– Мне все чаще кажется, что именно это следовало сделать с самого начала.
– Нет, – возразил Бо, стараясь не думать ни о чем – только о Спенсере. – Ты сделала все правильно, не нужно никакой полиции. Вспомни, ведь Фиби не обратилась к ним, верно? Значит, у нее для этого были причины. Она приехала к тебе – выходит, никому, кроме тебя, она не доверяла. Да и сейчас – откуда ты знаешь, кому можно доверять? В том числе и полиции…
– Я доверяю тебе… – тихо сказала Джордан.
Бо обернулся, и глаза их встретились.
– Да? Но почему? Почему ты мне веришь?
– Видишь ли, у меня нет выбора. Ты увидел у меня Спенсера. Потом прочел о трагедии в газете и догадался обо всем, но даже тогда… Знаешь, наверное, в тебе есть что-то такое… сама не знаю что, Бо. Тебе сразу же удалось найти со Спенсером общий язык… он ведь души в тебе не чает. Ты всегда знаешь, что делать, когда речь идет о нем, и…
Голос ее оборвался.
Бо молча ждал.
– Почему ты всегда знаешь, что ему нужно, Бо? – тихо спросила она. – Просто потому, что сам когда-то был маленьким? Или…
Он не хотел говорить об этом.
Но слова вырвались как будто сами собой…
– Потому что когда-то у меня тоже был такой малыш, Джордан.
По выражению ее лица Бо догадался, что это было не то, что она ожидала услышать.
– Был? – растерянно переспросила она.
Бо угрюмо кивнул. Судорогой сжало горло так, что трудно стало дышать. И вдруг лицо ее исказила гримаса. Джордан все поняла! Она догадалась об ужасной правде, сказать которую у него не был сил.
– Ох, Бо! – всхлипнула она. И потянулась к нему.
Он подумал, что она возьмет его за руку. Или погладит по плечу.
Но вместо этого Джордан легонько коснулась его щеки – так обычно мать проверяет, нет ли у ребенка жара. Стремительный вихрь самых разных чувств захлестнул Бо – он вдруг понял, что ею движет не унизительная жалость и не чувство долга – просто он был ей не безразличен. Она чувствовала его боль, как свою, и хотела только одного – облегчить ее.
– Они погибли, Джордан. Оба.
Свершилось! Ужасная правда была наконец высказана вслух. Горло Бо сдавило судорогой, из груди вырвалось рыдание. Он попытался взять себя в руки, но тщетно: плотина, которую он некогда воздвиг в своей измученной душе, прорвалась, и слова стремительным потоком рвались наружу.
– Тайлер и Жанетт… они были для меня всем. А потом они умерли… погибли… Я не смог их спасти. О Боже, я пытался… и не смог!
– Ох, Бо! – В следующее мгновение Джордан оказалась рядом с ним. Присев на краешек шезлонга Бо, она прижала его голову к своей груди. – О Господи, Бо! Что случилось?
– Мы летели домой, после того как провели неделю в Ки.
Самолет вел я.
Воспоминания о событиях того дня с новой силой нахлынули на него. Как будто это было вчера. Бо вспомнил, как они до самого вечера плескались в прозрачной воде на пляже возле отеля, как потом поехали в Ки-Уэст и долго сидели в ресторане, уплетая за обе щеки оладьи с устрицами и лаймом и любуясь закатом солнца. Уже совсем стемнело, когда они тронулись в обратный путь. Он был слишком беспечен – да, слишком уверен в себе, чтобы беспокоиться о чем-то, – а ведь ему было известно, что поблизости от побережья Луизианы бушует тропический шторм.
– Ты умеешь водить самолет? – Удивление в голосе Джордан заставило Бо очнуться.
Он кивнул:
– Да. Я получил лицензию вскоре после того, как мы с Жанетт обвенчались. Нам обоим хотелось свободы… хотелось иметь возможность в любую минуту сорваться с места и лететь, куда душа пожелает. Мы наслаждались этим – чувствовали себя птицами, парящими в облаках. Это было такое счастье – знать, что мы одни – только она и я. И Тайлер…
И снова глухое рыдание сорвалось с его губ. Бо закрыл лицо руками.
– Все хорошо, Бо, – прошептала Джордан. – Не молчи. Тебе будет легче. Не надо держать это в себе.
– Тайлеру тогда было всего… – Голос Бо сорвался. – Ему было всего три года. Они с Жанетт сидели сзади. Я уже начал снижаться. И тут этот порыв ветра…
Бо снова с леденящей отчетливостью вспомнил тот миг, когда потерял контроль над самолетом.
Вспомнил, как тот беспомощно закружился, словно птица с перебитым крылом… снова увидел, как океан со страшной скоростью несется им навстречу…
Вспомнил, как пришел в себя… ему тогда показалось, что прошло несколько часов. И лишь потом он узнал, что его беспамятство длилось не больше минуты.
Вспомнил, как скреб ногтями пряжку, стараясь отстегнуть ремни, удерживающие его в кресле пилота, как слепо тыкался во все стороны, обезумев от ужаса в полной темноте, как всплыл наконец, ловя воздух широко открытым ртом, и обнаружил, что оказался совсем один – один посреди залива, где, кроме него, не было никого – только змеи да аллигаторы.
Миг, когда до него дошло, что они еще там, под водой, замурованные в том, что оставалось от их самолета, был, наверное, самым ужасным в его жизни. С тех пор не было ночи, чтобы он не просыпался в холодном поту, вновь и вновь переживая этот ужас.
– Самолет разбился, и ты попытался их спасти… – Это был не вопрос – скорее догадка, По выражению ее лица Бо понял, что Джордан стремится увидеть, как все происходило, его глазами.
– Да, я пытался… наверное, я пытался. Понимаешь, я был в шоке. Не знаю, сколько раз я нырял, чтобы отыскать самолет… вернее, то, что от него осталось, но так и не смог этого сделать. – Голос Бо осип. – Позже мне показали снимки… оказалось, что самолет находился почти у самой поверхности… Понимаешь, что это значит, Джордан?! Все, что от меня требовалось, – это просто осмотреться но сторонам, и я бы увидел…
– Но ведь ты был в шоке! Было темно. Как же ты мог его найти? И потом, ты ведь наверняка был ранен… да, Бо?
Бо горько усмехнулся. Еще бы – сотрясение мозга, бесчисленные рваные раны, сломанные ребра… но ему, можно сказать, повезло. А вот им – нет.
– Мне сказали, что они оба утонули, – срывающимся голосом продолжал он. – Понимаешь, они оба были живы еще долго после того, как самолет ударился об воду… пытались отстегнуться, спастись… они ждали меня, а я… я не пришел! Пока я беспомощно шарил вокруг, мои жена и сын захлебнулись – в двух шагах от меня!
– Не терзай себя, Бо. – Теперь руки Джордан лежали у него на плечах. Лицо ее было так близко, что он чувствовал ее теплое дыхание. Глаза ее, сиявшие в темноте, казалось, притягивали его как магнит. – Ты не должен себя винить. Никто бы не смог их спасти.
– Я мог бы…
– Если бы это было в твоих силах, ты бы их спас. Да.
«Если бы это было в твоих силах, ты бы их спас…»
И тут случилось чудо: каким-то необъяснимым образом эти простые слова пробили стену, которой Бо окружил себя, взломали замок пыточной камеры, где он долгие годы истязал себя раскаянием.
Да, если бы он мог их спасти, он бы спас их.
Вспоминая о том, что случилось в тот день, он не должен считать, что предал жену и сына.
Однако…
В который раз Бо с тоской задал себе тот же вопрос – а все ли он сделал тогда, чтобы спасти самых дорогих для него людей?
Глухой стоп сорвался с его губ. Из глаз хлынули слезы, унося с собой обломки стены, рухнувшей в его душе.
Бо почувствовал, что на него вдруг снизошли мир и покой, о которых он так страстно мечтал. Не то тупое оцепенение, в которое он погружался, когда глушил виски стакан за стаканом. И не иллюзия нормальной жизни, которую Бо создавал, с головой уходя в работу. Нет, это был покой, которого так жаждала его исстрадавшаяся душа.
И надежда. Надежда на спасение. На то, что у него еще может быть будущее.
Нежным, почти материнским жестом Джордан вытерла ему лицо рукавом своего халата. И Бо снова почувствовал аромат ее тела.
Он со свистом втянул в себя воздух. В душе его поднялась буря. От спокойствия, которое только что владело им, не осталось и следа.
Бо мгновенно узнал это чувство – именно оно терзало его, заставив привезти сюда Джордан.
То, что он сделал потом, удивило его самого – сказать по правде, это удивило их обоих.
Обняв Джордан, он осторожно притянул ее к себе на колени.
Все случилось будто само собой – случайно и неумолимо.
Джордан и не думала сопротивляться. Прижавшись к груди Бо, она в ожидании подняла к нему лицо. У Бо перехватило дыхание. Она знала, что он хочет поцеловать ее! Больше того – она сама хотела этого!
Их губы встретились – вначале робко и неуверенно, но через мгновение сжигавшая их обоих страсть, сметая все на своем пути, словно лава, хлынула наружу, унося с собой остатки осторожности и благоразумия.
С хриплым стоном Бо раздвинул кончиком языка губы Джордан, позволив ему ворваться внутрь, в теплую и влажную пещерку ее рта. Языки их сплелись, и очень скоро оба потеряли голову. Руки их тряслись, перед глазами стояла пелена тумана.
Легкое прикосновение пальцев Джордан застигло Бо врасплох. Она положила ладонь на его обнаженную грудь, и он содрогнулся от жгучего, почти невыносимого наслаждения. Губы его впились в ее рот, и Бо был вознагражден еще одним прерывистым стоном. Тело Джордан приникло к нему, чуткие пальцы вцепились в его обнаженные плечи, словно она стремилась слиться с ним воедино.
Бо чувствовал ее нарастающее желание. Его неприкрытая страсть не отпугивала ее – напротив, Джордан сама отвечала ему с тем же пылом, дразня и раззадоривая его, сводя с ума, пока сжигавшее его желание не стало нестерпимым.
Осторожно убрав с плеч еще влажные после душа волосы Джордан, Бо нащупал мягкую ткань ее халатика и потянул его вниз. С легким шуршанием тот спустился до талии, и Бо зажмурился. Он припал губами к ее шее и вдруг услышал, как Джордан сдавленно ахнула. В первый момент он решил, что это от наслаждения, но его заблуждение длилось недолго. Вздрогнув, Джордан попыталась вырваться из его объятий.
Ошеломленный Бо еще долго терялся бы в догадках. Но тут ему бросился в глаза контраст между молочно-белой кожей Джордан на груди, там, где она была прикрыта купальником, и багрово-красными плечами и шеей. Только тут Бо вспомнил, что она обгорела на солнце.
– Прости, – задохнувшись, виновато прошептал он. – Я совсем забыл. Тебе, наверное, больно… Извини, Джордан, конечно, мы не должны…
– Нет, должны, – перебила она, притянув его голову к своей груди.
Сжав губами упругий сосок, Бо пощекотал его кончиком языка, потом проделал то же со вторым соском. Запрокинув от наслаждения голову, Джордан выгнулась дугой, и гортанный смешок, сорвавшийся с ее губ, едва не заставил Бо вскочить с шезлонга. Окончательно потеряв голову, он рывком прижал ее к себе. И только мысль о ее обожженной, покрасневшей коже заставила его держать себя в руках.
А Джордан, казалось, забыла о боли. С кокетливым смешком она поерзала у него на коленях, то и дело будто бы невзначай касаясь упругой выпуклости, которая с каждой минутой все явственнее набухала под тонкой тканью его шортов. Какое-то время Бо и в голову не приходило заподозрить, что это может делаться намеренно. Только когда то же самое повторилось несколько раз подряд, до него наконец дошло. Открытие было настолько ошеломляющим, что Бо словно обезумел на мгновение. Осторожность, благоразумие – все было забыто. Схватив Джордан в объятия, он опрокинул ее на спину – прямо на деревянный пол веранды, и сам рухнул сверху.
Бо со свистом втянул в себя воздух, когда Джордан, придя в себя, вдруг задвигалась под ним, осторожными, ласкающими движениями гладя его спину. Шорты почти не мешали ему наслаждаться ее прикосновениями. И однако Бо пришел в настоящее смятение, почувствовав, как пальцы Джордан теребят их застежку. Он уже сам не сознавал, что с ним происходит, – он смущался, как мальчик. Усилием воли взяв себя в руки, Бо чуть приподнял бедра, позволив Джордан стянуть с себя шорты. Теперь уже полностью обнаженные, они лежали в объятиях друг друга.
Слегка разведя в стороны его колени, Джордан с легким вздохом потянулась к нему, и губы ее прижались к обнаженной груди Бо. Теперь они поменялись ролями – она делала с ним то же самое, что раньше он – с ней. Захватывая губами его соски, она поочередно посасывала и покусывала их, заставляя Бо ежиться от удовольствия. Наслаждение стало совсем нестерпимым, когда Джордан, оторвавшись от его груди, двинулась ниже… еще ниже. Губы ее проложили цепочку влажных поцелуев вокруг его пупка, и Бо едва не застонал от жгучего разочарования, почувствовав, что она не собирается тут задерживаться.
Но губы Джордан двинулись вниз. Сообразив, что она намерена делать дальше, Бо снова застонал. А потом снова – когда его догадка подтвердилась. Но это продолжалось всего несколько мгновений. Почувствовав, что еще чуть-чуть, и он взорвется, Бо осторожно отодвинулся.
– Я этого не выдержу, – стиснув зубы, прошептал он, дыша тяжело, с присвистом, словно только что пробежал несколько миль, – Я не могу позволить себе кончить. Только не так. Я хочу быть в тебе, когда это наконец случится.
– Но…
– Все в порядке, – перебил он. Схватив валявшиеся на полу шорты, Бо покопался в кармашке, с облегченным вздохом выудил из него крохотный пакетик и повернулся к Джордан.
Глаза ее расширились от удивления.
Бо оцепенел – на одно короткое мгновение ему показалось, что он совершил непоправимую ошибку. Что он наделал, идиот! Ноги уже не держали его, и он тяжело опустился в шезлонг, Теперь Джордан ни за что не поверит, что все это не было подстроено. Еще, чего доброго, решит, что он заранее обо всем позаботился.
Бо молча ждал. По спине у него поползли струйки пота. Вот сейчас ее глаза, только что сиявшие ему в темноте, словно звезды, подернутся тоненькой пленочкой льда, губы презрительно искривятся… Наверняка она бросит ему что-нибудь оскорбительное… а потом просто встанет и молча уйдет.
Но вместо этого ее губы тронула легкая усмешка.
– Похоже, ты нисколько не сомневался в своих чарах, когда предложил мне посидеть на веранде, верно?
Бо вдруг почувствовал, как его губы сами собой раздвинулись в глупой ухмылке.
– Нет! Нет, что ты! Я просто надеялся…
– Я тоже, – шепотом призналась Джордан. Ему сначала показалось, что он ослышался. Но потом…
Признание Джордан обрушилось на него словно гром среди ясного неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46