Если бы это было не
так, общественная жизнь вообще была бы невозможна, ибо люди живут в обществе
по этим законам и по необходимости осознают их. Трудности в изучении
общества, разумеется, есть. Но они далеко не академической природы. Главное
в понимании общества -- понять, что оно просто в деталях и сложно лишь как
нагромождение их огромного числа, решиться сказать по этому поводу правду,
признаться в банальности своих мыслей, сбросить сложившуюся систему
предрассудков и ухитриться сделать свои мысли широко известными. Есть одна
трудность познавательного порядка. Это -- невозможность дедукции из-за
избытка информации, из-за обилия исходный понятий и допущений, из-за
ничтожного числа выводимых следствий, из-за практической ненадобности
дедукции. Это действует удручающе на современного ученого человека, которому
голову забили идеями математизации, формализации, моделирования и т. п. И
самые примитивные из законов общества -- законы социальные.
Когда говорят о социальных законах, обычно говорят о государстве,
праве, морали, религии, идеологии и прочих общественных институтах,
регулирующих поведение людей и скрепляющих их в целостное общество. Однако
социальные законы не зависят в своем происхождении от упомянутых институтов
и не касаются их взаимоотношений и функционирования. Они лежат совсем в ином
разрезе общественной жизни. Для них совершенно безразлично, что объединяет
людей в общество. Они так или иначе действуют, раз люди на достаточно
длительное время объединяются в достаточно большие группы. Упомянутые выше
институты сами живут в соответствии с социальными законами, а не наоборот.
Социальные законы суть определенные правила поведения (действия,
поступков) людей друг по отношению к другу. Основу для них образует
исторически сложившееся и постоянно воспроизводящееся стремление людей и
групп людей к самосохранению и улучшению условий своего существования в
ситуации социального бытия. Примеры таких правил:
меньше дать и больше взять; меньше риска и больше выгоды; меньше
ответственности и больше почета; меньше зависимости от других; больше
зависимости других от тебя и т. д.
Социальные законы не фиксируют явно вроде правил морали, права и т. п.
по причинам, о которых нетрудно догадаться и о которых специально скажу
дальше. Но они и без этого общеизвестны и общедоступны. Легкость, с какой
люди открывают их для себя и усваивают, поразительна. Это объясняется тем,
что они естественны, отвечают исторически сложившейся природе человека и
человеческих групп. Нужны исключительные условия, чтобы тот или иной человек
выработал в себе способность уклоняться от их власти и поступать вопреки им.
Нужна длительная кровавая история, чтобы в каком-то фрагменте человечества
выработалась способность противостоять им в достаточно ощутимых масштабах.
Социальным правилам поведения люди обучаются. Делают они это на
собственном опыте, глядя на других, в процессе воспитания их другими людьми,
благодаря образованию, экспериментам и т. п. Они напрашиваются сами собой. У
людей хватает ума открыть их для себя, а общество поставляет людям
гигантские возможности для тренировок. В большинстве случаев люди даже не
отдают себе отчета в том, что они проходят систематическую практику на роль
социальных индивидов, осуществляя обычные с их точки зрения житейские
поступки. И они не могут этого избежать, ибо, не обучившись социальным
правилам, они не могут быть жизнеспособными.
Хотя социальные законы соответствуют природе человека и групп людей
(естественны), люди предпочитают о них помалкивать или даже скрывают их
(подобно тому, как они прячут грязное белье и закрываются в туалете,
справляя свои естественные потребности). Почему? Да потому, что прогресс
общества в значительной мере происходил как процесс изобретения средств,
ограничивающих и регулирующих действие социальных законов. Мораль, право,
искусство, религия, пресса, гласность, публичность, общественное мнение и т.
п. изобретались людьми в значительной мере (но не полностью, конечно) как
средства такого рода. И хотя они, становясь массовыми организациями людей,
сами подпадали под действие социальных законов, они так или иначе выполняли
и выполняют (там, где они есть) антисоциальную роль. Социальный" прогресс
общества был прежде всего прогрессом антисоциальности. Людей веками приучали
облекать свое поведение в формы, приемлемые с точки зрения морали, религии,
права, обычаев и т. п., или скрывать от внешнего наблюдения как нечто
предосудительное. И неудивительно, что социальные правила поведения
представляются им как нечто, по меньшей мере, неприличное, а порой даже как
преступное. Более того, люди индивидуально формируются так, что социальные
правила для них самих выступают лишь как возможности, которых могло и не
быть. Если человек совершает поступки по этим правилам и осознает это, то
очень часто он при этом проходит через психологические конфликты и колебания
и переживает происходящее как духовную драму. Примеры людей, которые
оказались способными пойти наперекор социальным законам и благодаря этому
стали предметом величайшего уважения граждан, еще более укрепляют в мысли о
том, что эти законы отвратительны, а точнее говоря -- что это вовсе не
законы, а что-то противозаконное. Наконец, примеры обществ, в которых
социальные законы в силу разрешения морали, религии, правовых норм,
гласности и т. п. приобретали ужасающую роль, довершают мистификацию
реального положения дела и воздвигают непреодолимую преграду истине, --
поразительный пример зла, творимого людьми из лучших побуждений. Впрочем, и
здесь лучшими побуждениями прикрываются, как правило, негодяи.
Социальные законы всегда на виду, и здесь бессмысленно ожидать открытий
вроде открытия микрочастиц, хромосом и т. п. Открытием здесь может быть лишь
фиксирование очевидного и общеизвестного в некоторой системе понятий и
утверждений и умение показать, как такие тривиальности выполняют роль
законов бытия людей, -- показать, что нашей общественной жизнью управляют не
благородные титаны, а грязные ничтожества. В этом основная трудность
познания последней.
Когда все же говорят о тех или иных социальных законах, то их, как
правило, лишают статуса общечеловеческих законов и рассматривают в качестве
бесчеловечных законов какого-то изма. Полагают при этом, что в каком-то
другом благородном изме им нет места. Но это -- ошибочно. Во-первых, в них
нет абсолютно ничего бесчеловечного. Они просто таковы на самом деле. Они
ничуть не бесчеловечнее, чем законы содружества, взаимопомощи, уважения и т.
п. Противопоставление концепции злых и добрых социальных законов вообще с
научной точки зрения лишено смысла, ибо они суть зеркальные отображения друг
друга, изоморфны по структуре и эквивалентны по следствиям. Возьмем,
например, принцип концепции злых социальных законов "Всякий человек А
стремится ослабить социальные позиции другого человека В (при прочих
постоянных условиях)". Эквивалентным ему является принцип концепции добрых
социальных законов. "Всякий человек В стремится усилить социальные позиции
другого человека А". Только при условии смешанных концепций можно избежать
этого эффекта. Но смешанные концепции исключают здесь возможность научного
подхода и построения теорий. Другими словами, примем мы концепцию, согласно
которой зло необходимо, а добро случайно, или противоположную концепцию,
согласно которой добро необходимо, а зло случайно, мы тем самым не решаем
вопроса о том, что чаще встречается, зло или добро, а указанные концепции
сами по себе обе не объясняют ни того, ни другого, а значит, в равной
степени могут быть использованы для объяснения того и Другого. А, во-вторых,
человечный или бесчеловечный изм сложится в какой-то стране, зависит не от
социальных законов как таковых, а от сложного стечения исторических
обстоятельств, и в том числе -- от того" сумеет или нет население данной
страны развить институты, противостоящие социальным законам (нравственные
принципы, правовые учреждения, общественное мнение, гласность, публичность,
прессу, оппозиционные организации и т.п.). Лишь в том случае, если ничего
подобного в обществе нет или это развито слабо, социальные законы могут
приобрести огромную силу и будут определять всю физиономию общества, в том
числе -- определять характер организаций, по идее призванных ограждать людей
от них. И тогда сложится особый тип общества, в котором будет процветать
лицемерие, насилие, коррупция, бесхозяйственность, обезличка,
безответственность, халтура, хамство, лень, дезинформация, обман, серость,
система служебных привилегий и т. п. Здесь утверждается искаженная оценка
личности -- превозносятся ничтожества, унижаются значительные личности.
Наиболее нравственные граждане подвергаются гонениям, наиболее талантливые и
деловые низводятся до уровня посредственности и средней бестолковости.
Причем, не обязательно власти делают это. Сами коллеги, друзья, сослуживцы,
соседи прилагают все усилия к тому, чтобы талантливый человек не имел
возможности раскрыть свою индивидуальность, а деловой человек --
выдвинуться. Это принимает массовый характер и охватывает все сферы жизни, и
в первую очередь -- творческие и управленческие. Над обществом начинает
довлеть угроза превращения в казарму. Она определяет психическое состояние
граждан. Воцаряется скука, тоска, постоянное ожидание худшего. Общество
такого типа обречено на застой и на хроническое гниение, если оно не найдет
в себе сил, способных противостоять этой тенденции. Причем, это состояние
может длиться века. Я знаю одного девяностолетнего туберкулезника и
язвенника, но его не назовешь здоровым человеком на том основании, что он
прожил девяносто лет, а его одногодки-здоровяки давно загнулись. И если мне
придется закончить свой жизненный путь, не прожив и половины возраста этого
человека, его жизни я все равно не позавидую.
МНЕНИЕ СОЦИОЛОГА
Прочитав этот отрывок рукописи Шизофреника, Социолог сказал Мазиле, что
за это Шизофренику здорово влепят. За что, удивился Мазила. Как за что, в
свою очередь удивился Социолог. Здесь же все про нас. Но тут же ни слова не
сказано о том, что это -- о нас, сказал Мазила. Там же не дураки сидят,
сказал Социолог. Лицемерие, насилие, дезинформация, бесхозяйственность и т.
п., -- младенец и тот поймет, к кому это относится. И Социолог рассказал
анекдот о человеке, который кричал слова "Тщеславный болван" и которого
забрали за оскорбление Заведующего, хотя он утверждал, что имел в виду
сослуживца. Ему сказали, чтобы он не морочил голову сослуживцем, ибо всем
известно, кто тщеславный болван. Но это же незаконно -- приписывать
человеку, что он говорил о нас, если кто-то находит, что то, что он говорил,
может быть отнесено и к нам, сказал Мазила. При чем тут законность, сказал
Социолог. Я имею в виду фактически сложившуюся систему оценок, которая
поставляет материал для законности. Эту рукопись будет оценивать эксперт. К
экспертизе будет привлечен лишь такой человек, который даст заранее
ожидаемое заключение. Адвокат? Он не специалист и экспертом в этом деле быть
не может. Другой эксперт? Назови мне его. Я наперечет знаю всех, кто имеет
формальное право быть в таком случае экспертом. А ты, спросил Мазила. Я --
наилучший вариант, сказал Социолог. Но что я могу? К тому же я и не хочу.
Работа не настолько сильна в научном отношении, чтобы из-за нее идти на
жертвы. А как обличительный материал она ничто в сравнении с тем, что уже
известно. Клеветник считает, что Шизофреник -- гений, сказал Мазила.
Конечно, у него кое-какие идейки есть, сказал Социолог. На мало ли кто кого
считает гением. У нас на этот счет есть свои критерии.
ОТКЛОНЕНИЯ ОТ НОРМЫ
Я прочитал Ваш трактат, сказал Член Шизофренику. Не могу согласиться с
Вами по ряду вопросов. Вот, к примеру, по поводу роли государства. Вы читали
сегодняшние газеты? Нет? А напрасно. Разоблачили группу взяточников и
осудили. Один -- заведующий кафедрой, другой -- доцент. И остальные в таком
же духе. Как видите, не побоялись огласки. Так что, молодой человек,
существенным для нас, как видите, является не наличие недостатков (у кого их
нет!), а борьба с ними силами государства. А в газетах написали, что главным
жуликом в этот деле был сам директор их идеологически выдержанного
учреждения, спросил Болтун. А помощником у него был заведующий отделом
этики, между прочим. Не написали также о том, что недавно все начальство
целого района погорело на делах похлеще мелких взяток, о которых тут
написано. А о деле юристов Вы не слыхали? Нет? А напрасно. Откуда Вам все
это известно, спросил Член. Всему Ибанску об этом известно, сказал Болтун.
Но об этом не сообщали, сказал Член. Так значит, этого и не было, спросил
Болтун. А знаете, чем отделались главные жулики в известном Вам и,
следовательно, существующем в действительности деле? Поставили на вид и
слегка понизили в должностях. Даже дачи не конфисковали. Эти факты надо
проверить, сказал Член, и принять меры. Попробуйте сказал Болтун. И
посмотрим, чем это для Вас кончится. Тут дела посерьезнее холодных батарей и
махинаций с яблоками. Нелепо отрицать, что государство борется с нарушениями
законов, сказал Шизофреник. Но я хочу обратить Ваше внимание на чисто
социальный аспект в этой его деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62