Дениза, честно говоря, рассчитывала увидеть графиню в следующий раз только по весне. И первой мыслью баронессы было: Анна Долохова решила поспорить о расценках. К Денизе не раз приходили весьма богатые женщины, которые требовали, когда дело доходило до оплаты, взять в расчет их «особые отношения» с ателье Ландель. Подобного рода столкновения в домах haute couture случались довольно часто, и Дениза вместе с мадам Табард научилась достойно встречать противника во всеоружии улыбок и выражений глубочайшего уважения.
Но увидев входящую графиню, Дениза сразу поняла: речь пойдет не о деньгах. Эта женщина просто не станет интересоваться ценой каждого туалета. Анна Долохова при всем своем очаровании никогда не утрачивала природной надменности. Дениза встала из-за стола, чтобы приветствовать гостью. Заняв место в кресле, Анна сразу перешла к делу.
– Как вы знаете, я уезжаю в Санкт-Петербург, но перед отъездом должна поговорить с вами о вашей сестре и моем брате.
– Я не понимаю, – Дениза встревожилась.
– Разве, мадам баронесса? – в голосе графини прозвучало раздражение. – Николай сказал мне, что любит вашу сестру и хочет на ней жениться. Я вижу, вы поражены и вполне разделяю ваши чувства. Поверьте, я ничего не имею против Жюльетт, но подобный брак просто невозможен. У Николая есть определенные обязательства на родине, и он не имеет права пренебрегать ими.
– Насколько я знаю, Жюльетт не собирается покидать Париж. Может быть, они хотят жить здесь, а ваш брат будет приезжать в Россию? – Дениза прекрасно понимала, что цепляется за соломинку.
– Наш отец очень плох последнее время, но из гордости не признается в этом. Николай очень скоро вынужден будет вернуться в Россию. Его дом – там. Существует несколько проблем, их нельзя разрешить, живя во Франции. Мой брат – талантливый скульптор, но ваять он сможет и на родине. Париж – Мечта любого молодого художника, но молодость проходит, мечты уступают место реальности.
– Вы говорили ему об этом? – Дениза чувствовала, что ее мечты о будущем готовы рухнуть, словно карточный домик.
Анна вздохнула. Искренне озабоченная будущим брата, она напрямую говорила с Николаем, но только усилила его раздражение. Он ждет ее поддержки, а родная сестра готова занять сторону тех, кто и так стоит на его пути.
– Все мои слова брат пропускает мимо ушей. Он непоколебим в своем решении съездить со мной в Россию, все уладить дома, чтобы организовать брак с Жюльетт. Я чувствую себя обязанной обсудить все это недоразумение с вами, поскольку мы обе – заинтересованные лица. Если бы Жюльетт была разведенной или очень опытной женщиной – а таких немало, я бы знала, что для Николая это всего лишь увлечение, но на этот раз все совершенно по-иному.
– Что вы имеете в виду?
– Жюльетт молода, красива и верит всем обещаниям Николая. Он сейчас кажется очень последовательным, но я уверена, что для обоих подобный союз – просто катастрофа. Пока не поздно, нужно принимать меры.
Дениза почувствовала, что ей трудно подобрать слова:
– Почему вы так считаете?
– Он же крестник царя, мадам! Отец попросит своего старого друга вмешаться. Однажды он уже прибегал к помощи царя, когда Николай вознамерился стать скульптором и навсегда остаться в Париже…
– Влюбленные могут пропускать мимо ушей упреки любого человека. Николай не захочет слушать ничьих возражений.
Анна передернула плечами, откинулась на спинку кресла.
– Тогда жизнь Николая превратится в пытку: старые друзья в России и во Франции отвернутся от него. Жюльетт не будет счастлива, увидев, в какое положение она поставила любимого человека. Когда пройдет всплеск чувств, он начнет воспринимать ее, как обузу, преграду к общению с теми состоятельными людьми, которые для него привычны. Дело в том, что русское дворянство никогда не примет Жюльетт в качестве жены графа Карсавина. Простите мою откровенность, но я хотела бы подчеркнуть: в настоящий момент Жюльетт всего лишь портниха. Несомненно, вы хотите, чтобы в вашем деле она играла видную роль, но все равно, она останется служащей или рабочей. Я навела справки о ваших родителях. О них, конечно, говорят, как о людях уважаемых, но ведь всем известно, что они занимались торговлей. Мой брат за время своего пребывания в Париже приобрел весьма либеральные и современные взгляды, которые неприемлемы для России.
Дениза никогда не испытывала такой ненависти к клиентке. Их деньги, формальная вежливость, заставляли баронессу де Ландель частенько закрывать глаза на надменность, кичливость, но от слов Анны Долоховой краска бросилась ей в лицо. Дениза совершенно забыла о собственном снобизме по отношению к тем, кто стоял на социальной лестнице ниже ее. Сейчас кто-то пытается посмотреть на баронессу де Ландель сверху вниз. Холодная ярость закипела в ней.
– Графиня, вы хотите сказать, что будь Жюльетт не француженкой, а русской, она вполне могла бы оказаться в толпе тех голодных, а среди них было немало девушек-служащих, не так ли, которых несколько лет назад расстреляли у ворот царского дворца, куда они пришли безоружные, чтобы, встав на колени, молить о помощи?
Анна вскочила, в глазах сверкал гнев.
– Как вы смеете? Ноги моей больше здесь не будет! Я отказываюсь от всего, что заказала у вас! И не смейте даже упомянуть об оплате!
Графиня широко распахнула дверь и вышла из кабинета, не заметив ни директрису, ни собственную приятельницу, поджидавшую на диванчике в коридоре. Бледная, с поджатыми губами, она промаршировала по лестнице и заняла место в экипаже, стоявшем у порога ателье.
– Ателье Паквин! – бросила она кучеру. Когда колеса застучали по мостовой, с лица Анны так и не сошло гневное выражение. Сложенный зонтик отстукивал дробь по полу экипажа, словно отбивая такт лихорадочным мыслям. Что-то она хотела сказать еще, но уже поздно. Даже по телефону она никогда не снизойдет до беседы с подобной нахалкой.
Более, чем когда-либо, графиня была полна решимости заставить Николая порвать с Жюльетт. Если бы брат встретил девушку из хорошей семьи, Анна всеми фибрами души желала бы этого брака. Но предать свою собственную кровь… Все проблемы России связаны с тем, что крестьяне жаждут права голоса, понижения налогов, образования и тому подобного. Принадлежащее людям с голубой кровью не должно быть доступно тем, у кого нет ни воспитанности, ни манер. А эти нищие готовы бороться не на жизнь, а на смерть…
Ее мысли переметнулись к великолепным туалетам, сшитым в ателье Ландель. Единственная надежда – мадам Паквин заставит своих служащих работать день и ночь, чтобы они успели приготовить самые необходимые туалеты до отъезда Анны в Санкт-Петербург. Вечерние и дневные. И многое другое. Безусловно, увидев столь выгодный заказ, мадам Паквин сделает все возможное.
Анна перестала стучать зонтиком. Лицо прояснилось. Как приятно выбирать новую одежду!
* * *
Когда Дениза закрыла за графиней дверь, то буквально упала в кресло, прижав ладони ко лбу. Ее всю трясло. Ужасно! Один господь Бог знает, сколько русских клиенток она потеряет, когда пойдет слух об этой скандальной сцене в кабинете баронессы де Ландель.
А Жюльетт! Это же кошмар! Из всех молодых людей, увивающихся за ней на протяжении двух с половиной лет после возвращения в Париж, она выбрала иностранца, да еще и русского! Поостыв, Дениза поняла, что графиня пришла к ней за помощью, чтобы они вдвоем придумали, как спасти Николая от ложного шага. А вместо этого… Она вспомнила, как когда-то родители советовали ей отказаться от брака с Клодом де Ланделем. Чем больше они старались, тем упрямее становилась Дениза. В молодости иначе не бывает.
Дениза метнулась к своему столу, взяла карандаш. Повертев его руках, постучала по крышке стола. Итак, Жюльетт уезжает в Лондон. В прошлый раз разлука не подействовала, но на это раз Анна Долохова приложит немало усилий, чтобы переубедить брата. Хоть слабый, но шанс…
Но как понять отказ графини от получения заказанных платьев? Русская клиентка казалась такой довольной. Придется все объяснять не только Жюльетт, но и месье Пьеру, и мадам Табард. Нужно приказать дворецкому доставить коробки прямо в ее кабинет, а потом, по окончании рабочего дня, Дениза сама снимет метки, ценные украшения и опять упакует, а потом отошлет в провинцию одной из своих знакомых, которая охотно платит за непроданные вещи ателье Ландель и переделывает их на благо своих сельских клиенток.
Приняв это решение, Дениза подошла к зеркалу. Пятна гнева на лице потихоньку бледнели. Она вызвала секретаря. Счет нужно отослать немедленно, графиня должна заплатить хотя бы за обслуживание в ателье.
Но вечером счет был возвращен с запиской от адвоката, который сообщал, что ни одно из изделий ателье Ландель не понравилось графине Долоховой, в случае других попыток потребовать оплату, дело будет передано в суд. Дениза была готова рвать на себе волосы. Ни одно ателье не будет рисковать, требуя немедленной оплаты по счету, если речь идет о престижных клиентах. А если уж такая модная женщина, как Анна Долохова, говорит, что одежда никуда не годится…
Нет, даже этого оказалось мало. Графиня отослала заказ обратно не в коробках, перевязанных лентами, а все платья в одном парусиновом мешке. Последний удар! За закрытыми дверями своего кабинета Дениза разразилась рыданиями.
* * *
Когда отъезд в Лондон был назначен на более ранний срок, чем предполагалось, Жюльетт не удивилась. Она знала, что Дениза будет вести свою линию до конца. Габриэле тут же послали телеграмму о том, что в интересах дела дата прибытия в Лондон изменена. Жюльетт решила позвонить Николаю, все это означало, что она сможет позировать до отъезда только один раз, в субботу днем.
Когда Жюльетт постучала в дверь мастерской, ей открыл Генри, ассистент Николая – простоватый дружелюбный юноша с копной светлых, непокорных волос. Николай уже нанес глину на проволочный каркас, и изделие начало приобретать некоторое сходство с моделью. Радостно улыбаясь, он показал маленькие гипсовые статуэтки – прообразы будущей скульптуры. Даже несколько непослушных прядей, выбившихся из прически в тот незабываемый вечер, вились надо лбом девушки из гипса. Подойдя к зеркалу, Жюльетт постаралась придать прическе тот же вид, с такими же выбившимися прядками.
– Отлично, – отозвался Николай, когда она заняла нужную позу на постаменте. – Только подбородок чуть повыше. Вот так.
Жюльетт восхищенно следила за тем, как глина под сильными длинными пальцами приобретает ее черты. По мере надобности Генри подносил свежий материал, убирал куски, неизбежно падающие на пол, подавал необходимые инструменты: деревянный молоток, ножницы для проволоки…
Жюльетт попросила отдохнуть, и Генри приготовил кофе, но Николай отпил только один глоток, а потом продолжал работать, несмотря на отсутствие натурщицы.
Было уже довольно поздно, когда он объявил об окончании рабочего дня. Генри, ждущий разрешения отправиться домой, быстро убрал в мастерской и ушел.
Николай запер дверь и, вернувшись в комнату, увидел, что Жюльетт уже сняла шелковую тунику и стоит обнаженная, удивительно прекрасная с распущенными волосами. Николай встал перед ней на колени, обнял изящные бедра, страстно целуя гладкую кожу…
Накануне разлуки Николай повел Жюльетт в ресторан Лару – туда, где она впервые появилась в платье Фортуни. Жюльетт повязала кносскую шаль, подарок Николая ко дню рождения – нежно-зеленый шелк переливается, словно морская дымка, геометрические узоры в стиле эллинского искусства, выполненные золотыми и темно-зелеными нитями…
Когда они заняли свой любимый столик рядом с огромным вазоном, в котором стояли изящные искусственные цветы, Николай достал маленькую серебряную коробочку в стиле Фаберже, поставил на стол перед Жюльетт.
– Открой, пожалуйста.
Девушка медленно нажала на рычажок, крышка откинулась, явив взору мерцание бриллиантов. Губы Жюльетт задрожали:
– О Николай! Ты знаешь, я не хочу, чтобы мы торопились. У нас так много проблем, которые нужно решить, так много трудностей…
– Но все это не может помешать мне подарить тебе знак моей любви. И я очень хочу, чтобы ты знала его значение, – он вынул кольцо из коробочки, устланной алым бархатом, и объяснил, что кольцо изготовлено из сплава трех видов золота, и это придает ему особую красоту. Такова русская традиция, если речь идет о кольцах для обрученных.
– Кольца для тех, кто помолвлен? – спросила Жюльетт.
– Кольца для тех, кто любит и любим, – отозвался Николай с улыбкой, так и не ответив на вопрос.
Жюльетт ясно видела, что Николай искренен, но руки девушки судорожно сжались. Они уже не раз говорили и спорили по поводу брака. Здравый смысл подсказывал девушке, что все против их союза, но Николай был неумолим. Жюльетт прекрасно понимала, что значит снобизм, голубая кровь, принадлежность к высшему свету – она каждый день в ателье Ландель видела все это. Даже тот факт, что она сестра баронессы, не позволит ей быть принятой в старинных аристократических кругах Франции. Тем более – в России. Жюльетт знала, что ее визит в дом князя Вадима объяснялся только тем, что князь – давний друг «тети» Люсиль… Любовь не заставила девушку закрыть глаза.
Но ей не хотелось портить последний вечер, какой бы короткой ни была разлука.
– Давай немного подождем. Ты поедешь домой, поговоришь с отцом. Я не хочу стать поводом для семейных споров.
– Ты и не будешь, – тон Николая был решительным. – Отец стал к старости более терпелив и снисходителен ко мне.
Жюльетт подумала про себя, что Николай заблуждается.
Граф Карсавин надеялся увезти Жюльетт в Россию, но планировал каждый год три-четыре месяца проводить в Париже, это помогло бы сгладить социальные трудности, которые неизбежно возникнут на их пути. У Николая был двоюродный брат весьма либеральных взглядов, который мог в отсутствие графа Карсавина обеспечивать порядок в поместье. Жюльетт, стараясь не задевать патриотических чувств Николая, никогда не говорила о том, что более просвещенные нации считают русского царя тираном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49