Но со временем сама мысль о том, чтобы тягаться с такой красивой и сексуально притягательной женщиной, показалась ей просто абсурдной.
– Боюсь, это ничего не изменит, – вздохнула Луиза. – Если я не сумела удержать, то не представляю себе, как смогу его вернуть.
– О-о, существует множество способов возвратить мужчину, моя дорогая, – сказала Джудит, посмотрев на дочь так, будто сама много раз прошла через это. – Ты можешь начать с чего-нибудь трогательного и очаровательного. Что бы напомнило ему о той юной девушке, за которой он ухаживал. – Джудит сделала глоток чая и продолжала: – Ты можешь пригласить его однажды на завтрак или зайти к нему на работу. Или даже встретиться с ним в Канне.
Луиза открыла рот от изумления.
– Встретиться с ним в Канне? Мама, ведь это просто смешно! Я никогда не сделаю ничего подобного.
– Но почему?
– Потому что… Это совершенно бессмысленная затея. И… – Ее голос затих почти до шепота, и она почувствовала, что краснеет. – Потому что я бы не знала, что ему сказать.
– Правду. Что тебе его не хватает. Что хочешь попытаться спасти ваш брак. – Она посмотрела на платье дочери из сурового бежевого полотна. – И подумай о том, как ты выглядишь, дорогая. Сделай другую прическу, купи несколько нарядных платьев. Что-нибудь светлое, нежное. И… лети в Канн.
Луиза покачала головой:
– Макс этого не потерпит. Он сразу же отошлет меня обратно.
– Кто знает? Попытайся.
Попытайся. Луиза облокотилась о подоконник. Слова матери эхом звучали в ее голове. Так ли уж абсурдна идея поехать на фестиваль? А может, это как раз та возможность, которой она ждала? Как раз теперь, когда Ники ушла из жизни Макса… Сердце Луизы снова бешено заколотилось. А как же… сексуальные отношения? Едва ли она сможет рассчитывать на примирение, если не подумает о своих проблемах в постели. Ведь именно из-за этого они расстались.
– Потом, – пробормотала она сама себе, решительно отбросив назойливую мысль. – Я займусь этим потом.
Луиза потянулась за справочником в кожаном переплете, лежащим рядом с телефонным аппаратом. Отыскав нужный номер, набрала его и затаила дыхание. Еще никогда в своей жизни она не действовала так смело и решительно.
– Транспортное агентство Морриса слушает.
– С вами говорит миссис Прэгер. Миссис Максимилиан Прэгер.
– Да, миссис Прэгер, – ответила женщина, вдруг сразу став внимательной и любезной. – Что я могу для вас сделать?
– Я… – Луиза запнулась, боясь продолжать. – Можно ли заказать у вас билет на самолет до Канна, Франция?
– Конечно, миссис Прэгер. Когда вы хотите лететь?
В трубке было слышно, как женщина быстро листает страницы.
– Могу предложить билет на «Конкорд» до Парижа в среду во второй половине дня, потом вас доставят внутренним рейсом до Ниццы, а дальше – вертолетом в Канн или, если пожелаете, на лимузине. А гостиница вам понадобится?
Луиза почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.
– Гостиница? Нет… не понадобится.
– Ну, мамочка, пожалуйста, – умоляюще щебетала в телефонную трубку Элизабет Маерсон. – Прошу тебя, разреши! – Одним движением молодого гибкого тела она перевернулась на живот и подперла руками подбородок. – Ну как я объясню друзьям, что моя красивая талантливая мама, наверное, получит приз за лучшую женскую роль в Канне, а меня не будет рядом с ней в такой радостный момент!
Карен рассмеялась.
– Во всяком случае, барышня, лестью ты от меня ничего не добьешься, – сказала она тем негромким мелодичным голосом, которому Элизабет давно и безуспешно пыталась подражать. – К твоему сведению, Канн во время кинофестиваля – совсем не место для двенадцатилетних девочек.
– Но я же буду с тобой.
– Ты не будешь со мной, и ты прекрасно знаешь это. Ты целыми днями будешь бегать за кинозвездами, а я – сходить с ума от беспокойства.
– Но я без тебя скучаю, – сказала Элизабет, чувствуя, что теряет почву под ногами. – Я не видела тебя с…
– С Пасхи, – закончила Карен. – То есть всего пару недель. Я тоже ужасно скучаю по тебе, моя прелесть. Обещаю, что примчусь в Монтре сразу же, как только освобожусь, и увезу тебя на все выходные, куда захочешь. Так что выбирай пока место.
– Я хочу поговорить с дядей Джеком. Как мне ему позвонить, мама? – обиженно попросила Элизабет. – Я знаю, он меня поймет.
– О-о, не сомневаюсь! И тогда меня будет умолять не одно дитё, а двое. А теперь расскажи, какие у тебя оценки.
– Ну, по французскому – сто, – без всякого энтузиазма начала дочь. – По истории – девяносто восемь. Ну и конечно, я играю главную роль в «Кокетке».
– Детка, это просто здорово!
– Я тоже так считаю. – Элизабет подула на темный завиток, упрямо падающий ей на глаза. – Когда будут показывать твой фильм?
– В понедельник вечером.
Девочка от неожиданности села.
– В понедельник? Правда? Мамочка, так ведь это замечательно, – едва дыша проговорила она, и ее угасшие было надежды вспыхнули с новой силой. – Я могла бы выехать утром в пятницу, провести с тобой три дня и вернуться сюда во вторник. И пропустила бы всего ничего! Тебе нужно только позвонить директрисе и…
– Элизабет!
Она поморщилась, потому что прекрасно знала этот материнский тон.
– Ладно-ладно, молчу.
Ее подруга Эрин Кармишель однажды сказала, что разведенных родителей часто терзает такое чувство вины перед детьми, что они из кожи лезут вон, чтобы доказать им свою любовь. И уверенно заявила:
– Мои родители достанут мне луну с неба, если я захочу.
«Вполне возможно, что и так, – подумала Элизабет, – но моя мать непреклонна».
– Я позвоню тебе на неделе, – сказала Карен. – Кстати, прелесть моя…
– Да, мамочка.
– Я тебя люблю.
– Я тебя тоже. – Элизабет пожала плечами, положила трубку и, водрузив ноги на спинку кровати, некоторое время лежала, рассматривая ногти, покрытые ярко-красным лаком.
Мама все еще считает свою дочь ребенком. Ей уже почти двенадцать лет, но свободы ничуть не больше, чем у какой-нибудь восьмилетки. А между тем только слепому не заметно, как она преобразилась за последний год. О, Элизабет прекрасно видела, как посматривают на нее мальчики, во время ее прогулок с Эрин по городу. Даже Питер возбудился, увидев неожиданные изменения, произошедшие с ее телом. Милый, застенчивый Питер, приводящий ее в бешенство своим скромным поведением и чисто английской сдержанностью. Юноша чуть не рухнул от смущения, когда она спросила:
– Ты уже целовался по-французски?
– Элизабет, тебе совсем не идут эти развязные разговоры, – ответил Питер суровым тоном, которым всегда говорил, когда оказывался в неловкой ситуации.
С ума можно сойти! Все целуются по-французски. Даже швейцарцы. Но дело в том, что Питер, которому семнадцать, все еще считает ее маленькой девочкой, той, что приехала в «Ле Берже» девять месяцев назад. А ведь это большой срок – за это время может родиться ребенок! Да, теперь все изменилось. Она уже почти женщина. И сейчас самое подходящее время, чтобы об этом узнал весь мир.
«Если у меня есть хоть какой-то характер, то я найду способ добраться самостоятельно», – решила Элизабет. Может быть, тогда мать станет воспринимать ее серьезно и поймет, что она уже вполне взрослая молодая леди.
Элизабет подбежала к шкафу и обследовала свою шкатулку с украшениями. Двадцать семь долларов и чуть больше сотни швейцарских франков. Едва ли этих денег хватит. Проклятие! Она обвела взглядом комнату, прикидывая, есть ли деньги у Эрин. Скорее всего, нет. Та постоянно была на мели. Для того, кто мог бы получить луну с неба, Эрин явно не хватает наличности в твердой валюте.
Элизабет бросилась на постель. Ей необходимо найти способ попасть в Канн. Необходимо!
Дворец фестивалей, расположенный совсем рядом с отелем «Карлтон», был полон народу. Увидев, что делается у входа, Карен поняла, почему все прибывают сюда на лимузинах. Тысячи орущих поклонников напирали на мощный полицейский кордон, как только очередная кинозвезда или режиссер выходили из машины.
– Надеюсь, эта публика не собирается неожиданно прорвать заслон, – обратилась актриса к Майклу Харрису, режиссеру, работавшему с ней в фильме «Одни сожаления», а также в ее первой картине «Райская бухта».
Майкл засмеялся:
– Не отважатся. Вон те люди в униформе, которые выстроились в линию, – это спецотряд по ликвидации беспорядков. Они сначала стреляют, а потом уже задают вопросы.
Карен чувствовала себя хорошо отдохнувшей и даже немного возбужденной. Телефонный разговор с дочерью имел самое непосредственное отношение к ее теперешнему настроению. Не важно, какого нервного напряжения он ей стоил; главное, что энтузиазм Элизабет подействовал как тонизирующий напиток, как освежающий душ и мгновенно унес все заботы.
Как только Карен ступила на красный ковер, она тут же услышала свое имя, произнесенное в громкоговоритель, и увидела вспышки фотоаппаратов. Сотни мужчин и женщин выкрикивали ее имя и тянули руки через живой барьер.
Под приветственные возгласы и аплодисменты актриса прошла к широкой парадной лестнице, останавливаясь по просьбам фотокорреспондентов и внутренне готовясь к короткому интервью, которое звезды традиционно давали на верхней площадке у самых дверей.
Потом, в Большом зале имени братьев Люмьер, после того как ей были представлены члены жюри, Карен сидела вместе со Стюартом Вагнером и Джеком. Когда закончились все официальные церемонии и премьера фильма Романа Полански «Пираты», которым открывался конкурс, гостей фестивального комитета пригласили на праздничный обед в Посольском зале Дворца.
После торта со свежей земляникой и кофе Стюарту Вагнеру удалось увести Карен от знаменитого французского актера Жерара Депардье. Приняв от Стюарта бокал шампанского, она с выжидательной улыбкой посмотрела на главу своей студии – загорелого, бодрого и самоуверенного, как обычно.
– Пойдем со мной, – сказал он, мягко, по-техасски растягивая слова. – Есть один человек, которому я хочу тебя представить.
Карен взяла его за рукав.
– Стью, милый, пожалей! Я не смогу растянуть рот в любезную улыбку, даже если ты представишь меня Лаурелу и Харди.
Он засмеялся и, взяв ее под руку, медленно повел в противоположный конец зала.
– Мы быстро. Кроме того, полагаю, тебе очень понравится этот парень. Не беспокойся, это очень серьезный человек и отнюдь не из разряда мечтательных обожателей кино. Если я правильно разыграю нашу карту, – добавил руководитель «Карнеги пикчерс» доверительным шепотом, – то он согласится финансировать семьдесят пять процентов стоимости нашего следующего фильма.
– Семьдесят пять процентов? – изумилась Карен. – Как тебе это удалось?
Стюарт самодовольно ухмыльнулся:
– Моя слава бежит впереди меня! Но мой друг сгорает от нетерпения тебя увидеть. А также, наверное, хочет убедиться собственными глазами, что ты стоишь тех денег, какие я тебе плачу.
У бара в конце гостиной о чем-то оживленно беседовали трое мужчин. Те, кто был лицом к ней, смеялись, слушая рассказ третьего, стоявшего спиной к Карен. Стюарт тронул его за плечо.
Мужчина с улыбкой обернулся.
Карен похолодела.
Внезапно голоса и громкий смех куда-то уплыли, яркие огни потускнели. Она крепко сжала обеими руками свой бокал. Карен мучительно пыталась восстановить дыхание и сохранить самообладание. И сразу боль, отчаяние, все страдания, которые она с таким трудом старалась забыть за прошедшие четыре года, – все снова нахлынуло, словно повторяющийся ночной кошмар. Только на сей раз это был не сон.
Голос Стюарта пробивался как будто через густой туман.
– Карен, разреши представить тебе Максимилиана Прэгера. Макс, это Карен Ричардс.
Мужчина улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой и протянул руку.
– Счастлив наконец познакомиться с вами, мисс Ричардс, – произнес он приятным низким баритоном. – Я много слышал о вас. Мне очень понравилась ваша игра в «Райской бухте». Впрочем, говорят, в новом фильме «Одни сожаления» вы еще лучше.
Карен молча смотрела на него. Неужели этот шельмец ее не узнал?

ЧАСТЬ II
ИГРЫ, В КОТОРЫЕ ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Ибо как много всего, –
Чего никогда не сделаем ради себя, –
Мы совершаем во имя друзей.
Марк Туллий Цицерон.
ГЛАВА 4
16 июня 1982 года
В забрызганных краской джинсах и футболке с надписью на груди «Помоги своему местному театру» Карен ходила по сцене, то проверяя, нет ли пыли на мебели, то передвигая стул чуть ближе к зрительному залу.
Она остановила девушку, которая катила на тележке вешалку с платьями в артистические уборные, и быстро просмотрела все костюмы, проверив каждый шов, каждую пуговицу, каждую пряжку на поясе. Затем крикнула Чаку:
– Ты можешь немного повернуть прожектор, чтобы свет падал прямо на дверь? Это подчеркнет эффектный выход Серафины.
Убедившись, что все в порядке, Карен спустилась со сцены и занялась ежедневной проверкой зрительного зала. Если в последнюю минуту не случится никакой катастрофы, то сегодняшнее представление будет еще одним триумфом.
Первая попытка Карен поставить новую, оригинальную пьесу дала потрясающие результаты: заканчивалась четвертая неделя беспрецедентного марафона комедии в двух актах «Нанял самого себя», а заядлые театралы все еще не оставляли в зале ни одного свободного места. Филадельфийская газета в своем воскресном выпуске напечатала короткое обозрение, отмечая великолепную режиссерскую работу и современную постановку. Судя по тому, что Джуди снова вывесила у входа табличку «Все билеты проданы», придется продлить представления еще на неделю.
Два года назад Карен купила старый, полуразрушенный театр «Королевская сцена» на знаменитом Королевском шоссе в Хэддонфилде, и после многих месяцев реконструкции и создания современного проекта они со своей маленькой, но страстно увлеченной группой профессионалов восстановили былой блеск и славу столетней достопримечательности Нью-Джерси.
Это было совсем не просто. В покупку дома пришлось вложить все пятьдесят тысяч долларов, которые оставил ей отец, а ссуда в сто двадцать тысяч, взятая в «Карлейль-банке», почти полностью ушла на реконструкцию, покупку прав на постановки, рекламу и зарплату маленькому штату служащих и актеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49