся! — крикнул Доминик племяннице.Он поравнялся с пони и придержал того за холку, пока Большой Эл спускался.— Что случилось? — спросила Молли, оглянувшись на Доминика.— Лучше тебе этого не знать, — отозвалась Лиззи и брезгливо поморщилась. Доминик слез с лошади и привязал поводья к кусту возле тропинки.— Минутка для туалета, — пробормотал Доминик, тронул Большого Эла за плечо, и они углубились в лес.— Он любит писать в траве под кустами, — пояснила Лиззи. — Если мама про это узнает, она ему уши оборвет.— Так что лучше маме ничего про это не знать, — заявил Доминик, обернувшись к ним… о чем тут же пожалел: Большой Эл отпустил ветку, которая перегораживала тропинку, и та с размаху хлестнула Доминика по носу. — Черт! Все, Большой Эл, с меня хватит. Я подожду тебя здесь.— Это что, какой-то ритуал? — спросила Молли у подошедшего Доминика. Он потирал ушибленный нос.— Наверное, Эл так считает.— Ты — отличный дядя, — сказала Молли, глядя на него сверху вниз и улыбаясь.— Кто бы сомневался, — согласился он, расплывшись в глупой (как он сам подозревал) улыбке.О том, что ему надо решить кучу проблем, Доминик вспомнил, только когда они вернулись к конюшням. Хотя Молли и занимала его мысли постоянно, но, если расслабиться и перестать напряженно думать, их непонятные отношения переставали казаться такими уж непонятными.В суровую действительность его вернула Билли Уайт. Она поджидала их во дворе у конюшен, скрестив руки на груди и угрожающе притопывая ногой. Точь-в-точь жена, готовая оторвать голову вернувшемуся под утро мужу.— Вы могли бы пригласить и Бетани покататься с вами, — сказала она, как только Доминик подъехал поближе.— Бетани умеет ездить верхом? — спросил Доминик, спустившись с лошади и подойдя к Лиззи, чтобы помочь девочке слезть на землю.— Нет. Но она очень способная девочка. Вы могли бы ее научить…Доминик понял, чего на самом деле нужно Билли: она отчаянно пыталась держать Бетани на виду, чтобы он не забыл о ней, чтобы ее крошка не упустила ни малейшего шанса.— Билли, по-моему, это не очень хорошая затея. Учитель из меня плохой.— Я могла бы дать ей пару уроков.Доминик удивленно обернулся к Молли. Она, казалось, не заметила его взгляда.— Нет, в самом деле, — сказала Молли, вытаскивая Лиззи (мрачную, как туча) из седла. — Мне было бы очень приятно научить Бетани кататься верхом.Билли презрительно взглянула на Доминика.— Мне такое и в страшном сне не приснится, — тихо произнесла она сквозь зубы. — Как ваша золовка может спать спокойно, когда ее дети оставлены на милость подобной содержанки?— Что она сказала? — спросила Молли у Доминика, когда Билли Уайт развернулась и быстро пошла обратно к дому для гостей.— Она вежливо отказалась, — ответил Доминик. — На самом деле ей все равно, умеет Бетани кататься или нет. Она просто хочет, чтобы я не забыл про нее.— А вот я бы… — начала Молли, снимая шлем и встряхивая головой так, что густая копна волос вспыхнула на солнце ярким рыжим пламенем, — …ничуть не пожалела, если бы про девчонку забыли. Кстати, спасибо за Дэйзи.— Может, мы еще раз прокатимся, вдвоем? — предложил Доминик, когда Джонси отвел двоих пони в конюшни. Лиззи и Большой Эл ушли следом: они должны сами ухаживать за своими лошадьми.— Сейчас?— Лошади не устали.Она улыбнулась.— Я бы с удовольствием еще раз проехалась верхом.— Да. Я тоже об этом все время думаю.Она недоуменно посмотрела на него, потом покачала головой.— Стыдно, мистер Доминик.— Еще как, мисс Эпплгейт. Я ужасный человек.Ужасный, это точно. Ох, как бьется сердце и как сильно он ее хочет. Она словно наркотик, без которого он не может обходиться ни дня. Хотя бы раз в день. Если получить жидкий концентрат индивидуальности Молли, на этом можно было бы заработать бешеные деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34