– Это для остроты ощущений, – пояснил он, с сосредоточенным видом обмакивая щеточку в красный блеск для губ.
– У меня на руке останутся синяки, – сказала Мэри, снова попытавшись освободиться.
Тут он прикоснулся щеточкой к ее груди – Мэри тотчас же забыла о боли. Она выгнулась дугой, затем прижалась к нему.
– Да, – то шептала, то кричала она, – да, да! – Каждое прикосновение вызывало в ней восхитительный взрыв чувств.
– Глаза быка! – воскликнул гость, полюбовавшись своей работой. Потом впился в ее грудь зубами.
У Мэри перехватило дыхание, она вскрикнула. Затем со стоном обвила его ногами, прислонившись спиной к зеркалу. Он ласкал ее грудь долго и жестоко. Лампочки над трюмо обжигали Мэри плечи, но она не смела отодвинуться.
Наконец он оторвался от ее груди и взглянул на нее:
– Ну как, понравилось? – Зубы его сверкнули.
– Ты видел его сегодня вечером? – спросила Мэри.
Он поморщился, точно от зубной боли.
– Заткнись! – И с силой ткнул ее двумя пальцами в щеку, так что у нее потемнело в глазах. – Это мое дело.
Давить на него было очень опасно, но Мэри все же не могла удержаться от расспросов. Ей хотелось удостовериться, что у них все получится.
– Он был с ней? – спросила Мэри.
– Ты дура, женщина. Глупая, эгоистичная сучка! – Он разразился ругательствами, брызжа слюной.
Затем размазал пальцем вокруг ее губ белый грим, изобразив овал.
Почувствовав, как его ноготь царапает ей щеку, Мэри поморщилась.
– Не надо. Нам следует поговорить… Ты защищаешь ее. А я скорее увижу их обоих в аду, чем позволю…
Что-то черное заткнуло ей рот. Широкая черная полоса материи, промелькнув перед глазами, плотно прижалась к ее губам. Сверкая глазами, мучитель запихивал кляп в рот своей жертвы. Страх сдавил ее грудь, возникло ощущение тяжести под ложечкой. Но Мэри не сдавалась.
– Эта тварь мешает мне, – пробормотала она задыхаясь.
– Она – наименьшая из наших проблем. Даже не проблема, а так, неприятность.
Одним движением он пересадил ее обратно на стульчик. Затем зашел со спины и повернул Мэри к зеркалу, чтобы она увидела, что он сделал с ее лицом. Она в ужасе смотрела на свое отражение: перед ней сидел ярко раскрашенный клоун с печальными, опущенными вниз уголками губ. Вокруг сосков расплывались разноцветные круги, присыпанные красным блеском.
Мэри слышала, как он шуршит одеждой, раздеваясь, но не могла оторваться от своего жуткого отражения.
Потом он подошел к ней, и Мэри, словно со стороны, увидела в зеркале, как он раскрыл ей рот, ввел туда свой член, затем извлек его, но лишь для того, чтобы втолкнуть еще глубже. Его ягодицы напряглись.
– Ну, потрудись же, любовь моя, помоги мне, – сказал он с нетерпением.
Мэри закрыла глаза и стала делать то, о чем он просил. Она обливалась потом, все больше напрягаясь; он же стонал и похрюкивал от удовольствия. Его тело все-таки возбуждало ее. Когда он, содрогаясь, изверг свое семя и отстранился от нее, тяжело дыша, Мэри, словно вслепую, потрогала пальцами его гениталии и ощупала твердые мышцы бедер.
– Умница, – сказал он, отдышавшись. – Ты хорошая и очень послушная девочка.
– Я тебе не служанка. – Мэри отвернулась и вытерла губы. – Ты позабавился, теперь моя очередь. И я хочу знать, что происходит… – Для Мэри игра закончилась.
Она решила, что пора заняться делом.
– Послушай, – в его голосе отчетливо прозвучало раздражение, – оставь это мне. Теперь тебе не о чем беспокоиться, я все держу под контролем.
– Ну, уж нет, – прошипела Мэри. – У меня своя голова на плечах. Ты, наверное, полагаешь, что будешь сам все решать, а мне предстоит лишь выполнять твои приказы? Нет, решать буду я. До тебя дошло?
Он рывком поднял ее со стульчика и встряхнул, схватив за плечи:
– До меня все давно дошло. Ты не будешь путаться у меня под ногами и отдавать мне приказы. И тебе придется делать все, что я захочу, даже если ты будешь только догадываться об этом.
– Дьявольщина…
Он снова встряхнул ее, встряхнул так, что она больно ударилась ногой о ножку стульчика.
– Ты все сказала? – спросил он с угрозой.
Но Мэри, охваченная гневом, не заметила этой угрозы.
– Отделайся от нее! – воскликнула она, дерзко глядя ему в глаза.
– Не будь дурой. Ты думаешь, нам нужна полиция со своим расследованием?
– Все, что от тебя требуется, – это убедиться, что она пропала без вести и никогда не вернется.
– Только после того, как я закончу здесь свои дела.
– Я хочу, чтобы эта женщина убралась куда-нибудь подальше, – настаивала Мэри, не желая отступать.
– И это все из-за ревности? Да мне плевать на твою ревность. Сначала я сделаю то, что нужно мне.
– А потом она исчезнет?
– Предоставь это мне.
– Будь ты проклят! Ты должен действовать, пока не поздно. Я так хочу!
– Только когда наступит время.
– Но я хочу…
– Да заткнись же!
Он обхватил ее за талию и уложил лицом вниз на сиденье стульчика.
Она отчаянно сопротивлялась, пыталась вырваться, но ее мучитель был гораздо сильнее. Он придавил Мэри коленом к сиденью, не давая ей пошевелиться.
Обхватив ее рукой за шею и удерживая в таком положении, он принялся разрисовывать гримом ее ягодицы. На сей раз Мэри не видела цвет, которым он воспользовался.
– Не надо, – прохрипела она. – Я тебя ненавижу. Ты пожалеешь об этом.
– Разве ты забыла, как говорила мне, что я могу делать все, что захочу, если это будет необычно? – Палочка грима ударилась о туалетный столик. – И не ты ли утверждала, что с тобой можно делать все?
– Пусти!
– Ты – мишень, детка. Будь уверена, я знаю, как попасть в нее.
– Ну, хоть используй какой-нибудь крем. Я не хочу, чтобы была кровь.
Он засмеялся:
– Как ты думаешь, он делает это с ней?
– Она не перенесла бы столько, сколько я, – заявила Мэри, упираясь руками в пол. Ее грудь колыхалась, свисая вниз. – Но запомни: все еще впереди. Впрочем, если мы не доберемся до них, то пострадаю не только я.
– Я доберусь до них, Мэри, поверь мне.
– Меня тошнит, – пожаловалась она, уловив запах косметического молочка для снятия грима; он еще даже не открыл пузырек. – Ты собираешься нюхать эту дрянь?
– Зачем же нюхать? Я даже думаю, что мне понравится. Держу пари: он считает, что с ней приятнее заниматься этим, чем с тобой. Забавнее.
Крем почти не притупил боли от его первого толчка.
– Осторожнее! – вскрикнула Мэри.
– Но тебе же нравится. – Он начал ритмично вращать бедрами.
И напевал фальцетом в такт своим движениям:
– Позволь мне это, детка…
Мэри задержала дыхание и стиснула зубы. «Ничего, – думала она, – еще придет мое время, и тогда посмотрим, что ты запоешь».
– Мне кажется, я возношусь на небеса, моя сексуальная Мэри.
– Да, конечно, – прошептала она, – трахни-ка небо, Арт.
Глава 8
– Может, ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил Нэсти.
Держа в руке ключи от квартиры, Полли смотрела себе под ноги и пыталась разобраться в своих чувствах. Вообще-то Нэсти за весь вечер ни разу даже не прикоснулся к ней, и она была благодарна ему за это. Ему ничего не стоило бы обхватить ее своими ручищами.
– Так мне уйти? – снова спросил он.
Полли отрицательно покачала головой. Он довольно долго размышлял, прежде чем задать этот вопрос, и она поняла, что он не совсем уверен в себе.
– Хорошо, – сказал Нэсти. – Знай: я бы ушел, если бы ты захотела этого. Но сначала я бы все вокруг проверил.
– Ты пугаешь меня, когда говоришь так.
– Пренебрегая осторожностью, нельзя устранить опасность.
– Может быть, никакой опасности и нет. Говорят, телефонные хулиганы никогда не приводят в исполнение свои угрозы.
Нэсти взял у Полли ключи и открыл парадную дверь ее трехэтажного дома.
– Это в тех случаях, – сказал он, – когда номера выбираются из телефонной книги наугад.
– Но…
– А твой хулиган знает о тебе все.
Полли промолчала. Она уже хотела войти в дом, но Нэсти придержал ее. Он подошел к двери первым и, переступив порог, сказал:
– Если бы этот тип не знал тебя, то он или его подруга – в общем, они не стали бы звонить твоей матери в Беллвью.
Полли снова охватил страх.
– Но ведь полиция, кажется, не беспокоится, – возразила она, следуя за Нэсти.
– Полицейские не влюблены в тебя.
На это возразить было нечего. Полли, остановившись в холле, обшитом панелями под красное дерево, с недоумением посмотрела на Нэсти. Он говорил страшные вещи, первым открыл дверь, чтобы войти и осмотреться, и делал все это с таким видом, словно рассуждал о погоде.
– А что, если я не хочу, чтобы ты влюблялся в меня? – спросила она, наконец.
– Скажи мне об этом сейчас, – ответил он, обходя ее и открывая дверь в спальню.
Немного помедлив, Полли последовала за ним. Нэсти прошелся по дорогому непальскому ковру голубых и зеленых тонов – ковер лежал на темных половицах – и остановился у кровати. У Полли была широкая кровать с балдахином из дорогой шелковой ткани – под старину. Ей показалось, что Нэсти слишком долго задерживается здесь.
– Так ты не хочешь, чтобы я влюбился в тебя, Полли? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Не знаю. Я не думала об этом. – Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и смотрела, как он проверяет ванную комнату.
– Я доверяю тебе и считаю тебя исключительно порядочной женщиной, – донесся из ванной голос Нэсти.
– Благодарю…
– Полагаю, у тебя было время подумать о нас с тобой.
Полли нахмурилась.
Нэсти раздвинул прозрачные стеклянные двери огромной душевой.
– Так или иначе, но ты хочешь, чтобы я влюбился в тебя, и ты думала об этом, – заявил он.
– Зачем открывать двери, сквозь которые и так все видно?
– Чтобы увидеть все, нужно открывать все двери, – ответил он без тени улыбки. – Так ты ответишь когда-нибудь на мой вопрос?
– Сомневаюсь. Я не готова к этому. Я сама отвечаю за все, что со мной происходит. Сама строю свою жизнь, по крайней мере, насколько это возможно. И я не думаю, что смогу отказаться от этого.
– Ты полагаешь, любовь к мужчине должна означать отказ от собственной независимости?
– Почему мы говорим об этом?
– Потому, что мне так хочется. Я ведь сам начал, этот разговор. А у тебя прекрасный дом.
Нэсти продолжил осмотр комнат, Полли же его сопровождала. Исследовав ее гардероб, он вернулся в фойе и наконец прошел на кухню. Кухня была очень удобно обставлена и отделана хромированными деталями и черными панелями; было очевидно: Полли любит повозиться здесь, когда у нее есть время.
– Я пока не знаю никого, кто действительно умеет хорошо готовить, – сказал Нэсти.
– Ну уж, наверное, твоя мама умела готовить.
Нэсти быстро взглянул на нее и отвел глаза, ничего не ответив.
Затем проверке подверглись «красная», «белая» и «голубая» комнаты – царство Бобби. Нэсти внимательно осматривал каждый шкаф.
– Ничего нет, – сказал он, наконец, возвращаясь в гостиную, окна которой выходили на озеро Вашингтон. – Швейцара там, внизу, тоже, кажется, нет.
– Нет. Но без ключа сюда не войти.
– Я думаю, мне нужно остаться здесь, с тобой.
Полли взглянула на него. Лицо Нэсти выражало решимость.
– Я живу с сыном, – проговорила она твердым голосом.
– Комнат здесь хватит на всех.
– Но у нас только две спальни.
Он пристально посмотрел на нее. Полли, прочитавшая в его взгляде непреклонность, подумала о том, что лицо Нэсти трудно было бы назвать добрым.
– Спасибо, что проводил меня, – сказала она, не в силах более выносить его молчание. – Пойдем, я все здесь закрою. Мне нужно взять машину и съездить за Бобби.
– Я сам привезу его.
– Но я думаю…
– Не надо.
У Полли перехватило дыхание.
– Что не надо?
– Не надо думать. По крайней мере, об этом. Возможно, мы перестраховываемся. Я очень надеюсь, что так и есть. Но сегодня вечером уж разреши мне самому привезти Бобби домой и убедиться, что вы оба в безопасности.
Полли поняла, что спорить с таким человеком, как Нэсти Феррито, бесполезно.
– Хорошо, спасибо.
– Твоя кровать слишком велика для такой маленькой женщины, – проговорил он все с тем же бесстрастным выражением.
Полли взяла у него ключи и бросила их на туалетный столик у трюмо.
– Если ты предлагаешь то, что я подумала… в общем, сразу ясно, что у тебя нет детей.
– Верно, нет, – кивнул Нэсти.
– А у меня семилетний сын, и я не делю свою постель с мужчинами, – заявила Полли.
– Даже когда Бобби нет дома?
– Нет. – Она с усталым видом опустилась на серый диванчик. – Я не сплю с мужчинами, вот и все.
Нэсти пожевал передними зубами резинку. Затем присел рядом с Полли.
– Это хорошо, – сказал он. – Я именно это и надеялся услышать.
– А если бы я сказала иначе, тебе бы не понравилось? – в раздражении бросила Полли.
И тотчас же подумала: «с какой стати он интересуется подобными вещами?»
Нэсти, однако, промолчал. Он сидел рядом с ней, свесив к полу свои длинные огромные ручищи, и смотрел куда-то в сторону. От него исходили энергия и сила.
– У тебя есть кто-то еще, Полли? – спросил он, наконец.
– Нет, – растерялась Полли, не ожидавшая такого вопроса.
– Значит, ты совсем не хочешь, чтобы в твоей жизни появился мужчина?
Его вопросы были слишком трудными для Полли, потому что ей не хотелось задумываться над ответами на них.
– Знаешь, – проговорила она вполголоса, – у меня по-прежнему такое чувство, что я должна вырваться из этого круга.
– Из какого?
Полли передернула плечами и зябко потерла ладони – ей стало холодно в тоненьком платье из хлопка.
– Видишь ли, многие дети пытаются самоутвердиться, Протестуя против привычного уклада жизни, – стала она объяснять, немного нервничая. – Одни больше, другие меньше. Я была такой же… и разбила свою жизнь.
– Ты не разбила свою жизнь, ты добилась успеха, – возразил Нэсти.
– А ты сам разве считаешь, что твоя жизнь зависит только от тебя?
Он поджал губы и ответил, чуть помедлив:
– Я думаю, что сам строю свою жизнь, но умею принимать неизбежное. Разве это не одно и то же?
– Не знаю, – пожала плечами Полли, – я не психолог. Я знаю только, что не уверена в своей готовности к тем отношениям, которые ты мне предлагаешь.
– А ты уверена, что знаешь, какие отношения я предлагаю тебе?
Нет, она не была в этом уверена.
– Ну, возможно, я могу судить об этом по твоим словам и поступкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51