По всей видимости, пленка была интересная. Наконец он снял наушники, выключил аппарат и оглядел присутствующих с видом глубочайшего удовлетворения.
— Все правильно, — весело сказал он стоявшим у дверей полицейским. — Можете арестовать его и предъявить обвинение в убийстве отца. Это пока, на данный момент. Позже может добавиться ди Соуза. А вы, — он указал на Лангтона, — обвиняетесь в покушении на мошенничество и преступном сговоре с целью убийства.
Вывести Морзби из дома и усадить в полицейский автомобиль оказалось не так-то просто. Он бешено сопротивлялся, а мужчиной он был крупным и сильным. Полицейским пришлось изрядно попыхтеть и надавать ему пинков; надо сказать, что последнее они делали с удовольствием. Морзби в наручниках вывели из дома, и это вызвало оживление среди собравшихся репортеров.
— Почему вы обвиняете в убийстве меня? — возмущенно спросил Лангтон, и внимание всех тут же переключилось на него. — Я никому ничего плохого не сделал.
— Таков закон.
— Но это просто смешно! Вы ничего не можете доказать!
— Если вы обманывали Морзби с бюстом, то отсюда проистекает и все остальное.
— Если, — с нажимом повторил Лангтон. — Но я не собираюсь отказываться от своих слов. Бюст я купил у ди Соузы, и, насколько мне известно, именно ди Соуза украл его. Вы не можете доказать, что ящик был пуст.
Флавия одарила его ангельской улыбкой:
— Еще как можем!
— Как? — хмуро спросил Лангтон.
— Мы знаем, где бюст.
— Знаете?
— Да.
— Где же?
— Все еще в Италии. Разумеется, мы арестовали Коллинза.
— И в благодарность за столь плодотворное сотрудничество… — начал Морелли, решивший ковать железо, пока горячо.
Лангтон сразу перебил его:
— Могу я переговорить с вами, детектив?
И удалился с Морелли на кухню, чтобы обсудить дело. Учитывая обстоятельства, положение у Лангтона было незавидное, но он, видимо, уже придумал, как из него выкрутиться. Делец всегда остается дельцом, умеет с ходу оценить ситуацию. Очевидно, Лангтон считал, что, найдя выход, действовать следует незамедлительно. Торг продолжался, голоса на кухне звучали все громче и возбужденнее, оба делали ходы конем, выявляли, в чем слабина противника, отступали и снова бросались в атаку.
В результате им удалось прийти к следующему соглашению. Лангтон обязался выступить свидетелем и подтвердить, что видел, как Джек Морзби выходил из административного здания. Он также должен был детально пересказать все подробности телефонного звонка, приведшего к гибели ди Соузы, и вернуть в фонд два миллиона, которые по чистой рассеянности перевел на банковский счет в Швейцарию.
В свою очередь, Морелли обязался представить в суде дело так, чтобы симпатии присяжных оказались на стороне Лангтона, и не акцентировать внимания суда на том факте, что он подтолкнул Морзби к убийству ди Соузы. Нет, тюремный срок Лангтону, разумеется, светил, но не столь долгий. Переговоры удовлетворили обе стороны.
Пока они сидели на кухне, Тейнет с Барклаем уединились в углу у окна и тоже, по всей видимости, вели непростые переговоры. Неожиданно выяснилось, что им было о чем поговорить.
— Рад, что бюст нашелся, — произнес Тейнет с довольной улыбкой и подошел к Аргайлу. — Теперь нам не надо будет заниматься отправкой его в Италию.
— Это верно, — согласился Аргайл. — Но неплохо было бы отправить прах ди Соузы. Самое меньшее, что вы можете для него сделать в данных обстоятельствах.
— Полагаю, мы просто обязаны. Уверен, Барклай поможет с деньгами. Сейчас у нас в музее ни цента. Ну, вы понимаете, пока все не уляжется.
— Уляжется или нет, но ни цента вы больше не получите, — вмешалась в разговор сидевшая на диване Анна Морзби. — Все равно вас прикрою, будьте уверены.
Усилиями многих людей она была спасена от долгого заключения в тюрьме, однако данное обстоятельство ничуть не смягчило ее нрава. Странно, но эта ремарка не произвела на Тейнета обычного удручающего впечатления. Он с любопытством взглянул на миссис Морзби, потом перевел взгляд на Барклая.
— Не уверен, что это мудрый шаг, миссис Морзби, — сказал Барклай.
— Это почему же? — спросила она.
— Так уж складываются обстоятельства. Если вы обратитесь в суд, то музей будет бороться. И его шансы выиграть процесс весьма высоки.
— С какой стати?
— Думаю, если в суде выяснится, что вы убедили своего любовника поставить прослушку в кабинете мистера Тейнета, чтобы получить материалы для шантажа…
Морелли с Флавией переглянулись. Стритер?.. А собственно, почему бы нет? У них был давний роман, когда-то они вместе учились в колледже, именно Анна помогла ему получить работу у мужа и заимела, таким образом, своего шпиона в музее. Что ж, получается, они допустили еще одну ошибку. Анна Морзби просто кипела от ярости, вид у Стритера был самый несчастный и подавленный.
— Продолжайте! — скомандовала она.
— Мистер Тейнет сделал вам предложение…
— Какое именно?
— Миллиард достается музею, остальное — вам. С лихвой хватит на всю оставшуюся жизнь. И он требует, чтобы вы добровольно вышли из соучредителей трастового фонда.
В комнате воцарилась тишина.
— Но вы оставите идею создания Большого Музея? — спросила она наконец.
Тейнет удрученно кивнул.
— Просто нет выбора, — произнес он. — На миллиард в наши дни особенно не разгуляешься.
— Что ж, по крайней мере хоть сейчас рассуждаете здраво.
Некоторое время вдова размышляла, подсчитывая в уме все риски, прибыли и потери, затем кивнула:
— Ладно, договорились.
Решительная все же женщина, эта миссис Морзби. Тейнет улыбнулся, Барклай — тоже. Похоже, принятое решение вполне удовлетворяло обоих. Сохранение их карьер обошлось Анне Морзби в целое состояние, но и она в накладе не осталась. Впрочем, в наши дни все обходится недешево.
— Устройте это по возможности быстрее, — продолжала миссис Морзби. — Чтобы я могла умыть руки и отделаться от проклятого музея раз и навсегда.
— Понадобится время, — заметил Барклай, подсчитывая в уме свою выгоду.
— Боюсь, тут есть еще одно обстоятельство, — извиняющимся тоном произнес Тейнет, и его лицо снова приняло озабоченное выражение.
— Какое же? — спросил Аргайл, поскольку это обращение было адресовано ему.
— Деньги. Они заморожены. Все, до последнего цента.
— Простите?
— Пока не решатся наследственные и прочие вопросы. Нам будет не так-то просто получить к ним доступ.
— И что?
— Да то, что сколь ни прискорбно это звучит, мы не можем купить у вас Тициана. Просто потому, что не сумеем за него расплатиться. Боюсь, наша сделка отменяется.
— Что?!
— Отменяется. Он нам не нужен. Нет, вообще-то, конечно, очень даже нужен, но мы просто не можем себе позволить. В настоящей момент.
— Так вам не нужен мой Тициан? — с изумлением воскликнул Аргайл, понимая, что Тейнет не шутит.
Директор музея закивал с самым жалким и извиняющимся видом.
— Понимаю, это негативно отразится на вашей карьере…
— Точно, — мрачно согласился с ним Аргайл.
— И знаю, что ваш работодатель будет далеко не в восторге…
— Далеко. Совсем даже не в восторге. Он будет страшно огорчен.
— Нет, разумеется, мы оплатим неустойку, как записано в контракте. Но не раньше, чем получим доступ к деньгам.
— Очень мило с вашей стороны.
— И я, конечно, буду счастлив объяснить все обстоятельства дела сэру Эдварду Бирнесу, а также владельцу картины, чтобы не возникло недопонимания с их…
— Нет! — громко воскликнул Аргайл. — Это совершенно ни к чему. Не надо ничего объяснять. Предоставьте это мне.
Переполняемый чувствами, он крепко схватил Тейнета за руку и затряс ее в жарком рукопожатии. Приятно, когда кто-то решает проблему за тебя. Гораздо легче принять неизбежное без сожалений и сомнений.
— Большое вам спасибо, — сказал Аргайл растерявшемуся директору. — Вы сняли тяжкий груз с моих плеч.
— Вот как? — недоуменно и осторожно заметил Тейнет.
— Да, именно! Разумеется, я самым постыдным образом провалил все дело и…
— Ничего вы не провалили, — пытался утешить его Тейнет.
— Нет, провалил. Господи, это было просто ужасно! Напрасная трата времени.
— Ну, знаете, я бы не стал заходить столь далеко в самобичевании…
— Нет, стали бы! А Бирнес наверняка подумает: к чему мне в галерее человек, проваливший такую сделку? Уж лучше взять специалиста из Вены. Тип он занудный, зато на него можно положиться. Как вам кажется?
Директор музея потерял дар речи и тупо и изумленно взирал на Аргайла.
— Так что придется мне, видимо, гнить до конца своих дней в Риме. Безработный, бездомный, без гроша в кармане, и это при том, что рынок в чудовищном состоянии. Нет, просто ужасно! — И Аргайл расплылся в счастливой улыбке.
Флавия с большим интересом наблюдала за этой сценой. Далеко не каждый человек, чья карьера рушится на глазах, воспринимает это с таким стоицизмом и даже радостью. И тот факт, что она прекрасно понимала, в чем кроется причина радости, забавлял ее еще больше.
Но если отбросить все сентиментальные соображения, то цена, которую должна заплатить Флавия, была довольно высока. Главными недостатками Аргайла являлись отсутствие изворотливости и напористости. Он часто упускал свою выгоду лишь потому, что был слишком мягок, доверчив, не проявлял твердости.
«Ладно, — подумала Флавия. — Если не может сам, то придется мне это сделать. В знак признательности и любви».
— Думаю, шести месяцев вам хватит, чтобы решить, нужен Тициан музею или нет, — мягко заметила она. — Вам дается вполне достаточно времени, чтобы также принять в расчет все хлопоты и неприятности, которые доставила эта история Джонатану. Помните, он рисковал своей жизнью, повредил ногу — и все ради спасения вашего музея.
Тейнет согласился, что такой подход возможен, но затем выразил свои личные сомнения по этому поводу. Шесть месяцев — срок немалый. За это время бог знает что может произойти. Да и не так уж он был и заинтересован в этой картине с самого начала.
— Боюсь, на сей раз эти ваши штучки не пройдут, — продолжила Флавия, словно рассуждая вслух. — Никаких фокусов с налогами мы не потерпим. Джонатан в первую очередь должен думать о репутации сэра Эдварда. Известно ли вам, что мистер Бирнес является, по общему мнению, чуть ли не единственным честным дельцом в данном бизнесе? Он терпеть не может всякие там теневые игры… И если только узнает об этом… Просто я хочу сказать, Бирнес сразу же сообщит в налоговое управление США, чтоб защитить свое доброе имя. Налоговое управление, так, кажется, у вас называется эта служба?
Тейнет задумчиво кивнул. Да, налоговое управление США. И последнее, что ему хотелось, чтобы эту грозную службу науськали на него. Он даже содрогнулся при мысли, как налоговики с хищными и цепкими глазками будут шарить в его бумагах и изучать гроссбухи. К тому же Анна Морзби вполне может воспользоваться ситуацией и обернуть ее в свою пользу. И Тейнету пришлось смириться с неизбежным.
— Десять процентов от исходной цены? — предложил он.
— Пятнадцать, — решительно поправила его Флавия.
— Хорошо, пусть пятнадцать.
— Плюс еще десять процентов неустойки, согласно пункту договора об отмене сделки. И все это идет Джонатану.
Тейнет кивнул в знак согласия.
— Плюс, разумеется, проценты.
Директор музея хотел возразить, но передумал. Флавия одарила его чарующей улыбкой, но по насмешливому блеску ее глаз он понял, что она настроена решительно и никакой симпатии к нему не испытывает. Да она сама вполне может заскочить в налоговое управление перед отъездом, решил Тейнет.
— Что ж, прекрасно. Думаю, мы с вами поняли друг друга. Вы довольны, мистер Аргайл?
Джонатан, стоящий рядом и удивляющийся, с какой калейдоскопической скоростью и как круто могут измениться обстоятельства жизни всего за один вечер, жестом дал понять, что вполне доволен.
— Кстати, — небрежно заметила Флавия, — кто же теперь будет работать для вас на европейском рынке? Вряд ли Лангтон, учитывая обстоятельства, сумеет и дальше держать руку на пульсе?
Тейнет уже раскусил эту дамочку и сразу догадался, куда она клонит. Он даже ждал этого вопроса.
— Ведь вам действительно нужен агент, чтобы информировать о состоянии дел. Нет, не на постоянной основе. Человек, который станет вашими глазами и ушами в континентальной Европе. Постоянная зарплата не обязательна, можно ограничиться гонорарами Согласны?
Тейнет вздохнул и кивнул.
— Да, — через силу выдавил он. — И я от души надеюсь, что мистер Аргайл…
— Я согласен, — сказал Джонатан. — Очень рад, очень. Я к вашим услугам.
— Надо выпить, — произнес Морелли, когда все наконец ушли.
Он вывел Аргайла с Флавией через черный ход, затем они перелезли через изгородь и пересекли соседский сад, чтобы избежать встречи с прессой. Было жаль, конечно, соседскую коллекцию кактусов. Стритеру понадобятся годы, чтобы заслужить прощение местных жителей. Впрочем, вряд ли он пробудет здесь долго.
— Вам нельзя. Вы же накачаны всей этой лекарственной дрянью.
— Знаю. Но выпить просто необходимо. К тому же я ваш должник. И угощаю.
Замызганный бар, полный столь же замызганных посетителей. Очень мило.
— Ваше здоровье, — сказал Морелли и приподнял кружку с пивом.
— Салют! — ответила Флавия. — Все же как-то странно и неожиданно, что Стритер прослушивал кабинет. Вот подлец и хитрюга!
— Да, факт довольно любопытный. Еще один пример музейной политики во всей ее красе.
— Это в каком смысле?
— Как вы теперь знаете, — промолвил детектив, — Стритер являлся любовником Анны Морзби. И ему лучше других было известно, что чета Морзби вовсе не идеальная любящая супружеская пара. Он с самого начала подозревал, что за убийством стояла Анна. Естественно, он был очень озабочен тем, чтобы ее не арестовали, а потому решил предпринять превентивные меры, чтобы держать уличающие ее доказательства в тайне. Но тут вышло осложнение. Мы сразу заподозрили Анну Морзби и пошли по ее следу, всплыл и тот факт, что у нее имелся любовник. На момент убийства местонахождение Стритера камера не зафиксировала. Он также знал, что у Анны железное алиби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30