– спросила Карен у Мишеля, когда вечером он заглянул в отель.
Француз раскрыл расписание, которое всегда носил с собой.
– Попробую посадить вас на рейс «Пан-Американ», который завтра утром вылетает из Ниццы в Нью-Йорк в десять сорок пять.
– Нет, только не в Нью-Йорк, – возразила Карен. – Мне нужно в Лос-Анджелес.
Луизу похоронили рядом с Джеми в субботу утром, когда из темно-серых туч хлестал дождь, уже два дня заливавший восточное побережье.
Вернувшись домой, Макс с грустью смотрел, как Джудит Купер обходит гостиную, прикасаясь то к антикварной горке с коллекцией фаянсовых птичек, то к отделанному позолоченной бронзой столику красного дерева, то к камину с мраморной полочкой. Макс вовсе не испытывал к своей теще неприязни, хотя и не сблизился ни с ней, ни в свое время с ее покойным мужем. Это была невысокая худенькая женщина с угловатыми чертами лица и с большими карими глазами, смотревшими с необычайной мягкостью. В черном костюме, бледная и осунувшаяся, она напоминала Луизу, и Максу стало очень жаль тещу.
– Джудит? – Макс положил руку ей на плечо.
– Сейчас я не могу ни с кем разговаривать, Макс. Пожалуйста, передайте им.
– Я уже сказал. Все разъехались по домам.
– Да? – Казалось, ее удивило столь естественное проявление сочувствия. – Спасибо. – Она стала медленно огибать кресло, пробегая пальцами по высокой спинке и подлокотникам, и спросила тихо и нерешительно: – Это правда, то, что пишут в газетах о… наркотиках?
Макс пожалел о том, что средства массовой информации с таким рвением ухватились за эту историю. Пока Джад не сказал ему в аэропорту, он и сам ничего не знал о барбитуратах и амфетаминах, которые Луиза прятала у себя в туалетном столике и оставила в ту роковую ночь возле бассейна. Результаты вскрытия подтвердили наличие в крови умершей обоих веществ и значительной дозы алкоголя. Несколько газет высказали даже предположение о самоубийстве. Однако медицинское освидетельствование в конце концов отвергло эту версию, объяснив, что причиной несчастного случая скорее всего послужило смешивание барбитуратов и алкоголя. Вероятно, это и привело к тому, что Луиза утонула…
– Да, правда, – подтвердил Макс, жалея о том, что причиняет несчастной женщине лишнюю боль.
Джудит недоуменно покачала головой:
– Макс, как же так получилось, что она принимала эти таблетки, а я ничего об этом не знала? Как я могла ничего не заметить, когда все разворачивалось у меня на глазах?
– Похоже, что совсем не на глазах. Ведь Томас и Маргарет тоже ничего не замечали.
– Полиция найдет того человека, который давал… который продавал ей наркотики?
– Вряд ли. Я попросил их продолжать расследование, но пока оно ни к чему не привело. Поскольку Луиза была знакома с очень ограниченным кругом людей, я думал, что найти поставщика не составит труда. Я сам опрашивал всех, кого только можно было, – слуг, ее портниху, даже парикмахершу. Все потрясены не меньше нас.
– Я уже говорила о том, что Луиза готовила тебе в Канне сюрприз?
– Да.
Похоже, Джудит не слышала его ответа.
– Знаешь, это я ее уговорила. Сказала, что если она поедет и постарается, то может вернуть тебя. – Джудит немного помолчала, как будто ожидала, что Макс подтвердит правильность ее рассуждений, но, не дождавшись ответа, вздохнула, вытирая слезу в уголке глаза. – После смерти Джеми она была так несчастна. – В ее глазах Макс заметил упрек, однако теща ничего больше не добавила.
– Могу я принести вам что-нибудь поесть или выпить?
Джудит покачала головой.
– Быть может, вы бы хотели побыть одна?
– Нет! – Поспешность, с которой она ответила, удивила его. – Не уходите, Макс, пожалуйста. Я… мне совсем не хочется оставаться одной. – Джудит подошла к камину и остановила взгляд на серебряном канделябре. – Она любила красивые вещи. Но на самом деле Луиза никогда не делилась ничем с окружающими. У нее даже не было друзей. – Джудит обернулась к Максу. – Вы знали об этом?
– Да.
– Мне известно, что когда-то давно вы делали попытку стать ее другом, – заметила Джудит. – Я говорила тогда Луизе, что порой она бывает слишком жесткой и бескомпромиссной, слишком уверенной в своей правоте, но она и слушать ничего не хотела. – Вздохнув, Джудит склонила голову. – Дочь никогда меня не слушала.
Макс заметил, как узенькие плечи тещи согнулись под тяжестью горя. Потерять мужа, внучку, затем дочь…
– Джудит, если здесь есть что-нибудь, что бы вы хотели, любые из вещей Луизы, прошу вас, не смущайтесь… – Сбившись, Макс замолчал, не зная, что для нее сделать.
Джудит кивнула, и из ее глаз неудержимым потоком хлынули слезы.
– Да-да, конечно. – Она улыбнулась вымученной улыбкой. – Спасибо.
Макс оставил ее одну и заторопился к себе в кабинет.
Он хотел услышать голос Карен.
– Что значит, вы не можете сказать, где Карен? – прокричал Макс в телефонную трубку. – Что за чушь? Мне нужно знать, где она. Карен ждет моего звонка.
Сквозь расстояние в три тысячи миль Джек Витадини рявкнул в ответ:
– Она ждала вашего звонка четыре дня назад!
– Господи помилуй, раньше я позвонить просто не мог! В дом понаехало полицейских – они везде копались, все разнюхивали, всех расспрашивали. Нужно было позаботиться о матери Луизы, подготовиться к церемонии, обзвонить людей.
– На телефонный звонок совсем не требуется много времени.
Нервничая, Макс пригладил волосы.
– Я понимаю. Просто я не подумал о том, что для нее так важно, когда я позвоню. Я знал, что Карен должна была остаться в Канне до закрытия фестиваля…
Макс снова вздохнул. Как же он вымотался! Все, что ему сейчас хотелось, это быть с Карен.
– Послушайте, скажите мне лишь, где она, а уж я сам ей все объясню.
– Я же сказал – не могу. Карен не хочет, чтобы вы узнали, где она, до тех пор, пока не будет готова с вами увидеться.
– И сколько мне ждать?
– Не знаю.
Макс сел. Все бесполезно. Десять минут он пытался сломить сопротивление Джека, а добился лишь того, что довел его до белого каления.
– Ладно, – наконец сдался Макс. – Позвоните мне, если передумаете.
Повесив трубку, он вызвал шофера и распорядился вывести машину. Макс подозревал, что еще один человек знает о том, где находится Карен. Однако не рискнул звонить и снова получить очередной отказ.
Петри стояла в дверях и удивленно разглядывала незнакомого мужчину, на лице которого ясно читалось, что с ним случилось какое-то несчастье.
– Быть может, вы зайдете в дом?
Едва хозяйка закрыла дверь, он решительно произнес:
– Мне необходимо знать, где Карен.
Его низкий исполненный искреннего чувства голос сразу расположил Петри. Она почему-то считала, что от подверженных сильным страстям мужчин не может исходить ничего дурного, хотя ее подругам не раз приходилось оспаривать эту точку зрения.
– Увы, вам придется подождать, пока она не скажет вам этого сама.
– Я не могу ждать. Я должен увидеть ее сейчас.
Петри села, жестом приглашая гостя последовать ее примеру, однако он остался стоять.
– Почему сейчас?
– Почему сейчас? – взорвался Макс. – Потому что я люблю ее, мисс Колини, и не могу допустить, чтобы это недоразумение продолжалось. Потому что всего несколько дней назад мы с Карен были счастливейшими людьми на свете. Потому что у нас друг перед другом обязательства. Общие планы, наконец.
– Я знаю. Она звонила мне из Канна.
– Тогда вы понимаете, почему я должен к ней поехать.
Петри тотчас же взяла досада на Карен за то, что она поставила ее в такое нелепое положение. И за ее упрямство.
– Я все понимаю. Но вы тоже должны понять, что Карен испытала. Днем и ночью бедняжку изводили репортеры, пока ей не пришлось уехать. На нее выплеснули ушат помоев. Даже обвиняли в смерти вашей жены.
– Но с Луизой произошел несчастный случай!
– Тогда Карен ничего этого еще не знала. Ей было нужно услышать ваш голос, а вы так и не позвонили.
– Я думал, она поймет…
Петри улыбнулась.
– У человеческого понимания есть границы, мистер Прэгер. Дайте же ей немного времени, чтобы успокоиться. Карен не из тех, кто надолго оставляет вопросы открытыми. Думаю, она вам скоро позвонит.
– Как скоро?
– Не знаю.
Макс решительно сел в кресло напротив хозяйки.
– Петри, скажите мне, где она.
Макс так естественно назвал ее по имени, словно они давно знакомы. Несмотря на то, что Петри прожила в Соединенных Штатах немало лет, столь открытое проявление дружелюбия часто казалось ей фамильярным. Однако что-то в этом мужчине вызывало у нее невольную симпатию. Ну конечно, его сила. И кроме того, внешность. Но больше всего ей нравилось, как горели глаза Макса, когда он говорил о Карен, – будто наслаждался самими звуками ее имени.
Петри вздохнула.
– Больше двадцати лет не прислушивалась к своему сердцу, – произнесла она скорее для себя, чем для него.
Макс затаил дыхание.
– Она в Кармеле, – наконец сказала Петри.
Приютом Джека Витадини в Кармеле служил незамысловатый коттеджик. Располагался он на скале прямо над Атлантическим океаном. Карен бывала там много раз, но всегда не одна и не в такой мрачный и печальный день, как этот. Все небо заволокли тяжелые тучи, из которых время от времени сеял дождь. Карен сидела на пляже, не обращая внимания ни на мокрый песок, ни на резкие крики круживших над водой чаек, ни на сердитый прибой, грозно бившийся о темные изрезанные скалы. И более чем за шестнадцать часов размышлений в уединении пришла к грустному, но неизбежному выводу: ее страстный роман с Максом Прэгером закончился.
Как только в пятницу Карен прилетела в Лос-Анджелес, на нее набросились репортеры. К этому времени смерть Луизы была признана несчастным случаем, однако известие о приверженности к наркотикам и ее планы после трех с половиной лет разлуки воссоединиться с мужем все еще распаляли воображение журналистов и того и другого побережья.
Однако огромный и нездоровый интерес во всей этой истории вызвала не смерть Луизы, а роман Карен с Максом. Хотя эта новость уже не попадала в разряд горячих, отношения популярной актрисы и известного магната привлекли такое внимание, что для сдерживания осадившей аэропорт толпы пришлось вызвать дополнительные наряды полиции.
К счастью, с помощью двух дюжих охранников Джеку удалось благополучно провести Карен к принадлежавшему киностудии лимузину.
В кабинете Стюарта Вагнера, извинившись за неприятности, доставленные «Карнеги», она сразу попросила исключить ее из съемочной группы «Окаменевшего леса», работа над которым должна была начаться в июле. Однако у Стью имелось на этот счет совсем другое мнение.
– Не в первый раз на студии вспыхивает скандал. И наверное, не в последний. Но, тем не менее, через недельку все это уже будет в прошлом. Так что успокойся, Карен, и взгляни-ка лучше на это.
Стью протянул ей распечатку с последними цифрами, показывавшими доход от «Сожалений». Хотя «Золотой пальмовой ветви» картина не завоевала, в Соединенных Штатах она получила баснословные отзывы и только за первую неделю проката принесла девять миллионов долларов.
– С такими цифрами, – продолжал Стью, – я готов иногда и закрыть глаза на не очень лестную рекламу, как ты считаешь?
Может быть, в бизнесе Голливуда скандал и помогал, но Карен эта шумиха уверенности в себе не придавала.
Как ни старалась, она никак не могла забыть отчаявшуюся женщину, которая ушла из жизни. Так же как не могла не обращать внимания на едкие заголовки статей, появлявшихся по всей стране, особенно в бульварных газетенках: «Оборвала ли одинокая жена магната свою ужасную жизнь, узнав о страстном романе муженька с красавицей актрисой?» Автор другой публикации заявлял: «Актриса, терзаемая угрызениями совести из-за смерти жены своего любовника, чтобы избежать нервного срыва, спешит скрыться в неизвестном убежище».
Карен могла бы смотреть сквозь пальцы на газетные измышления и, наверное, справилась бы с охватившим ее смущением и ужасным чувством вины, которое теперь испытывала. Но от чего она никак не могла отмахнуться, так это от совершенно неожиданного молчания Макса. И еще от этой проклятой фотографии.
Карен смяла свернутую в трубочку газету. Этот снимок Ники Уэлш, встретившей Макса в аэропорту, был весьма трогательным. Если они порвали друг с другом, то откуда бывшая любовница узнала о том, когда и куда именно Макс прилетает? И почему оказалась в его объятиях?
Подтянув колени еще ближе к груди, Карен на минутку забылась под завораживавший грохот волн. Да потому, безмозглая дуреха, что он вовсе не порвал с Ники. И даже не собирался. Так же как и со своей женой. Иначе зачем бы еще ему понадобилось так тщательно избегать прессы? И самое главное, избегать самой Карен? Ответ на этот вопрос был до боли ясен. Макса интересовало лишь одно – победа. И Карен значила для него не больше, чем десятки других женщин, которых он соблазнял, и, видимо, довольно часто.
Удрученная, она с тоской смотрела, как, прежде чем врезаться в берег, ускоряют свой бег пенившиеся серые волны. Начинался прилив, они подбирались к Карен все ближе.
– Я сделала так, как ты мне говорила, мама, – прошептала она, взглянув на крошечный синий просвет в небе. – Я жила мгновением. Только не представляла, что после этого будет так чертовски больно.
Измученная тем, что последние четыре дня изводила себя мыслями о Максе и своей глупой доверчивости, Карен уронила голову на колени и закрыла глаза.
ГЛАВА 48
В воскресенье в половине пятого личный самолет Макса приземлился в Монтерее. За исключением нескольких чашек кофе, почти сутки Макс не пил, не ел и не спал. Он взял с собой только небольшую спортивную сумку, в спешке побросав самое необходимое. Макс ожидал, что будет ужасно измотан, однако он совсем не чувствовал усталости. Вероятно, ее заглушал страх. Макс безумно боялся, что Карен может уже уехать или просто не пожелает его видеть. Боялся, что снова потерял ее.
Через сорок пять минут Макс припарковал взятый напрокат джип перед симпатичным коттеджиком. Сначала он хотел позвонить Джеку, чтобы узнать, как проехать к коттеджу, но передумал, положившись на туманные объяснения Петри и нескольких встретившихся в пути местных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49