Дождевая вода, стекая с соломенной крыши коровника, лилась им под ноги, и Неда отступила назад, прислонившись к стене.
— Не то чтобы это задевало мое самолюбие, нет, просто я помню, насколько мы с братом были близки в детстве. Я скучаю по нему.
— Но если бы твой брат стал рыцарем, вам тоже пришлось бы расстаться. К тому же его почти наверняка уже убили бы, — возразила Эдлин решительно.
— На все воля Божья! — Неда спрятала руки в рукава. — Если бы он остался жив, то приезжал бы хоть изредка. Я могла бы обнять его, как в детстве. Он завел бы семью, и даже после его смерти его дети напоминали бы мне о нем. Нет, что вы, я не жалуюсь, но все же так было бы не в пример лучше.
Посреди двора в грязной луже возились двое крестьянских ребятишек, по виду не старше сыновей Эдлин. Если бы она строго-настрого не запретила Аллену и Паркену играть во дворе, то приняла бы этих мальчишек за своих сыновей. Один из них подобрал палку и взмахнул ею словно мечом, другой тоже схватил какой-то обломок, и закипела битва двух юных рыцарей.
У Эдлин сжалось сердце. Нет, она не желала, чтобы ее сыновья стали рыцарями. Пусть уж лучше постригутся в монахи, по крайней мере останутся живы. Но что ею двигало: эгоизм или материнская любовь? Стремление обеспечить наилучшее будущее детям или боязнь потерять их?
Если Неда права, то придет день, когда любовь к Богу навсегда вытеснит из сердец мальчиков любовь к матери. И лицо Аллена уже не будет вспыхивать от радости при виде нее, и Пар-кен перестанет льнуть к ней по обыкновению, молча прося материнской ласки…
— Нам пора, миледи. Надо спешить, иначе мы не успеем обойти весь замок и оставшиеся без вашего внимания слуги решат, что вы ими пренебрегли и чем-то недовольны, а те, которых вы повидали, задерут нос. Начнется ненужное соперничество.
Неда первой шагнула во двор, и они пошли среди островков мокрой травы и многочисленных луж, внимательно глядя под ноги, чтобы не запачкаться.
— Что до мужей, то они и впрямь умом не блещут. Ваш, например…
Похоже, Неда была не очень лестного мнения о Хью, и Эдлин решила, что эта женщина ей, пожалуй, нравится.
— Что ты о нем думаешь?
— Ничего плохого, разумеется. Не хуже, чем другие мужчины. — Неда сделала еще несколько шагов, и тут ее прорвало: — Ну посудите сами, разве женщина на его месте решилась бы выставить вон управляющего, обремененного семьей, даже не поинтересовавшись, готовы ли они служить новым хозяевам?! И это при том, что поместье содержится в образцовом порядке!
— Ты абсолютно права! — с готовностью согласилась Эдлин.
— Бердетт предупреждал меня, что так и будет, но я сомневалась. Сказала: если новый лорд умный человек (а, по слухам, так оно и есть), он, конечно, оставит нас при себе или по крайней мере даст шанс доказать свою преданность.
— Что же ответил Бердетт?
Неда остановилась посреди двора.
— Он просто поднял меня на смех! После тридцати лет совместной жизни обозвал дурой! Но разве так уж глупо было предположить, что хозяин оставит нас ради своей же пользы?
— Именно это я и пыталась втолковать Хью!
— Но он не хотел слушать, не так ли? Мужчинам не до разумных оценок, у них одно на уме: кто кому присягнул на верность. Эта путаница — единственное, чему они придают значение. А еще называют неразумными нас, женщин!
— Мне пришлось буквально умолять Хью оставить вас здесь, — заметила Эдлин. Неда нравилась ей все больше.
— О, как я вам благодарна, миледи! — воскликнула жена управляющего, схватив ее за руку. — Не знаю, что бы мы без вас делали! Я, правда, поцеловала сапог вашему мужу, но я-то знаю, кому на самом деле обязана своим счастьем! Клянусь, мы вас никогда не подведем!
— Я вам верю. — Эдлин ободряюще пожала Неде руку. — Но Хью боится, что вы продолжаете хранить верность прежнему хозяину, Эдмунду Пембриджу.
Хью и впрямь говорил о Пембридже с такой ненавистью, что Эдлин начала опасаться даже за собственную безопасность. Вдруг муж узнает о том, что она знакома с его злейшим врагом? Зачем было лгать, что Пембридж не посещал дом Робина, когда Хью об этом спрашивал? Она вполне могла бы сказать правду, но тогда Хью принялся бы расспрашивать ее о Пембридже и пришлось бы сказать, что он был ближайшим другом Робина.
Что, впрочем, не мешало ему добиваться ее любви. Воспоминание о его ухаживаниях до сих пор вызывало у нее дрожь омерзения. Он слагал о ней поэмы, пел гимны ее красоте и грации и, что всего отвратительней, превозносил до небес ее супружескую верность. Учитывая его вечные поползновения совратить ее, это было чистое издевательство.
Эдлин считала, что в его чувствах царил полный сумбур: он любил Робина и одновременно покушался на честь его жены, восхищался верностью Эдлин и насмехался над ней всякий раз, когда Робин заводил очередную любовницу. Пембридж ждал, что Эдлин сама упадет в его объятия, хотя бы от отчаяния, но, если бы это произошло, он стал бы ее презирать за измену Робину.
— Пембридж… — произнесла с недовольством Неда. Эдлин виновато вздрогнула. — Пембридж заботился только о собственной выгоде и никогда не думал о том, какая судьба ждет его людей, если он примет сторону Симона де Монфора, а тот проиграет.
— Но Симон де Монфор еще далеко не проиграл, — напомнила Эдлин. Мысль, что передышка в войне с повстанцами скоро закончится, возвращалась к ней снова и снова, как ноющая зубная боль, не давая сосредоточиться.
— По слухам, ряды его сторонников-баронов тают не по дням, а по часам, — изрекла с умным видом Неда.
— Тем не менее решающая битва еще впереди, — вздохнула Эдлин и подумала, что Хью снова отправится воевать, а на ее долю опять останутся только слезы и пустота в душе.
Нет, хватит! Она поклялась не пускать Хью в свое сердце, чтобы никогда больше не видеть в зеркале своих мрачных, полных ужасных предчувствий глаз, и до сих пор клятву держит. Впрочем, так ли это?
— Пембридж уже лишился этого поместья, — продолжала Неда. — Ощутимая потеря, не правда ли? Роксфорд — основной источник его доходов, поэтому я надеялась, что он проявит больше благоразумия и постарается нас отстоять.
— Он не женился в прошлом году? — с любопытством спросила Эдлин.
— Нет, сказал: мол, не хочу! Правда, в развлечениях себе не отказывал.
— Но он же обязан жениться, чтобы продолжить свой род.
— Он однолюб. Думаю, ему не удалось заполучить ту, которую он хотел, а другой завести не пожелал. Впрочем, — Неда легонько подтолкнула госпожу к навесу над широким входом в кузницу, — в свой последний приезд он хвастался, что до конца года непременно привезет жену.
У Эдлин задрожали руки. Неужели Пембридж следил за ней в аббатстве, поджидая, когда кончится срок траура? Глупости! Вряд ли он пошел бы на такие хлопоты ради женщины.
— А где он сейчас? — спросила она, стараясь унять дрожь.
— Где ему быть? Наверное, крутится возле де Монфора.
Эдлин с облегчением вздохнула. Ее пугала мысль, что где-то в окрестных лесах может бродить Пембридж и на что-то рассчитывать.
— Он там, если только не одумался и не отправился к принцу уверять его в своей преданности до гроба, — добавила Неда.
— Время упущено, — сказала Эдлин, молясь в душе, чтобы это оказалось правдой. — Хью уже вступил во владение поместьем и титулом Пембриджа. Со стороны принца было бы глупо передумать, потому что такое обращение подтолкнет к мятежу Хью.
Неда улыбнулась, отчего на ее щеках появились незаметные дотоле ямочки.
— Да уж, насколько я успела узнать вашего мужа, приобрести в его лице врага — весьма опрометчивый шаг. Нет, поделом Пембриджу! Принц не вернет ему Роксфорд, а мой муж без раздумий присягнет на верность лорду Хью.
— Уверена, Хью будет рад это услышать, — сказала Эдлин и охнула, вдруг осознав свалившуюся на нее ответственность. — О, Неда, значит, нам придется устроить церемонию присяги вассалов на верность новому господину?
— Я прекрасно справлюсь со всем одна.
Легкость, с какой Неда отказалась от ее помощи, озадачила Эдлин. Церемония должна быть грандиозной. Знать придавала огромное значение присяге, во время которой каждый вассал, каждый слуга, поднеся своему господину дары, должен был поклясться перед лицом священника и свидетелей в вечной верности и повиновении. За измену такой клятве могли даже осудить на казнь.
Ведь и Хью сомневался в преданности управляющего потому, что был убежден: многие вассалы относились к присяге на верность куда серьезнее, чем к приказу принца повиноваться новому хозяину. Принадлежал ли к их числу Бердетт, Хью не знал.
— К этому важнейшему событию, — стараясь произвести впечатление, медленно и внушительно заговорила Эдлин, — надо празднично убрать центральную башню и устроить такой роскошный пир, чтобы вассалы преисполнились к нам почтения и благодарности. Вы можете без моей помощи подготовить церемонию для всего поместья?
— Это моя обязанность, миледи, — твердо заявила Неда.
Эдлин хотела ей возразить, но, увидев, что Неда настроена очень решительно, словно сотни раз занималась подобной подготовкой, лишь вздохнула. Возможно, у жены управляющего действительно большой опыт. К тому же таким образом Неда избавляла Эдлин от лишнего беспокойства, давая возможность сосредоточиться на новых обязанностях хозяйки замка и жены.
— На какой день будем назначать церемонию? — спросила совета Эдлин.
— На ней необходимо присутствие деревенского старосты и шерифа. У милорда есть еще поместья, жители которых должны принять присягу? — уточнила Неда.
— Нет, — ответила Эдлин и подумала: «А впрочем, Хью так честолюбив…» — Пока нет, — уточнила она. Так, пожалуй, будет вернее.
— Тогда, скажем, через четыре дня.
— Хорошо.
Неужели Неда справится за столь короткий срок? Ведь за это время надо приготовить угощение для сотни голодных крестьян, которые придут поглазеть на своих новых господ.
Но лицо Неды оставалось безмятежно спокойным.
Вдруг, приглядевшись к зеленому побегу, обвившемуся вокруг столба, который поддерживал крышу кузницы, жена управляющего неодобрительно поцокала языком.
— Осторожно, миледи, — сказала она, — это ядовитый плющ. Он очень жгучий!
— О, ужасное растение! — Эдлин поспешно отодвинулась от столба. Она не раз страдала от ожогов ядовитого плюща, когда собирала травы.
Неда показала на главную башню.
— Видите, он здесь все заполонил — поднимается по стенам до самого верха, цепляясь за щели между камнями. С ним приходится постоянно бороться. Надо вырывать его побеги, а потом сжигать. Он очень живучий.
— Будьте осторожны, если займетесь этим, — предупредила Эдлин. — Ядовит даже дым: он разъедает кожу и глаза.
— Тогда лучше всего расправиться с этим вредным пронырой еще до церемонии, — улыбнулась Неда. — Не хотим же мы отравить гостей до того, как они присягнут на верность новому господину?
17.
— А теперь пойдемте в кузницу.
— Что ж, я не прочь посмотреть на человека, который подкует мне лошадь, — охотно согласился Хью, в глубине души все еще не веря в реальность происходящего. Совсем недавно он не осмеливался и мечтать, что когда-нибудь вот так, в сопровождении собственного управляющего и дюжины любопытствующих рыцарей, будет осматривать огромный замок, находящийся в его владении. Он уже побывал на размокших полях, в деревне, в амбарах, а дождь все моросил и моросил, стекая струйками за шиворот новому хозяину всего этого великолепия. Господи, ну и жизнь у лордов!
— Такие прогулки хоть кого могут вывести из себя, особенно настоящего рыцаря, — замедлив шаг, сказал Хью, когда с ним поравнялся хмурый сэр Линдон. Хью хотелось подбодрить соратника, чтобы тот смотрел повеселее, но попытка не удалась.
— Вы правы, милорд. — Приподняв уголки рта, сэр Линдон изобразил вежливую улыбку, но голос его звучал отчужденно.
Пока Хью соображал, что бы еще такое сказать, сэр Линдон снова приобрел нарочито огорченный вид, как капризная женщина. Нет, пожалуй, как ребенок, потому что Эдлин, сколько помнил Хью, никогда так себя не вела.
— Эй, Бердетт, старый мул, дай же наконец хозяину передохнуть! — раздался громкий женский голос.
Хью поднял голову — женщина, пышнотелая, с могучей грудью, еле прикрытой легкой рубашкой, стояла в дверях одной из деревенских хижин.
— Милорд ведь не прочь выпить моего эля, — ухмыльнулась она щербатым ртом. — Разве нет?
— Эль! — выдохнул Уортон с выражением умирающего, возносящего последнюю молитву. Судя по остекленевшим от скуки глазам, ему, как и остальной свите Хью, до смерти надоело таскаться за ним по замку. Только сэр Линдон сохранял на лице выражение вежливого внимания, хотя вид его и не переставал напоминать, как сэр Линдон обижен. Хью именно поэтому не терпелось поскорее избавиться от его общества.
— Пожалуй, я бы пропустил кружечку, — неуверенно заявил он, предполагая, что Бердетт его не одобрит.
Так и случилось.
— Но вы еще не до конца осмотрели деревню, милорд, а после мы собирались… — попытался переубедить хозяина неприятно удивленный управляющий.
— Нет, мы сейчас выпьем эля! — упрямо сказал Хью и по размокшей от дождя угольно-черной земле, которую Бердетт очень хвалил за плодородие, зашлепал прямиком к домику.
Оттуда веяло теплом и сильно пахло элем, который Хью так любил. Сколько же месяцев он не бывал в пивной!
— Налей-ка всем по кружке! — распорядился он весело, взяв хозяйку за один из многочисленных подбородков.
— Да, милорд! — Подрагивая пышным бюстом, она мигом бросилась исполнять приказание, мужчины же со вздохами облегчения расселись за большим столом, который стоял перед очагом. Придвинув скамью, Хью сел на оставленное ему свитой место во главе стола, а Бердетту указал расположиться подальше.
Управляющий, разумеется, принял приглашение, хотя и чувствовал себя не в своей тарелке в дружной компании рыцарей и оруженосцев.
Когда хозяйка принесла в обеих руках кружки с элем, Уортон ловко обнял ее за талию.
— Как тебя зовут, красотка? — спросил он.
Хозяйка поставила кружки на стол и шутливо шлепнула Уортона по руке.
— Тебе не скажу! Я приберегаю себя для милорда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48