Если это удастся, мы сможем начать случку уже в середине февраля.
К ним подошел управляющий племенной фермой, ведя под уздцы арабского жеребца, которого только что обучал на специальном тренажере для выработки шага. У Фреда Кларка, высокого худого человека лет шестидесяти, было морщинистое обветренное лицо и зоркие карие глаза.
– Вы давно работаете у мистера Эпплгарта? – спросил Дасти.
– С тех пор как он три года назад купил этот участок. А перед этим я работал у прежнего владельца. А вы собираетесь привезти с собой собственный штат? Или будете набирать людей здесь?
– В основном будем набирать местных, – успокоил его Дасти. – И я хочу, чтобы вы остались, если это, конечно, не противоречит вашим планам. Я смотрел, как вы работали с этим животным, и могу сказать, что мне нужен специалист с вашим опытом и чутьем.
Фред улыбнулся, довольный лестным замечанием Дасти.
– Конечно, я останусь, мистер Эддисон. Большое спасибо. – И добавил: – Я не мог не услышать часть вашего разговора с моим хозяином о том, что он предлагает Билла Хардгрова в качестве банкира. – Фред посмотрел на адвоката. – Вы действительно собираетесь воспользоваться его услугами, сэр?
– Еще не знаю, – ответил Джад. Годы, проведенные в зале суда, научили его не упускать ни малейшей возможности получить информацию, какой бы несущественной она ни казалась. – А почему вы спрашиваете?
Фред Кларк пожал плечами:
– Потому что, если я собираюсь работать на компанию «Прэгер», то считаю, что должен кое-что сообщить вам. Вы не должны иметь никаких дел с Биллом Хардгровом, сэр.
– И почему же? – спросил адвокат, как и Макс, недолюбливавший мэра.
В глазах Фреда загорелся неожиданный гнев.
– Потому что это подлый ублюдок, который за баксы готов продать собственную мать.
Джад не мог удержаться от улыбки.
– Не очень-то вы жалуете мистера Хардгрова.
– Нет, сэр, не жалую, – невесело согласился Фред. – Этот человек – обманщик и шарлатан, что неудивительно для политика, тем более для плохого. Но Хардгров еще и проходимец!
Шестое чувство подсказало Джаду: сейчас он узнает нечто большее, чем просто сплетню в маленьком городке.
– Чем же мэр вас так обидел?
– Мне лично он ничего не сделал, но поступил подло с моим сыном, чуть не разорив его только что основанную строительную компанию. Хардгров сказал ему, что молодость и отсутствие опыта в бизнесе – слишком большой риск для банка, и потребовал возврата кредита. Но на самом деле у Тимми просто не было достаточно наличных, чтобы положить мэру в карман. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.
– Очень серьезное обвинение, – заметил Джад.
– Возможно. Но это чистая правда. И считаю своим долгом предупредить, что чем меньше вы будете иметь дел с мэром, тем меньше вас ждет неприятностей.
– Я благодарен вам, – сказал адвокат. – И поверьте, мне очень жаль, что вашего сына постигла такая неудача.
– О-о, все обошлось. Он обратился в другой банк и получил кредит. И сейчас его дела в полном порядке, чего я никак не могу сказать о бедной миссис Маерсон.
Джад, уже готовый уйти, остановился.
– А что там с миссис Маерсон? – спросил он небрежно.
– Этим летом прошел слух, что в здании ее театра появилась какая-то трещина, и миссис Маерсон заставили закрыть театр. Она пошла к Хардгрову за помощью, так мерзавец наотрез отказал ей. Он не только не дал ссуду, чтобы сделать необходимый ремонт, а еще и потребовал срочно возвратить старую ссуду.
– Почему же она не обратилась в другой банк? – спросил Джад, вспомнив уверенную, преуспевающую женщину.
Фред только покачал головой:
– Как раз в это время был уволен со службы ее муж, и в тот момент, когда она лишилась всякого дохода, ни один банк в мире не дал бы ей ни цента. Хардгров прекрасно знал это. Но и пальцем не пошевелил, чтобы помочь.
– То есть вы хотите сказать, что миссис Маерсон потеряла свой театр?
– Да, сэр.
С трудом удержавшись от дальнейших расспросов, адвокат еще раз поблагодарил Кларка и направился в контору Эпплгарта, решив, что, как только вернется в Нью-Йорк, тут же проверит все факты. И уж в зависимости от того, что выяснится, подумает, говорить ли об этом Максу.
Через три дня ему позвонил Сэм Уинстон, шеф сыскного бюро, которого Джад нанял, чтобы проверить рассказ Фреда Кларка.
– Прости, что я так долго не отвечал, – начал Сэм. – Но добыть для тебя информацию оказалось не так просто.
– Ну, и что ты обнаружил?
– Ничего хорошего, Джад. Наш дорогой мэр – отъявленный мошенник. Он не только отказался дать ссуду Карен Маерсон, но и, сфабриковав под это целое дело, нагло обманул ее.
Джад подскочил в кресле.
– Да-да. Все дело с этой трещиной ломаного гроша не стоит. Чистый обман! Хардгров заплатил инспектору по надзору за зданиями, и тот состряпал дело об опасной трещине и приказал закрыть театр.
– Но зачем ему это было нужно?
– У него, очевидно, были с миссис Маерсон какие-то личные счеты. Кажется, она сорвала крупную сделку, которую мэр собирался заключить с каким-то очень крупным инвестором.
– Сэм, где ты раздобыл эту информацию?
Детектив на другом конце провода усмехнулся.
– Да у самого инспектора. Этот человек питает слабость к ирландскому виски. После третьей рюмки он уже пел, как канарейка. В общем-то инспектор Галлиано такой же подлый, как и Хардгров, но я не мог отделаться от жалости к нему.
– Где сейчас Карен Маерсон?
– Я не знал, что тебя и это интересует, но на всякий случай выяснил, что вскоре после потери театра она развелась с мужем и уехала из города. А Хардгров все жиреет да богатеет.
Джад глубоко вздохнул, медленно переваривая то, что сейчас услышал.
– Спасибо тебе, Сэм. Ценю работу, которую ты проделал. Я свяжусь с тобой позже.
Адвокат положил трубку и некоторое время сидел, глядя в потолок. Затем потянулся к пульту и нажал кнопку внутренней связи.
– Кэти, – сказал он секретарше, – я еду в имение к Прэгеру. Звони туда, если буду нужен.
Сидя в гостиной, Джад наблюдал, как Луиза поправляет в камине поленья, потрескивающие в ярких языках пламени. Этот веселый огонь резко контрастировал с мрачным настроением, все еще царившим в доме. «Выглядит она неважно, – подумал Джад. – Худая – кожа да кости». Луиза упорно продолжала носить эти ужасные черные одежды, постоянно напоминавшие всем о страшной трагедии.
Состояние Макса было не многим лучше. Он редко выезжал из имения – только в тех случаях, когда его присутствие в офисе было совершенно необходимо. Пол и Джад делали все возможное, чтобы дела в компании «Прэгер» шли нормально, но долгое отсутствие президента, особенно во время важных заседаний правления, уже начало вызывать некоторую тревогу среди его партнеров. Адвокат делал неоднократные попытки убедить Макса вернуться к работе, но до сих пор все его старания кончались горьким разочарованием. Единственным обнадеживающим знаком явилось недавнее решение Макса купить участок земли в Хэддонфилде.
– Привет, Джад! – Макс только что вернулся со своей обычной продолжительной прогулки: лицо его разгорелось, глаза блестели. – Я и не знал, что ты приедешь сегодня. – Он бросил куртку в кресло, не обращая внимания на укоризненный взгляд Луизы. – Что случилось? Мне что-нибудь нужно подписать?
Джад покачал головой:
– Нет. Ничего страшного, но, надеюсь, это выбьет из тебя меланхолию.
Макс бросил презрительный взгляд на поднос с маленькими сандвичами на кофейном столике.
– Почему ты так думаешь? – Он выбрал себе маленький бутербродик с сыром и огурцом.
– Потому что твоя империя начинает обходиться без тебя.
Макс проглотил бутербродик. Он так и не привык к особым вкусам Луизы в еде. Этот ее обычай пить днем пустой чай был рассчитан на каких-то птичек! Ему бы сейчас толстый кусок ржаного хлеба с копченой говядиной и холодное пиво.
– А что ты скажешь, если я сообщу тебе, что решил вернуться к работе?
Реакция адвоката была более чем оживленной. Он вскочил – лицо просияло широченной улыбкой, в голубых глазах горела искренняя радость.
– Врешь! – закричал Джад, слишком поздно заметив взгляд Луизы, полный ужаса. – Мы с Дасти вчера говорили об этом и даже не смели надеяться. Это великое событие, Макс. И когда же настанет этот знаменательный день?
– В понедельник утром. Я созываю специальное заседание правления. Думаю, оно будет продолжительным, так что предупреди всех.
Джад подождал, пока миссис Прэгер выйдет, и спросил Макса:
– Ты думаешь, она уже достаточно оправилась, чтобы оставаться здесь без тебя?
– Томас и Маргарет будут постоянно присматривать за ней, – ответил Макс. – А кроме того, у Луизы уже есть кое-какие положительные сдвиги, тебе не кажется?
Джад утвердительно кивнул и подошел к камину. Он приехал, чтобы рассказать о Карен Маерсон, но теперь не был уверен, время ли сейчас для этого. Может быть, стоит подождать несколько дней и убедиться, что это никак не отразится на возвращении Макса к делам?
– Джад, так что случилось?
Джад улыбнулся, радуясь тому, что видит перед собой прежнего Макса, и поддразнил:
– Это может подождать.
– Черта с два! Я хочу услышать то, что ты хочешь мне рассказать. И я хочу услышать это сейчас.
Адвокат несколько секунд молча смотрел на друга. Потом пожал плечами, решив, что, может быть, это и есть как раз то время. Макс слишком долго жил в вакууме своего горя, ничто не волновало его извне.
– Это по поводу Карен Маерсон.
ГЛАВА 16
Он сидел в полном молчании, пока Джад докладывал ему, что произошло между Карен Маерсон и Биллом Хардгровом. Потом задал только один вопрос:
– Где она сейчас?
– Никто не знает. Кроме Джека Витадини. А он не говорит.
Это замечание, казалось, нисколько не обеспокоило Макса.
– Где я могу его найти?
Адвокат дал адрес конторы Джека, и на следующее утро Макс вылетел в Лос-Анджелес.
К его большому удивлению, бывший художественный руководитель театра «Королевская сцена» сразу ему понравился. Он оказался спокойным человеком с внимательными серыми глазами, а его трезвый ум и преданность Карен Маерсон были достойны восхищения. Макс рассказал все, что разузнал о деле Карен, но старался не подчеркивать неблаговидную роль Хардгрова во всем случившемся, потому что еще не решил, как поступить с мэром.
Выслушав все, Джек задумчиво посмотрел на него.
– Я оценил ваш поступок: приезд сюда и откровенный рассказ. Но, мне кажется, теперь для Карен это не имеет никакого значения. Если бы вы не поставили ее тогда в столь щекотливое положение, то Хардгров не был бы так жесток…
– Я знаю, Джек, знаю. – Макс прямо встретил его укоризненный взгляд. – Поэтому-то я и здесь. И именно поэтому хочу увидеться с ней. Я хочу загладить свою вину, возместить все, что она потеряла, – если миссис Маерсон, конечно, позволит. Прошу вас, скажите мне, где она!
Джек покачал головой:
– Я не могу сделать этого.
Сначала он здорово разозлился, когда секретарша назвала имя посетителя. Но Джеку этот человек сразу же понравился. Как только тот пожал ему руку. Он совсем не был похож на того мистера Прэгера, о котором кричала пресса, или на грубого и высокомерного человека, которого описывала Карен. Макс смотрел на собеседника прямо и открыто, его раскаяние было искренним. И Джек, настроившийся было вышвырнуть его вон, теперь всей душой был готов помочь ему.
– Послушайте, Джек, будьте же благоразумны. Я не собираюсь причинять ей неприятности, Боже избави! Наоборот, я хочу помочь – любым способом, пусть она сама выберет каким. И если ничего не захочет принять от меня, я ее пойму. Но вы должны мне позволить увидеться с миссис Маерсон.
– Вот что я вам скажу, – улыбнулся Джек. – Я передам Карен вашу просьбу увидеться. Я даже буду оправдывать вас в ее глазах, потому что – сам не знаю почему – я вам верю. Но сделаю это при одном условии: если она ответит «нет», вы оставите ее в покое.
– Что же мне еще останется, если я не знаю, где она?
Джек засмеялся:
– Бросьте, Прэгер, давайте не будем играть в кошки-мышки. Я прекрасно знаю, что если вы захотите, то найдете ее.
Макс посмотрел ему в глаза, встретился с решительным, твердым взглядом и согласился:
– Хорошо. Даю вам слово.
– Посмотри, снег идет! – Элизабет соскочила со стула, чуть не сбив маленькую елочку, которую они с Петри наряжали, и бросилась к окну.
Карен, улыбаясь, вынула из печи второй противень с подрумяненными пирожками и поставила его на длинный кухонный стол, отделявший маленькую кухоньку от гостиной. Они с Элизабет переехали в квартиру на третьем этаже в доме Петри всего три дня назад, но мать уже заметила в дочери поразительные изменения. На этот раз она усердно помогала разбирать вещи и перешла в новую школу если и не без усилий, то по крайней мере с меньшей неохотой, чем это было в прошлый раз.
Петри была счастлива сидеть с девочкой, когда было нужно, и даже разрешала ей присутствовать на своих занятиях актерского мастерства. Остальное время они болтали, пекли венгерские печенья или листали старые альбомы с фотографиями.
– Вы мне ее вконец избалуете, – часто жаловалась Карен.
На что Петри неизменно отвечала:
– Ну и что, если избалую?
В сочельник легкий мелкий снежок снова присыпал улицы Нью-Йорка, придавая им какой-то волшебный и еще более праздничный вид. Карен стояла в тихой квартире, глядя из окна вниз на оживленную улицу. Нигде на земле Рождество не отмечалось с большим блеском и энергией, чем в Манхэттене. Даже при самом тощем бюджете было просто невозможно не позволить себе некоторые излишества.
Карен рассчитывала свою зарплату вплоть до пенса, и ей все же удалось немного сэкономить: купить елку, маленькую индейку и еще кое-какие деликатесы, без которых Рождество не было бы Рождеством. А с премии, которую в ресторанчике добавили к ее счету за последнюю неделю, она купила Элизабет новые коньки. Дочка просто бредила ими. Единственное, чего Карен так и не получила из списка своих желаний в этом году, так это главную роль, или на худой конец – второстепенную.
Она иногда еще ходила на собеседования, но гонорара за крохотные роли, что ей до сих пор предлагались, не хватило бы даже оплатить проезд на автобусе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49